Ничего не понимаю!
Саша в последний раз окинула взглядом картины и убедилась, что не сошла с ума – это были те самые картины. Память у нее была неважная, но уж на это ее хватило.
– А вы знаете, что случилось с женой и сыном Корзухина? – спросила она, глядя на Юлию Борисовну. Та в этот момент искала зажигалку.
Женщина подняла на нее глаза и усмехнулась:
– А, вот в чем дело… Человек трагической судьбы! И тут он подражает Модильяни, того ведь тоже, как известно, при жизни не покупали. И тоже пил как лошадь… Правда, красное вино. Корзухин-то, наверное, предпочитает водку.
– Юлия Борисовна! – Саша не могла больше притворяться спокойной. – Не надо издеваться над несчастным человеком! Может, он сам во всем виноват, но семьи у него больше нет! И кроме жены и сына, в той же квартире была убита родственница его жены. Ее убили, а квартиру обокрали. Красть там было нечего, кроме этих вот картин!
И Саша показала на расставленные по всей комнате полотна. Юлия Борисовна замерла с недонесенной до рта сигаретой. Она тоже осмотрела картины, будто видела их впервые, и медленно, тщательно подбирая слова, спросила, не хочет ли Саша сказать, что эти картины краденые.
– Именно так! – воскликнула девушка. – Откуда они у вас? Кто их принес?!
Юлия Борисовна бросила сигарету на стол, встала и вышла из комнаты. Она отсутствовала пару минут, не больше. Вернувшись, резко заявила, что у нее совсем нет времени, так что Саше лучше уйти.
– Я заявлю в милицию, – дрожащим голосом ответила Саша. – Я должна заявить! Я вас предупреждаю… Хотя, наверное, зря!
Юлия Борисовна не ответила. Она отвернулась к двери, с минуту помолчала, а потом сказала, что Саша либо сошла с ума, либо очень глупо пошутила. Но как бы там ни было, ей лучше всего уйти, причем немедленно. Девушка открыла было рог, собираясь возразить… И замерла. В соседней комнате раздался какой-то стук, будто свалили что-то тяжелое. Юлия Борисовна дернулась и зашептала:
– Ну, чего ты ждешь?!
– В квартире еще кто-то есть? – выдавила Саша.
Вместо ответа, Юлия Борисовна схватила ее за локоть, вытолкнула в прихожую и буквально выпихнула за дверь. Саша подняла руку, собираясь нажать кнопку вызова лифта, но так и замерла, прислушиваясь. В прихожей, уже совсем близко от двери, раздавались два громких голоса, женский и мужской.
Девушка отпрянула от двери и, не дожидаясь лифта, побежала вниз по лестнице.
Она мчалась, перепрыгивая через две-три ступеньки, и, даже оказавшись на улице, не сбавила темп.
Только добежав до остановки, вскочив в первый попавшийся автобус, Саша немного перевела дух. Сердце бешено колотилось, а в ушах все еще звучал тот голос. Мужчина, с которым разговаривала Юлия Борисовна, был зол, а еще вернее – взбешен. Саша не разобрала слов, но интонацию поняла прекрасно.
И была почти уверена – это говорил убийца.
Глава 13
Лариса не помнила, как она попала домой. Ей смутно припоминался какой-то мужчина, который подсел за ее столик в кафе и расспрашивал, почему у нее такие грустные глаза. Вспоминалось, что она никак не могла найти кошелек, чтобы расплатиться за свой заказ, и тогда мужчина расплатился за нее.
Потом – машина, затылок водителя, зеленые цифры, выскакивающие на счетчике… «Значит, мы ехали в такси… – Лариса попыталась лечь поудобнее, но при малейшем движении у нее начинала страшно кружиться голова. – Что же было еще?»
Она слегка повернула голову и тут же встретилась взглядом с матерью. Та уничтожающе посмотрела на дочь и снова склонилась над вязанием. Лариса облизала пересохшие губы и робко спросила:
– А почему ты тут сидишь?
– Потому что ты страшно стонала, – резко ответила мать и наклонилась, чтобы смочить полотенце. Она сделала дочери компресс на лоб и снова села к окну. Лариса поправила полотенце и почувствовала, что волосы и подушка совсем промокли. Видимо, мать давно уже здесь сидела и часто меняла компрессы.
