странных существ, которых им когда-либо приходилось видеть. Они что-то тараторили все разом, невозможно было ничего понять из их речи. Словом, какой-то театр абсурда предстал перед семьей простого американского фермера. Но это еще было только шокирующее и сбивающее с толку начало.
Пока все семейство, раскрыв рты, наблюдало за «дирижаблем», он странно завибрировал, передвинулся и завис над трехлетним теленком, пасшимся в это время в загоне. Канзасская газета «Фамерс эдвекит» от 23 апреля 1897 года приводила рассказ о происшествии самого Александра Гамильтона:
Александр Гамильтон дал в суде показания под присягой и даже попросил наиболее уважаемых людей города — шерифа, судью, доктора, начальника почты — подписать заявление о том, что, зная его уже в течение многих лет, «они никогда не ставили под сомнение его правдивость и честность и считают его историю правдой и ничем кроме правды». < Мальцев С. А., 2003 >
Странные существа в «дирижабле» что-то тараторили все разом. — Небольшая деталь в их диком спектакле. Глупая деталь? Нелогичная деталь? Тогда вопрос: примем ли мы эту нелогичность как данность или попытаемся найти в ней логику? А что если такая логика все-таки существует, но не видна на поверхности, что если она просто скрыта где-то в глубине действий этих «фляповодов»?
Пример рассуждения может быть такой:
Если бы несколько существ, с крылышками или без, с рожками, с козлиными копытами или неотличимых от обычных людей — неважно, — если бы несколько существ явились к фермеру, накинули петлю на шею его теленку и потащили бы за собой, то он, не долго думая и не обращая внимания на все их рожки и крылышки, взял свой старый добрый винчестер и понаделал бы в них дырок. Но фермер не должен был реагировать В СООТВЕТСТВИИ с ситуацией. Он должен был стоять, раскрыв рот. И если ему показать такую штуку, о которой он только слышал, но которой еще не видел своими глазами, да еще показать в таком изощренном виде, что это превышало бы всякое его воображение, то он растерялся бы в высшей степени. Его привычные образы поведения и мышления тогда были бы неприменимы, и он пошел бы на поводу у явления, вообще не зная как реагировать. Его сознание, не знающее, как реагировать, стало бы отдавать поводья более глубоким слоям подсознания — тому, к чему мы все обращаемся в критической психологической ситуации, засыпая или «отключаясь» от реальности, входя в транс. Такой прием является одним из инструментов в искусстве гипноза, и гипноз бывает таким, что человек, не впадая ни в какой гипнотический сон, находится под полным контролем оператора. Человек отдает себя в руки тому, кто умело может использовать малейшее замешательство, остановку его сознания. И в том же искусстве гипноза есть прием, когда два оператора на оба уха говорят подопытному каждый свое, перегружая его сознание и заставляя тем самым человека, внимательно слушающего болтовню каждого из них, в конце концов отключаться от сознания, переходя к подсознанию, входя в транс.
В случае с Александром Гамильтоном действительно все выглядело очень внушительно. Что-то постоянно вращалось снизу, заставляя оценивать скорость и размер, что-то вращалось сверху, заставляя обращать внимание на луч, на его яркость, на его движение, что-то светилось зеленым и красным (тоже знакомая деталь), что-то было вообще огромным до крайней необычности, кто-то целой кампанией что-то тараторил, заставляя пытаться понять речь каждого по отдельности… Все завораживало, перегружало восприятие, останавливало, затормаживало все привычные цепочки мысли. Главным же было достижение поставленного результата — никто не сопротивлялся при элементарном воровстве, и фермер даже сам отвязал своего теленка, покорившись «судьбе» — неведомому и, как ему показалось, могущественному явлению.
Можно вспомнить, как действуют профессиональные гипнотизеры из цыган, когда они под видом гадания выворачивают до дна карманы прохожего. Их болтовня о линиях на руке и роковых событиях — всего лишь болтовня, инструмент влияния. Ее содержание в данном случае смысла не имеет, но имеет смысл ее останавливающее воздействие на сознание.
Была логика в том спектакле, в «глупом» поведении тех существ в «дирижабле»?
Они достигли своей цели, забрали животное, не заплатив ни цента, ничего не потеряв. Для них это было элементарно. Исследователю они создали причину поломать голову над таким «абсурдным» событием, а скептикам — повод поязвить. Так все оказались при деле, и можно дальше творить все, что захочешь, воровать и расчленять.
Это точно те же самые случаи увечий, что происходят в наше время. Для сравнения — пара современных примеров, взятых из рассекреченных досье американского Федерального бюро расследований (американец Николас Редферн добросовестно поработал с архивами ФБР, и у нас теперь есть возможность в них заглянуть благодаря его превосходной книге «Секретные досье ФБР. Тайны НЛО становятся явными», переведенной на русский язык):
1967 год, США, Аламос, штат Колорадо. Каждую ночь появляются большие — в половину футбольного поля — сигарообразные объекты. Иногда они летят парами. Увечья в том году начались с ранчо, принадлежавшего Гарри Кингу. Лошадь трехлетнего возраста по кличке Леди была убита и подверглась странным манипуляциям. Мышечные ткани с ее шеи и головы были удалены с хирургической тщательностью.
Уже 24 января 1878 года непонятный летающий объект, похожий на тарелку, видели в небе над Техасом. В то время еще не писали никаких фантастических рассказов о дискообразных звездолетах, максимум, о чем задумывались, так это о дирижаблях или о крылатых машинах с моторами. А техасский фермер Джон Мартин, который рассказывал об этом диске репортеру девинсонской «Дейли ньюс», наверное, вообще никогда не задумывался ни о каких полетах.
Единственным поводом для того техасского сообщения — если бы оно было только слухом — могли быть заявления американца Уильяма Дентона, ставшего первым в истории уфологии контактером, за которым закрепился образ приятеля инопланетян. В 1866 году он объявил, что находится в телепатическом контакте с обитателями Венеры и Марса, куда уже успела слетать вся его семья. Дентон написал несколько книг, в которых в деталях описал дискообразные космические корабли. С этими же рассказами он выступал перед большими аудиториями, и эти лекции по содержанию материала были словно прообразами историй