осколки, попыталась вынуть их из раковины, но Лариса ее остановила:
– Брось, порежешься! В следующем году уберем!
Ты хотя бы имя ее знаешь?
– Зачем тебе это? – сдавленно спросила Вика.
– Нужно. Я имею право знать, как ее звали.
– Спроси у него сама.
– Ну… – Лариса уклончиво покачала головой. – Предпочитаю окольные пути. Он не любит о ней говорить.
Вика склонилась над раковиной, ополоснула под струей воды уцелевшие бокалы и принялась перетирать их полотенцем. Она никуда не торопилась, хотя до боя курантов оставалась одна минута, не больше.
Когда Лариса хотела взять у нее бокалы и бежать с ними в комнату, сестра неожиданно заговорила.
Она сказала, что ссора вышла из-за пустяка. Что, когда они с Денисом ушли на даче за занавеску и начали там целоваться, усевшись на старый топчан, Вике показалось, что сидеть неудобно. Она улучила момент, отстранила Дениса и вытащила из-под себя белую босоножку без каблука, заляпанную грязью, с порванным ремешком. Она бы отбросила находку в угол, но тут обратила внимание, что босоножка необтоптанная на подошве, совсем новенькая, несмотря на испорченный ремешок. Она сверкала белым лаком, и фасон был самый последний. От старой хозяйки дома такая вещь остаться не могла.
– Очень маленькая нога была у этой женщины. – Вика говорила быстро, щеки у нее лихорадочно пылали. – Тридцать пятый размер, как у ребенка. У мамы – тридцать девятый, у нас с тобой – тридцать седьмой. Я спросила Дениса, чья босоножка. Он вырвал ее и вскочил с постели. Стоял посреди комнаты, а лицо у него было такое, будто…
Из комнаты послышались возмущенные крики, а сквозь них донесся бой кремлевских курантов.
– Ну, прозевали Новый год! – Лариса растерянно посмотрела на бокалы. – Бежим, выпьем со всеми!
Но сестра будто не услышала ее. Она стояла, прижав мокрые бокалы к груди, и как-то странно смотрела на Ларису. Та опешила:
– Ты что? Новый год тебя не касается?
– Знаешь, что он мне сказал? – будто во сне произнесла Вика. – Когда я спросила, не возил ли он сюда женщин… Ведь он знал дорогу, знал, где мы прячем ключ. Я вдруг подумала, что босоножка – какой-то его дамы… Он сказал, чтобы я никогда никому об этой чепухе не говорила. Его так и трясло.
Он сунул босоножку в карман и заявил, что едет в Москву. Лариса, ты его не боишься?
Глава 8
Денис вернулся в половине третьего ночи. Лариса, успевшая задремать, вскочила с постели, заслышав скрежет ключей в многочисленных замках. В первый момент она никак не могла понять, почему лежала на постели в одежде, а вспомнив, закрыла лицо руками. В такой позе и увидел ее муж.
– Все еще бесишься? – Он вошел в спальню, раздвинул дверцы шкафа и принялся раздеваться, методично вешая на плечики пиджак, защемляя манжеты брюк прищепками… До Ларисы донесся запах водки. Но каким бы пьяным Денис домой ни возвращался – одежду он никогда на пол не бросал. И сейчас, в пятьдесят лет, он остался таким же франтом, как в двадцать восемь, когда Лариса впервые его увидела.
– Нет, я уже успокоилась, – ответила Лариса, глядя на него сквозь пальцы. – Где ты напился?
– В клубе… – Он присел на постель, спиной к ней, и устало вытянул ноги.
Женщина видела его облысевший затылок, окруженный венчиком коротко остриженных, седеющих волос. Она опустила руки и подумала, что, если задать ему прямой вопрос, – останется ли этот затылок таким же упрямым и непробиваемым? Или Денис повернется и покажет ей свое лицо?
– Я тут подумал и решил… – вздохнул он, все еще не оборачиваясь. – Тебе надо поехать куда-нибудь отдохнуть. Шикарного курорта не обещаю, ты сама видишь, что в стране творится… Но на Кипр меня как- нибудь хватит. Поедешь?
