старый друг.
Мужчины пожали друг другу руки и надулись – да так одинаково, что Лариса едва не фыркнула от смеха. Но сдержалась. Она, конечно, не посвящала Ивана в свои отношения с этим человеком. Антон, со своей стороны, никогда и ничего о художнике не слышал. Но мужчины инстинктивно ревновали ее друг к другу и потому особых знаков расположения друг к другу не проявляли.
Почти всю дорогу до стройки они молчали. Говорила одна Лариса, и в основном о погоде («наконец-то потеплело!») и о состоянии дорог («ужасно, ужасно!»).
Потом Иван опять пересел вперед. На заднем сиденье разместились рабочие, предварительно забившие багажник инструментами. Антон довольно холодно попрощался и ушел, на этот раз без традиционного поцелуя.
Теперь в машине нечем было дышать. Если от Ивана слегка попахивало алкоголем, то от рабочих просто разило. Лариса старалась вдыхать воздух через раз и следила за дорогой. Рабочие переговаривались о каких-то расценках, Иван молчал. До дачи добрались часа через полтора, и Лариса сразу провела мужчин на место.
– Вот здесь. – Она вынула из осевшего сугроба жердь, воткнутую вчера Иваном. – Копайте, сколько сможете. Раньше здесь был колодец, но потом его засыпали.
– Клад ищем? – дружелюбно осведомился тот из работяг, который выглядел постарше.
– Вроде того, – усмехнулась Лариса. – Не знаю, как тут дела с электричеством, так что поторопитесь.
– Ну, стемнеет еще не скоро… – Старший поковырял в снегу лопатой. Его напарник сунул руку за пазуху. Лариса поняла, что они решили добавить перед работой еще по стаканчику, шепнула Ивану, чтобы он поглядывал за ними, повернулась и пошла в дом.
Ключ лежал на старом, всем известном месте.
Проржавевший замок долго не хотел открываться, но наконец хрипло каркнул и поддался. Лариса ступила в ледяные сени. Здесь было холоднее, чем на улице, – казалось, в доме был законсервирован недавний мороз. Она подняла воротник шубки и медленно прошла по комнате. Заглянула в закуток, который раньше был завешен ситцем. Занавески давно уже не было в узком дверном проеме. Лариса присела на топчан и задумалась. До нее глухо доносились голоса рабочих – они о чем-то спорили с Иваном, но потом, видно, помирились, потому что затихли. «Наверное, не могли бутылку поделить, – равнодушно подумала Лариса. – Господи, что за странная вещь – время! Кажется, мне вчера было шестнадцать лет, и я носила белый сарафан. И будто минуту назад ела ту кислую малину у него из рук. До сих пор губы сводит оскоминой. И вот я слышу его пропитой голос за окном, и кусты малины засохли и выродились, и я сама ни на что не гожусь… И что же – это все?! Все, что мне было предназначено? Так мелко, так жалко, настолько никому не нужно? Так стоило ли вообще жить…»
Она встала и выглянула в окно. Отсюда были видны спины рабочих. Они, наверное, уже согрелись старым испытанным способом и теперь начали долбить землю ломиками. Лариса видела, что работают они довольно быстро и подгонять их не требуется. Она вернулась к топчану, снова села, потом прилегла. Ее клонило в сон. Во время оттепели у нее всегда болела голова, все время хотелось спать. Лариса лежала с закрытыми глазами, зябко поджав ноги, и слушала, как на подоконник шлепаются увесистые капли с крыши. Казалось, что вовсю шел дождь. В мутном, ни разу не мытом окне размеренно качалась голая черная ветка – будто кто-то махал рукой и все никак не мог попрощаться…
– Лара! Лара! – Иван тряс ее за плечо. – Идем, они хотят, чтобы ты расплатилась.
Она села и ошалело уставилась на него. Потом зажала лицо ладонями и чихнула. В доме, казалось, стало еще холоднее, за окном было темно. В первый момент Лариса ничего не понимала – до нее дошло только, что она дико замерзла и не чувствует собственных ног.
– Вы закончили? – тупо спросила она, пытаясь пригладить волосы.
– Да. Колодец был совсем мелкий. Тут низина, и место топкое, рядом пруд.
– И… Ничего не нашли?
