Зашторенные окна, идеально натертые паркетные полы, блестящая старинная мебель. Ни единого цветка на подоконниках, но зато целый букет искусственных роз в спальне на подзеркальнике. Громкое сухое тиканье часов, в каждой комнате их было по несколько штук – от старинных напольных агрегатов до современных будильников. И все, на удивление, показывали одинаковое время.
Ольга отметила это, переходя из комнаты в комнату вслед за Таней. Ее собственные часы (а их было немного) всегда умудрялись показывать разное время, и потому она часто опаздывала на уроки.
– Помогите мне, – попросила девочка, останавливаясь перед платяным шкафом в самой маленькой комнате. – Что нужно взять? Я не знаю.
– Белье, конечно, – сказала Ольга. – И теплые вещи, и… Это твоя комната?
Вопрос не был излишним. Ничто в этой комнатке не указывало на то, что тут живет подросток. Никаких плакатов на стенах, никаких безделушек. Учебников тоже не было видно. На отполированном столе красовался стакан с заточенными карандашами и новенькими ручками. На почетном месте лежал коричневый том из собрания сочинений Л.Н. Толстого. По его потрепанному корешку Ольга определила, что под обложкой наверняка скрывается «Война и мир». Бывая в гостях, она часто разглядывала подписные издания и никогда не ошибалась, выделяя самые читаемые по плохому состоянию корешка. У Достоевского это – «Преступление и наказание», у Гоголя – «Мертвые души», а у Толстого – «Война и мир». Причем последний том обычно выглядел идеально – как видно, школьники редко до него добирались.
– У меня тут был музыкальный центр, но его украли, – сообщила девочка. – Правда, зачем он мне? Мама все равно не давала денег на диски. А слушать радио как-то неинтересно. Оля, а полотенца брать?
– Бери, что хочешь, – ответила та. – Главное, поскорее отсюда уйти.
– Вы ее боитесь?
Если бы Ольга находилась в своем классе, она бы немедленно ответила «нет». Хотя бы потому, что не могла себе позволить проявить слабость. Но сейчас она промолчала. В этой квартире все казалось враждебным. Сам ее запах – устоявшаяся, густая смесь испарений старого дома, дорогих духов и пряностей – пугал женщину, как запах бешеного дикого животного, которое затаилось где-то в углу и выжидает удобного момента, чтобы укусить.
– Вы боитесь, – как будто удовлетворенно отметила Таня, не дождавшись ответа. – Ну и напрасно. Если она появится, увидите, как я с ней расправлюсь.
– Мне не хотелось бы этого видеть, – ответила Ольга, изо всех сил стараясь сохранять уверенный тон. Но она понимала, что ни ее страх, ни слабость не укроются от глаз девочки. Та смотрела на нее снисходительно, почти покровительственно.
В это время их окликнул Илья. Он находился в спальне Ирины. Девочка дала ему четкие указания насчет того, как найти в шкафу ее купальный халат, без которого она не сможет принимать ванну.
– Танечка, лапочка, ты не взглянешь на одну штучку?
– И почему он всегда обращается ко мне, как к младенцу? – возмутилась Таня. – Подумаешь, раз он крестный, значит, имеет право сесть мне на шею?! А как вчера напился, уже не помнит? Постыдился бы!
– Так он твой крестный?
Ольга не получила ответа, Таня уже вышла в соседнюю комнату. Через мгновение послышался негромкий вскрик девочки и голос Ильи. Они наперебой звали Ольгу. И как выяснилось, не напрасно. В спальне обнаружилась потрясающая находка. И она была вовсе не из числа тех вещей, которые собиралась взять с собой Таня.
– Девочки, посмотрите-ка на эту вещицу. – Илья хмурился, склонившись над столиком трюмо. Руки он заложил за спину, будто боялся лишний раз к чему-то прикоснуться.
Ольга подошла ближе. Трюмо было современное, оно резко выделялось из общей обстановки. На столике был идеальный порядок: выстроенные в ряд тюбики губной помады (эта марка никогда не была ей по карману), духи («Зачем Ирине столько, ведь она душится не так часто?»), несколько шкатулочек. Одна из них была открыта, и там среди пуговиц и катушек с нитками…
Таня ахнула и потянулась было к шкатулке, но Илья успел перехватить ее руку:
– Постой, мне кажется, этого нельзя трогать.
