больше твоей. Признаю что угодно. Но пойми, если мы не забудем эту историю, нам придется расстаться.
«Я только хочу сказать, что хорошие браки распадаются с такой же скоростью, как и скверные», – услышала она голос Ильи. А потом голос своей матери. Та повторяла фразу, которую Ольга часто слышала от нее, с самого раннего детства. «Каждый день случается что-то хорошее и что-то плохое. Нужно только уметь отличать одно от другого».
Эта фраза въелась в память как некая аксиома, но Ольга никогда особенно не задумывалась над ее смыслом. Казалось, он лежит на поверхности, но только сейчас она поняла, что именно хотела сказать ее мама. Хорошее иногда кажется плохим, и наоборот. Если суметь различать эти вещи, жизнь станет более простой.
Виталий, не дождавшись ответа, улегся в постель. Некоторое время он молчал, потом попросил погасить свет. Ольга щелкнула выключателем и вышла на кухню.
Розовый халат висел на спинке стула. Она взяла рукав, слегка пожала его, будто здороваясь со старым другом. «Прошлой ночью я согрешила с Ильей. Кажется, так это называлось в старину. Хорошо это было или плохо? Потом он меня бросил. Может, это тоже к лучшему? Или все-таки нет? Вернулся Виталии, и это было хорошо… До тех пор, пока я не узнала всей правды Кажется, этот день побил все рекорды по „хорошему и плохому“. И мне никогда в этом не разобраться».
Глава 5
Она приняла трудное решение – ни о чем его больше не спрашивать. Виталий предлагал все забыть, но это ей не подходило. Забыть и молчать – это разные вещи.
Утром, когда Ольга готовила завтрак, Виталий заметно повеселел. Он то и дело поглядывал в ее сторону, будто дожидаясь неприятных вопросов. Не услышав ни одного, с аппетитом принялся поглощать омлет. Она поставила перед ним тарелку с добавкой, подвинула ближе пряники (купленные Ильей). Слегка нахмурилась.
– Странно, – заметила Ольга. – У тебя небывалый аппетит.
– Что тут странного? – ответил он. – Ты вкусно готовишь, вот и все.
Ей хотелось спросить, неужели его возлюбленная была настолько плохой хозяйкой, что жесткие пряники и банальный омлет вызывают подобный восторг. Но Ольга сдержалась. «Если я опущусь до таких замечаний – значит, ревную. А разве я ревную? Совсем нет. Просто хотелось бы услышать человеческое объяснение. И не от Маши, от него самого».
Пока же они говорили совсем о другом.
– Ты идешь в лицей? – спрашивал Виталий. – Сколько у тебя уроков?
– Уроки у меня были в феврале, – отвечала она, не в силах удержаться от сарказма. – Сейчас июнь, занятия давно кончились.
Он как будто пропустил это мимо ушей. Стал говорить о своей работе. Оказалось, что место, которое он потерял из-за своего исчезновения, было не таким уж желанным. Сейчас он нашел вариант намного лучше. Может приступить сегодня же, после полудня, ознакомиться с местом, освоиться. А уж всерьез начнет работать с завтрашнего дня.
Ольга даже не спросила, в чем будет заключаться его новая работа. Неожиданно она поняла, что ей все абсолютно безразлично. Это ощущение ее напугало.
– Наверное, мне сегодня придется задержаться, – говорил он, роясь в шкафах и нервно отыскивая чистые рубашки, белье, брюки Во время ремонта все вещи были свалены в кучу и перепутались. Виталий с раздражением снимал вешалки, срывал и бросал на пол зимние вещи.
Ольга спокойно следила за ним, как будто он рылся в чужих шкафах. Прежде она бы впала в депрессию из-за того, что не приготовила мужу чистую рубашку. Теперь ей было все равно.
– Куда подевались мои светлые брюки? – раздраженно спросил он. – Ничего не найдешь!
– Ты ушел из дому зимой, если помнишь. Тогда светлые брюки были не очень-то в ходу. Но я поищу. Помоги мне достать пакеты с антресолей.