– Почему бы не поехать? – ответила она. – Тем более, что там я еще не была.
– Ну да! – Денис упал на постель и потянулся.
Рубашку он так и не снял. – Ты сразу начала с самых дорогих мест! Бразилия! Сейшелы! Карибы! Теперь надо быть скромнее.
– Буду, – пообещала она. – Неужели ты думаешь, что мне была очень нужна эта Бразилия?
– Зачем же ты туда ездила?
– Чтобы тебя не видеть.
Высказавшись, Лариса замолчала. Но на мужа эти слова никакого впечатления не произвели. За долгие годы совместной жизни он привык выслушивать такие любезности. Денис полежал немного с закрытыми глазами и, набравшись сил, переоделся в пижаму. Но только он улегся под одеяло и отвернулся, Лариса тронула его за плечо:
– Слушай, что я хочу тебе сказать…
– Завтра! – буркнул он.
– Нет, сейчас же!
– Ну, что опять? – заныл он, поджимая ноги к животу и сворачиваясь клубком. – Чертовский холод… Включи обогреватель! Неужели даже о такой малости я должен просить!
– Я тоже хочу попросить о малости! – крикнула она и сорвала с него одеяло.
Денис сел в постели, глаза у него были мутными и бессмысленными. Видно, в клубе он изрядно перебрал.
– Стерва… – слабым голосом произнес он. – В чем дело? Я думал, ты пришла в себя!
– Да, наконец-то пришла! – Лариса не сводила с него глаз и от волнения почему-то начала улыбаться. – Двадцать лет понадобилось, чтобы прийти в себя! Но ничего, для такой дуры, как я, это совсем немного!
– Ну-ну, – еще слабее откликнулся он. Когда жена повышала голос, Денис морщился. Она видела, что вскоре ему понадобится принести тазик и мокрое полотенце. В последнее время он часто перебирал сверх меры и мучился до утра, выворачиваясь наизнанку. Но женщина не сделала ни одного движения, чтобы прийти ему на помощь.
– Ты помнишь, меня остановила в подъезде мать твоей любовницы? – Лариса увидела, что эти слова не вызвали в нем никаких воспоминаний, и с досадой тряхнула мужа за плечо:
– Да соображай хоть немного! Мы только что поженились, это было накануне Нового года! В семьдесят восьмом году!
– О Боже мой, – заплетающимся языком произнес он. – Какая же ты дура…
– Нет, я была дурой, – зло воскликнула она. – Я была дурой все эти годы, потому что ни разу не пыталась выяснить, куда же пропала та женщина, с которой ты жил! А недавно, всего месяц назад, меня опять остановила ее мать! Она стала совсем старухой, но я узнала ее.
Денис смотрел не на жену, а сквозь нее. Слушал он или нет, было непонятно. Лариса отчаялась увидеть на его лице хоть какой-то намек на то, что он ее слышит и понимает.
– Она нашла нас и здесь, по новому адресу. Остановила меня у подъезда и сказала, что дочь так и не вернулась. Да, она сошла с ума – теперь это стало видно…
– Ну, так что ж тебе еще нужно? – слабо произнес муж. – Что ты хочешь от сумасшедшей?
– От нее – ничего не хочу. А вот от тебя хочу правды. Куда делась ее дочь?
– Слушай, – он все-таки справился с собой и сел, запихнув под спину подушку, – прошло больше двадцати лет с тех пор, как сбежала эта идиотка.
А у тебя все одно на уме.
– Если она от тебя сбежала, почему даже к матери до сих пор не приехала?
" – Откуда мне знать? – страдальчески выдавил он. – Вышла где-нибудь замуж… Уехала на Север…
Утопилась… Черти ее взяли!
– Ее мать сказала, что пойдет в милицию.
И тут он засмеялся – так, что Лариса отшатнулась. Это был какой-то дикий, совсем невеселый,
