Прошло три дня, и она подала заявление в местное отделение милиции об исчезновении супруга. Теперь Ольга никому не звонила, напротив, все звонили ей. Знакомые осторожно соболезновали, друзья предлагали помощь, родственники (его родня) ужасались и намекали на худший исход дела. Ольга как будто окаменела. Женщина сама себе удивлялась – с тех пор, как пропал муж, она не проронила ни единой слезы, ни разу не впала в истерику. Больше того, ей казалось, что еще в тот, самый первый вечер, стоя в метро и следя за потоком поднимающихся пассажиров, она сразу ясно поняла, что муж пропал навсегда и больше она его не увидит.
Но конечно, продолжала надеяться. Бог знает на что, на чудо, на счастливый поворот судьбы. В конце концов, что с ним могло случиться? У него был болезненный вид, он устал? Значит, скорее всего, попал в больницу. Но ни в одной больнице его не нашли, в моргах тоже не оказалось «клиента» с подобными документами и приметами. О чем это говорит? Документы он мог потерять (всегда носил в барсетке). Случился приступ, барсетка выпала из рук, ее кто-то украл – дело обычное. Он попал в больницу без имени, без фамилии. Его приняли, положили в стационар (в реанимацию). И лечат. Когда Виталий придет в себя, конечно, все прояснится. Ведь невозможно обойти все больницы и осмотреть всех мужчин, лежащих без памяти. Москва слишком велика.
Или другой вариант – на него напали, ограбили, ударили по голове. Об этом исходе она старалась не думать, но ведь могло случиться и такое? Он потерял сознание, возможно и память, был доставлен в больницу…
Или… Погиб?!
Доходя в своих рассуждениях до этого пункта, Ольга всякий раз запрещала себе об этом думать. Он не погиб, быть не может! Почему именно он?! За что?! Как такое могло случиться?!
Одно она знала точно – к бывшей жене Виталий не возвращался. И это странным образом ее успокаивало. Его не было, но все-таки он оставался с ней. Значит, еще не все потеряно.
Женщина старалась не замечать времени, которое прошло с момента исчезновения мужа. Занимала себя разнообразными делами, выдумывала какие-то иллюзорные цели и обязанности. Например, на свой страх и риск и за свой счет продолжала заниматься ремонтом квартиры. Она как будто делала вид, что ничего не произошло, заигрывала с судьбой, пытаясь вымолить у нее поблажку.
Рабочие приходили утром и уходили, когда она возвращалась с работы. У них были ключи от квартиры и неограниченное право на время пребывания – так договорились с самого начала. Переезжать молодоженам было некуда, и они решились на такой вариант: лучше немного потерпеть неудобства, пыль и чужих людей, чем платить за съемную квартиру. Пока с нею был муж, ее ничто не страшило. Но теперь, после его исчезновения, Ольга перестала понимать, зачем она занимается этими неприятными вопросами.
У нее возникло тягостное ощущение бездомности. Она так и не успела почувствовать своей квартиру, где жила совсем недавно. А теперь, когда с утра до вечера здесь толклись, шумели и командовали незнакомые, грязно одетые, бесцеремонные люди, она и вовсе растерялась. У женщины было такое чувство, что она не вправе требовать от мастера и рабочих самых простых вещей. Например, ускорения темпов работы (несмотря на авансы, те почти ничего не сделали) В самом начале ремонта, когда говорилось о перепланировке, Виталий пожелал соединить комнату с кухней, пробив в стене проем. Эту переделку ни с кем не согласовывали, хотя Ольга очень тревожилась по этому поводу – как бы стена не оказалась несущей, как бы не пожаловались на шум соседи… И вот, когда проем был сделан, обнаружилось, что кто-то из соседей все-таки нажаловался в ЖЭК. Приходили какие-то люди, осматривали переделки, грозили судом и неимоверными штрафами… Все это случилось уже после исчезновения Виталия. Ольга не находила в себе сил обороняться, хотя испорченная стена была всего лишь легкой перегородкой. У нее было одно желание: чтобы все, наконец, покинули квартиру – и жалобщики, и рабочие, а у нее появилась возможность надеть домашний халат и лечь на диван.