– Тебя привез какой-то тип, – бросила она. снова взглянув на Ларису. – Он даже имени твоего не знал и был пьян.
– Во сколько это было?
– В половине первого ночи.
После этого ответа воцарилось долгое молчание.
Лариса напрасно пыталась подсчитать, где она могла быть после закрытия кафе (в одиннадцать вечера) и до половины первого? Полтора часа выпали неизвестно куда. «Неужели я была в квартире у этого типа?! Я ведь тоже даже имени его не знаю! Или он все-таки представился? Черт, да мне-то что, если я тут же все забыла…»
Лариса поднялась, села и сняла с головы полотенце. Тошнило. Сохло во рту. Болела голова. Покалывала печень. Ее начали мучить угрызения совести.
– Хорошо же ты начинаешь новую жизнь, – едко сказала мать. – От тебя разило коньяком! Похмелиться я тебе не дам, это порочная практика.
Выпей чаю с лимоном.
Лариса накинула халат и поплелась на кухню.
Отец, к ее великой радости, был на работе. По возрасту он давно уже вышел в пенсионеры, но ему удалось зацепиться на прежней работе на полставки. Лариса хорошо понимала испуг своих родителей, когда она ушла от мужа. Кто, кроме Дениса, стал бы им помогать? А он хорошо относился к тестю и теще, поздравлял со всеми праздниками, делал подарки, в основном – деньгами. «На меня-то надежда плохая, – подумала Лариса, садясь за стол. – Даже детей от Дениса нет, значит, и алиментов не будет».
Мать поставила перед нею чашку чаю, нарезала лимон и предложила поджарить яичницу. Но Ларису мутило даже при виде какой-то еды. Мать вздохнула:
– Ты теперь у нас группа риска. Смотри не спейся! Разведенные часто спиваются.
– Ой, мам… – Лариса поморщилась и осторожно отхлебнула чаю. – Это был один-единственный раз, когда я расслабилась. А твой любимый Денис, между прочим, часто приходил пьяный.
– Ну и что? Он мужчина.
Лариса не стала ей возражать и рассказывать, как приятно ухаживать за пьяным мужем в три часа ночи.
Мать и сама кое-что знала о пьяницах. Например, Ларисин дедушка, ее отец, никогда не отказывал себе в рюмке-другой. Лариса в детстве несколько раз видела дедушку совсем пьяным, и он вызывал у нее страх и отвращение. Возможно, поэтому она сама так долго вообще не прикасалась к алкоголю. Что это такое, она узнала только в последние годы.
Лариса пила чай, стараясь не вслушиваться в то, что говорила мать. Ничего приятного услышать она не рассчитывала. Лариса немного пришла в себя и только теперь обратила внимание на кухонные часы.
В первую минуту она никак не могла сообразить, какое именно время они показывают. Мать перехватила ее изумленный взгляд:
– Да, милая, четвертый час. Ты проспала часов тринадцать.
– Неудивительно… – вздохнула Лариса. – Я в последние дни не высыпалась. А.., сумки мои где?
– Ты бы лучше спросила, где твоя машина, – презрительно бросила мать. – Я уверена, что ты и этого не помнишь!
Лариса вздохнула. Теперь она вспомнила почти все. Конечно, в таком состоянии, в каком она покинула кафе, нечего было и думать забрать машину со стоянки. Сумки так и остались в багажнике, так что теперь ей не во что было переодеться. У нее даже смены белья не было. Мысли о вещах постепенно перетекли в денежные расчеты. Она решила уйти от мужа совершенно внезапно, и конечно, в тот миг вовсе не думала о том, сколько денег у нее в кармане, надолго ли их хватит. Вчера в кафе, пока она была в нормальном состоянии, Лариса уже успела обратить внимание, что запасы ее невелики. Долларов четыреста, кредитная карточка, которая, быть может, уже заблокирована – месяц назад она сделала несколько крупных покупок, в том числе купила шубку. "Если бы знала, что придется уйти, не тратилась бы на тряпки… – подумала