Он молча послушался. Каждое упоминание о том, как долго он отсутствовал, делало Виталия более сговорчивым. И все-таки вид у него был почти довольный. Жена не перегибала палку, не требовала покаяния, все было сносно, за исключением легких уколов.
Она взобралась на верхнюю ступеньку стремянки и вытянула из пыльных недр антресолей несколько пакетов. Они шлепнулись на пол – никто их не ловил. Виталий отмахивался от пыли и потихоньку чихал.
Ольга спустилась.
– Ко скольким тебе на работу?
– Хорошо бы выйти через час, – почти виновато ответил он.
– Хорошо. Успею кое-что погладить.
Она выгладила летние брюки, несколько рубашек, на выбор и про запас. Отыскала светлые носки. У нее была хорошая привычка – не убирать вещи, не выстирав их. Теперь им нужен был только горячий утюг. Разглаживая через мокрую тряпку смявшуюся ткань, она снова подумала о том, до чего же странным было возвращение мужа. И странно было не то, что он вернулся, и даже не причина отсутствия. Странно было, что теперь он упорно пытался восстановить прежний уклад жизни, предварительно его разрушив. И при этом ожидал ее одобрения.
– Готово. – Она разложила одежду на диване. – Мне тоже пора идти, так что до вечера.
– Куда ты идешь? Ты же сказала, что занятий больше нет?
Она обернулась, прижимая к груди легкое белое платье:
– До вечера. Ждать меня до следующего июня тебе не придется.
И снова Виталий пропустил ее слова мимо ушей. Или сделал вид, что пропустил. Он быстро переоделся, оставив на стуле плотные зимние брюки, в которых когда-то ушел из дому, свитер, голубую рубашку. Ольга мимоходом заметила, что никаких новых вещей у него не появилось. Никакого багажа тоже не было. Он вернулся таким, каким ушел. За исключением горького привкуса тайны, который остался у нее на языке, как будто она съела грейпфрут без сахара.
За ним закрылась дверь. Он ушел намного раньше, чем собирался, обогнал жену. Ольга положила белое платье на постель. Оно лежало, раскинув короткие рукава, как призрак юной девушки. «Я попросту выставила его из дому, – подумала Ольга. – Стоит только намекнуть на то, что было, и он уходит в свою раковинку, как улитка. Даже не подумал о том, как вернется, ведь ключи он потерял, а другой экземпляр до сих пор у Ильи».
На полу все еще валялись пакеты с вещами. Один был распотрошен, оттуда доставали вещи Виталия.
Другие остались целы. В одном из них она хранила собственные вещи, в том числе розовый халат, который непонятным образом оказался в ее спальне. Она сразу опознала этот пакет, он отличался от других тем, что сбоку на черном пластике была дыра, и она собственными руками заклеила ее скотчем, чтобы внутрь не пробралась моль.
Скотчем был стянут и верх мешков. В том числе и этого. Но… Борясь со слипшейся черной лентой, она нахмурилась. Что-то не так. Она привыкла расправляться с мешками проще. Этот же никак не желал поддаваться.
Ольга сломала ноготь, ругнулась и оглядела остальные мешки, валявшиеся у ее ног, точно дрессированные тюлени. Когда-то она купила их в хозяйственном магазине, прельстившись размерами и плотностью. На самом деле мешки предназначались для большого количества мусора, потому и были сделаны из черного жесткого пластика. Но молодая хозяйка решила, что именно они как нельзя лучше подойдут для хранения вещей.
– Не то, – пробормотала она. – Совсем не то.
Остальные мешки (счетом четыре) были залеплены прозрачным, довольно податливым скотчем. Она разрывала его одним движением руки. Этот же, пятый, отличался от остальных.
– Это сделала не я.
Ольга подняла с пола обрывок черного скотча, срывая который и сломала себе ноготь. Таким пользовались строители, она хорошо это помнила. Рулончик этого скотча должен лежать на лоджии. Она с закрытыми глазами смогла бы показать, где именно. И была уверена, что никогда не притрагивалась к нему.