– Но это же мамины кольца! Их у нас украли. – Таня пыталась вырваться – она совсем потеряла уважение к авторитету взрослых. – Ну, пусти, я должна посмотреть!
– Дядя Илья прав. – Ольга охрипла от волнения, обменявшись с Ильей выразительными взглядами. – Трогать ничего нельзя. Кажется, нам нужно кое-куда позвонить.
– Она говорила, что кольца украли все до одного! – бесновалась Таня, указывая на шкатулку. Впрочем, трогать ее она уже не пыталась. – А вы, Оля, не верили мне! Теперь смотрите сами, она врала! Кольца на месте, и все остальное тоже найдется, если хорошенько поискать!
– Она права, – заметил Илья. – Впрочем, неудивительно. Девочка знала, с кем жила. Оля, срочно звони Самохину. Кажется, мы сделаем ему большой подарок!
– Но… – Та все еще не могла собраться с мыслями. Эта квартира наводила на нее тихую панику. – Может быть, лучше позвонить с улицы?
– Звони, нечего бояться, – отрезал он. – Пусть она боится.
– Верно! – поддержала его девочка. – Я и сама могу позвонить!
Но звонить ей, разумеется, никто не позволил. К телефону пошла Ольга. Она с тяжелым сердцем набрала номер Самохина, услышала, что следователь занят, и обещала перезвонить позже. Она почему-то надеялась, что разговор не состоится.
Положив трубку, с минуту прислушивалась к голосам в спальне. Илья с Таней, по-видимому, легко находили общий язык. Ни он, ни она не казались расстроенными. Илья был даже весел.
«А что удивительного? – подумала женщина. – Если кольца не украдены, то все остальное тоже. А значит, никакой кражи не было вообще и все улики подделаны. Я думала о чем-то в этом роде, но чтобы вот так повезло… Мой поясок… Сапфировый браслет и деньги… Мы свободны и можем уехать в Германию, как он и обещал? Но почему я совсем не рада этому? Неужели мне жаль Ирину?!»
– Я сразу все поняла, когда она припрятала жемчужное ожерелье, – заливалась в спальне Таня. – У нее рука дрожала, как у воровки, понимаешь, дядя Илья? И зачем она просила, чтобы я не говорила об этом следователю?
– Олечка, ты дозвонилась? – крикнул мужчина.
– Сейчас!
Она снова сняла трубку и тут же положила на место. На сердце было так тяжело, что женщина боялась заплакать. «Но почему? Разве мне ее жаль? Разве я могу жалеть эту нелепую, истеричную, злую особу? Она замучила мужа и ребенка, лжет, даже не сознавая этого… Возможно, страдает и другими пороками, в том числе клептоманией. Обокрасть себя… Автоклептомания? Что бы там ни было, но щадить ее нечего, разве она не пыталась нас погубить?! Иначе зачем подделала улики?» Но что-то мешало ей испытывать ту же радость, которой предавались Илья и Таня. Ей вспомнилось бледное серьезное лицо Ирины в убогом уличном кафе. Ее деловитый, сухой тон, вынужденная любезность. И совершенно нелепый вымысел о звонке Виталия. Сам Виталий не подтверждал этого звонка, однако объявился дома всего спустя сутки.
"Я все могу понять, но не понимаю, как она могла предвидеть время его возвращения, если он ей не звонил, – подумала Ольга. – Для этого нужно быть ясновидящей. А такими способностями она вряд ли обладает, иначе была бы добрее… Но Ирина никогда и ничего не делала зря! Если она выдумала звонок, значит, он являлся частью какого-то плана. Но звонок никуда не подходит! Мой пояс – да! Она пробралась к нам в квартиру и украла его, чтобы потом бросить на меня подозрения. Улики против Ильи еще как укладываются в схему. Вот только потом кое-что пошло не по плану. Прежде всего Ирину выдала дочь.
Затем следователь оказался умнее, чем она рассчитывала. По-видимому, на наше с Ильей счастье. Но к чему она выдумала звонок?"
– Оля, в чем дело? – появился возбужденный Илья. – Мы еще кое-что обнаружили. Все-таки Ирина дура!
Ольга испуганно покосилась на дверь, но мужчина отмахнулся:
– Не беспокойся, девочка это отлично знает. Подумать только, Ирина держала в той же шкатулке страховые полисы! И как ты думаешь, на какую сумму были застрахованы ее никчемные картины?
– Ах, перестань. – Женщина снова взялась за телефон. – Мне это совсем неинтересно.
