священный долг в борьбе с мировым заговором и продолжать военную интервенцию в Россию. < Мальцев С. А., 2003 >
(Но, странное дело, «жидомасонов»-революционеров не смогли победить армии нескольких мощных иностранных государств. Босоногая Красная Армия начала с клочка земли под Петроградом и дошла до всех своих морей.
Может, все-таки русский народ расставался с отжившим прошлым и искал свободу? Народ искал мечту, учился созидать и совершал ошибки, дерзая, строя, взлетая, помогая, а ему потом, как в Евангелии Распятому, будут с презрением кричать: «Других спасал, а себя спасти не можешь!»)
По экземпляру «Протоколов сионских мудрецов» было у каждого белого офицера. В окопах по рукам солдат ходил этот документ. Солдаты, умевшие читать, читали его вслух и растолковывали неграмотным. Так солдаты узнавали «правду», что они воюют не с русским народом, а с жидомасонами.
После победы большевиков бежавшие за границу белые офицеры вернули «Протоколы» в Западную Европу, откуда они пришли в Россию. Но вернулись они растиражированными в громадном масштабе.
Националисты с воодушевлением писали в своих дневниках:
Уже в начале 20-х годов Германию наводнили сотни тысяч экземпляров «Протоколов» и всевозможных комментариев к ним.
Партийное издание нацистов, пришедших к власти на волне этой ненависти к евреям, призывало всех граждан:
Во время инфляции и массового голода Гитлер объяснял немцам:
Так один поддельный документ, сфабрикованный тайной полицией и воплотивший в конкретную, осязаемую форму старую идею ненависти, послужил основным инструментом «промывания мозгов» в просвещенной Европе начала XX века.
На Нюрнбергском нацистском партийном съезде 1937 года Геббельс подводил итог вековому еврейскому вопросу:
И Геббельсу до сих пор, где полушепотом, а где срываясь в истеричном крике, вторит цивилизованный мир: «Если в кране нет воды, воду выпили жиды».
Новые тамплиеры и человеко-звери
Я действую как проводник воли божьей, борясь с евреями. Я делаю работу Творца.
Орден иезуитов сотрудничал с Муссолини и Гитлером.
В то время, как на евреев устраивали облавы, словно на бешеных животных, в христианских храмах произносились заклинания Семи из их каббалы. Кто бы вспомнил о том, что когда-то они были собственностью этого затравленного народа? Если даже вспоминали, то не принято было об этом задумываться, потому что все мысли о евреях были окрашены страхом и ненавистью, наполнены конкретным содержанием, которое вытесняло все остальное.
Антисемитизм, охвативший Европу, и «Протоколы», использованные и церковью, и тайной полицией, и нацистами, — пример кодирующей идеи. Она до сих пор живет, имеет огромную инерцию и раз за разом воскресает в литературных проповедях против жидомасонства и в виде «подвигов» националистических организаций. Идея живет, переходит от поколения к поколению, побеждая время. Время проходит, и многие ее носители уже являются просто людьми, впитавшими эту идею вместе с представлениями родителей о жизни. Так рождается мифология определенной эпохи. Она не основана на реальных фактах, но в ней есть старые заблуждения, принимаемые за факты, и определенная логика, позволяющая объяснять некоторые явления, следуя мыслью по накатанной колее.
Лев Троцкий и Адольф Гитлер провозглашали одну и ту же политику по отношению к русским, но стоило пройти нескольким десятилетиям с того времени и, благодаря вековому мифу, они воспринимаются по-разному. Сионизм Троцкого для всех русских понятен и ужасен. Для многих русских, когда они о нем узнают, он — проявление извечной угрозы миру со стороны «жидомасонов». Фашизм же Гитлера представляется как просто проявление странной исторической катастрофы, произошедшей с немцами, и ни у кого не возникает мысли обвинять в нацизме всех немцев. По нормальным человеческим соображениям им сочувствуют как обманутым, введенным в заблуждение. Но среди русских даже есть мнение, что в деятельности Гитлера было некое рациональное зерно — что касается уничтожения евреев — и даже некоторая доля уважения за это к фюреру.
Это убеждение принадлежит малому числу русских людей, но они являются носителями этой идеологии — идеи, возведенной в непререкаемый культ, идеи, которую ни один из них не будет подвергать сомнению и аналитической проверке фактами и общей логикой. Для них это внутренний непреодолимый барьер. Перешагнуть за него означает оказаться опять в состоянии несмышленого ребенка, который до появления в мир знал только утробу матери и ничего больше. Идеология — удобное внутреннее состояние, заменяющее для человека свободу самоволием, ответственность ненавистью, познание идеей. Это состояние похоже на прочное яйцо, и любое посягательство на него со стороны, грозящее разрушением этой скорлупы, рождает страх человека потерять свой маленький уютный мир. В нем все понятно, есть свои, есть чужие — евреи и арийцы, правоверные и неверные, принцип жизни прост и не требует дополнительных душевных усилий. < Мальцев С. А., 2003 >
Психология учит, что человек, закодированный на идее, не способен от нее избавиться, если только в его жизнь не придет настоящая любовь. Она единственная поднимает человека над животными инстинктами ненависти, над закостеневшими рефлексами, возвращает в свободное, открытое человеческое состояние. И, как в сказке, любовь освобождает душу от оков мертвого сна. Душа — спящая царевна — открывает глаза, смотрит вокруг и удивляется — а что это было? — где я была?
Так говорит наука психология. Сказка ложь, да в ней намек…
Множество самых разных идей — политических, экономических и даже религиозных — разделяет людей, каждого закупоривая в непроницаемое идеологическое яйцо, лишая детской непосредственности восприятия. Такие индивидуальные идеологические оболочки объединяются в единые закрытые сообщества единоверцев, и каждое сообщество считает истину своей исключительной собственностью.
Интересно, что эти оболочки имеют свои иерархические уровни. Одна в другой, несколько в одной, малые закрытые сообщества руководят более крупными, более открытыми. И это переносит нас к тому