– Ведро дырявое нашли. Ты же не это искала?
Женщина встала, достала кошелек и вышла в комнату. Работяги были там. Они оживленно обсуждали, сколько же надо взять денег за отрыв от основной работы. Слушая их, можно было подумать, что эту основную работу они с кровью от сердца оторвали. Лариса не торгуясь уплатила им, сколько они запросили. Иван безуспешно сигнализировал, мотал головой, показывая, что она платит слишком много, а в конце расчета даже тихонько застонал. Но она не обратила на него внимания.
– Ну, поедем в город? – бодро спросил старший из работяг.
– Езжайте, – согласилась Лариса.
– Так вы нас что – не подкинете? – озадачился он, увидев, что женщина не двигается с места.
– Думаю, вы с меня столько содрали, что вам на тачку хватит. А если хотите ехать электричкой – станция рядом.
Работяги потоптались, переглянулись и в конце концов ушли. Когда за ними хлопнула калитка, Иван гневно повернулся к женщине:
– Им хватило бы и половины! Зачем ты столько заплатила? Знаешь, как приходилось на них давить, чтобы вообще лопатами зашевелили? Последний метр я сам раскопал, пока они перекуривали!
– О Господи… – Лариса никак не могла полностью разлепить веки. – Ничего не соображаю…
И так холодно… Выпить бы чего-нибудь.
Иван с готовностью достал бутылку. Увидев ее, она поморщилась:
– Я чай имела в виду. Мне нельзя водку, я за рулем.
Но, чихнув несколько раз подряд, она переменила мнение. Иван засуетился, «накрывая на стол».
Воды в доме не было ни капли, и найденные в буфете стаканы пришлось протереть снегом. Он поставил на стол бутылку, придвинул к даме единственное яблоко:
– Кушай.
Лариса проглотила свою порцию водки, откусила от яблока и закурила. Ей стало теплее, и мысли постепенно оттаяли. Потраченных денег было не жаль, хотя раскопки не увенчались никаким результатом. «Денис. ведь сказал – там ничего нет. Надо было поверить на слово. – Лариса выпускала дым и смотрела, как Иван примеривается к остаткам водки. – Сейчас все выпьет, это ему на язык помазать… На здоровье! Сопьется года через два окончательно. А пока его еще можно узнать… С трудом, но можно».
Видимо, под ее пристальным взглядом Ивану было неловко пить. Он проглотил водку, поперхнулся и закашлялся. Лариса снисходительно постучала его по спине:
– Зачем ты так торопишься?
– Спасибо… – Он отдышался и попросил у нее сигарету. Теперь Лариса выслушала подробный отчет о раскопках. Кроме ржавого, потерявшего товарный вид ведра да нескольких кирпичей, не нашли ничего. А ниже был только песок, и, разворотив несколько спекшихся желтых слоев, рабочие заявили, что это – дно. Уж ниже этого уровня колодец точно не опускался.
– Ты разочарована? – Иван раскраснелся, обветренное лицо горело. – А я тебе говорил, что он не мог спрятать труп в колодце. Это надо полным психом быть, чтобы так сделать! И потом, почему ты вообще решила, что труп спрятан на даче?
И что этот труп, в конце концов, был? Доказательств-то никаких. Туфля, кольцо – чепуха какая!
Вот если бы эта туфля сохранилась – другое дело.
Ты говоришь, мать этой Яны жива-здорова? Может, встретиться с ней и поговорить толком?
– Жива-то жива, но здорова ли. – Лариса пожала плечами. – А что я ей скажу? Разве она будет со мной разговаривать? Будет кричать, что пойдет в милицию.
Я для нее – жена врага, жена убийцы. Она наверняка считает, что я покрываю мужа.
– Ну и объясни ей, что пытаешься помочь ей найти дочку. По крайней мере, она, может быть, все вспомнит – были у дочери такие туфли в семьдесят шестом году или нет. И насчет размера обуви спроси.
Лариса погасила сигарету в стаканчике из-под водки. У нее слегка кружилась голова и щеки разгорелись. Ей было почти жарко.
– Я не знаю даже имени этой женщины, не то что адреса, – возразила она. – Как ее найти?
– Да очень просто! – раздался голос в сенях. – Охотно дам тебе адресок!