Несмотря на свое одиночество, она почти не бывала одна. Как только рабочие удалялись, являлись сочувствующие. Этих она и подавно не могла выгнать. Приходили друзья и сослуживцы Виталия, как правило, с бутылкой водки. Закуску полагалось обеспечивать Ольге. Она разогревала ужин, наспех делала какие-то бутерброды… И выслушивала бесконечные, все более задушевные истории о пропавшем муже. О нем уже говорили по принципу: о мертвых либо хорошо, либо ничего. Называли прекрасным, редким человеком. «Какой был парень!» Иногда делались попытки взять ее за руку, намекалось на желание остаться с ночевкой. Как правило, приходили люди холостые или разведенные. Молодая женщина с трудом выпроваживала таких размякших гостей, иногда произнося резкие фразы и чувствуя что-то вроде угрызений совести. Ведь, с одной стороны, люди пришли поддержать ее морально. С другой же… Все было слишком понятно.
Являлись подруги по училищу и лицею, где она преподавала музыку. И тоже, как правило, незамужние или разведенные. Приходили даже те, с кем она раньше не поддерживала особых контактов. Как будто с исчезновением Виталия она автоматически вошла в их круг и уже не имела права отказаться от навязанной дружбы. Подруги жаловались на сломанную жизнь, неудавшиеся романы, скверных, грубых учеников и их заносчивых родителей… Тут в ходу была уже не водка, а недорогое вино, кислое или приторное. Закуску приносили с собой. Быстро и некрасиво напивались, доставали пудреницы, начинали утирать слезы, сочувствовали Ольге, а взамен требовали от нее жалости к себе… Женщины, в отличие от мужчин, как одна считали, что Виталий жив и непременно вернется. Говорили, что у него могли возникнуть какие-то срочные дела (например, по работе). Он-де просто не успел известить о них молодую жену… И будто сговорившись, гостьи не обращали внимания на то, что с момента исчезновения Виталия прошло слишком много времени, чтобы он не мог добраться до телефона и позвонить домой…
Такие утешения имели обратный эффект. Чем дольше Ольга выслушивала советы подруг, тем яснее понимала – положение безнадежно, случилось что-то страшное и на благополучный исход надеяться глупо. Но она им не возражала. Ведь все эти нелепые утешения произносились от чистого сердца…
И наконец явилась Ирина – бывшая жена Виталия. Она пришла без предупреждения, впрочем как всегда. В дверь позвонили, и Ольга открыла, даже не взглянув в глазок, настолько привыкла к визитерам. Но, увидев, кто стоит на пороге, машинально отступила назад. Это было непроизвольное движение испуга – как-то Ирина отхлестала ее по щекам. Это случилось на глазах у многих свидетелей, в зале суда, где было, наконец, вынесено решение о разводе… Ольга ни за что не явилась бы на это судилище, но Виталий так просил прийти и поддержать его морально. Женщина знала, что он боится бывшую жену, пошла и до сих пор не могла себе этого простить.
– Добилась своего? – спросила гостья, переступая порог и втаскивая за собой долговязую, смущенную девочку. – Вот, Таня, посмотри на убийцу твоего папы!
Без всякой паузы женщина ударилась в слезы. Девочка хмуро рассматривала потрепанный, забрызганный известкой коврик. А ее мать истерично, декламационным тоном рассказывала о своей нелегкой судьбе, разрушенном семейном счастье, упомянула даже тяжелые роды, детские болезни единственного ребенка…
Ольга стояла, опершись спиной о дверной косяк, и считала про себя до десяти, потом до тридцати, до ста… Она старалась не слушать и молила Бога только об одном – чтобы та наконец поняла, как некрасиво и глупо себя ведет, и ушла. Хоть бы дочки постыдилась, ведь той стыдно, даже подросток понимает больше, чем Ирина…
А гостью все больше злило молчание хозяйки. Она повысила тон и уже начинала кричать:
– Думаешь, я не знаю, что ты с ним сделала? Все понятно, дурак сообразит!
– Что вам понятно? – перебила Ольга. Она не могла больше молчать.
– Ты со своим любовником убила его, а труп спрятала, чтобы получить всю квартиру! Но тебе это не светит, успокойся!
Ольга, будто защищаясь, подняла руку:
– Что вы говорите?! Вы же понимаете, что это ложь, как вы можете!
Но это слабое возражение только еще больше завело Ирину. Та вылила целый поток грязи, не стесняясь в выражениях и как будто совершенно не принимая в расчет стоявшую рядом дочь. Ольге было сообщено, что та ни единой минуты не любила Виталия, а только зарилась на московскую квартиру с пропиской. Что она довела его до болезни своими требованиями денег, из-за этого он буквально убивался на работе. Что еще до брака у Ольги были любовники (в большом количестве), а теперь их стало еще больше, ведь она – завидная невеста. Но только пусть она успокоится и успокоит на этот счет своих хахалей – есть
