жгут из фланели, были обвиты вокруг шеи и запястий рычащего больного и пропущены между его ног, что лишало пациента всякой возможности подраться или убежать. На попытки повернуться и достать санитара зубами следовал рывок поводка, ощутимо отдававшийся в промежности.
Ведя пациента на поводке, Дима поднялся с ним на крыльцо, и тут ему навстречу вышел мужик с большими сумками в руках. Судя по всему, он только что привез кого-то из родни на госпитализацию и теперь собирался с вещами больного ехать домой. От зрелища санитара с голым чудом на поводке мужик застыл. Аккурат в дверном проеме. Пациент на поводке зарычал и принюхался. Дима меланхолично (азарт битвы прошел, наступило умиротворение) заметил:
— Мужик, ты бы это… ушел бы нафиг с дороги. Это чупакабра, если ты не в курсе. ОН У МЕНЯ КУСАЕТСЯ. — И пациент клацнул зубами.
Как мужик оказался в мгновение ока в двух метрах от крыльца, сжимая в руках сумки, — непонятно. Дима пожал плечами и скомандовал:
— Рядом. Пошли.
Процесс оформления больного в стационар протекал с подвыванием и рыком, прерывавшимся командами «Фу!» и «Нормально с доктором разговаривай!», а также краткими инструкциями, как вести себя в отделении: «Иначе я приду и буду сердиться, ты меня знаешь!»
Пациентов на приеме стало ощутимо меньше. Лето все же наступило…
Ку-ку, я в домике!
Круги на полях Англии, загадочные фигуры на просторах пустыни Наска и прочие следы крупномасштабного ландшафтного хулиганства издавна будоражат воображение ученых, обывателей и просто желающих улететь отсюда к едрене фене в качестве посла доброй воли. В целом, ажиотаж общественности вполне понятен. Возможно, это и есть одна из многих причин, по которым контакт цивилизаций до сих пор не состоялся: как объяснишь этим землянам, что вон там один чолдон из провинциальной галактики (совершенно случайно числящейся во всегалактических каталогах как Едреня Феня) написал «здесь был Ёпрст», а вот это — да-да, то, на что вы сейчас показываете, — и вовсе нельзя произносить вслух при детях младше первой сотни лет.
Но кто бы мог подумать, что легенды поджидают ничего не подозревающего доктора прямо на территории родного дурдома! И ведь не надо было далеко ходить — стоило всего-то прогуляться вокруг зданий больницы в конце работы, благо погода была просто отменная, а поток пациентов вдруг иссяк: не иначе как рванули на дачи. И вот, прямо посреди густо поросшей клевером, одуванчиками и прочими условно культурными и трудноубиваемыми травами полянки — тропинка.
Причем тропинка непростая. Все нормальные тропинки ведут откуда-то и куда-то. Эта же была вещью в себе и могла повергнуть в полный восторг Платона или Канта, если бы их отпустили сюда на прогулку. Дело в том, что она не имела ни начала, ни конца. Она была замкнута сама на себя, вытянута этакой гантелей метров на тридцать, и будь у местных ворон толика абстрактного мышления и словарный запас чуть богаче того, что им приходится выслушивать в свой адрес, они бы наверняка обозвали ее как-нибудь вроде «Уроборос, прикусивший свой хвост и попавший под КамАЗ». При этом трава на тропинке отсутствовала полностью, настолько плотно она была утоптана. Создавалось впечатление, что по ней кругами ходит во время прогулки одно отделение за другим, но в том-то и дело, что все прогулки больных проистекают в других местах, и, насколько я успел заметить, привычки ходить строем в колонну по одному ни за каким из отделений не числится.
Порасспрашивав персонал, сторожей и не найдя ни одного внятного объяснения (версии с брачным хороводом ежиков и пьяным косильщиком лужаек были решительно отметены), я уже почти решил пожать плечами, плюнуть и забыть, как вдруг однажды утром загадка разрешилась сама собой. В тот день я приехал на работу очень рано. Выйдя из машины, я направился было ко входу в поликлинику, как вдруг мое внимание привлек очень узнаваемый силуэт, нарезающий на полусогнутых… э-э-э… гантелеобразные фигуры по той самой загадочной тропинке. Ну конечно, это же Федя!
Федя поселился в больнице очень давно. Фактически, к моменту, когда ее корпуса были отстроены, он уже был постоянным обитателем того, старого психдиспансера и активно помогал при переезде. Для отделения Федя незаменим в хозяйстве: он драит полы, наводит порядок, выносит мусор, а свободное время проводит в компании то одной, то другой девчонки из числа наших постоянных пациенток — он умеет быть обходительным. Как только что оказалось, это были не все его тайны, и я решил получить информацию из первых уст.
— Доброе утро, Максим Иванович. — Федя приостановился и кивнул мне.
— Доброе утро, Федя. Тропинка — это твое творение?
— Да, — не без гордости подтвердил он.
— Давно ты ее протаптываешь?
— Уже пятый год.
— Пятый год?! Но зачем? Она же никуда не ведет!
— Да я это… спортом занимаюсь, каждое утро. — В тоне Федора промелькнули фальшивые нотки.
— Колись, Федя! Ты про невинность девчонкам лапшу вешай и про спорт тоже! Спортом ты ходишь в другое место заниматься, и явно предпочитаешь гири терренкуру!
— А вы не будете смеяться?
— Федя, я буду серьезен, как приличный зять на похоронах любимой тещи.
— Все бы вам шутить, доктор! А дело-то серьезное!
— Мне просто и в самом деле интересно, и хотелось бы услышать правдивую версию, а не гимн физзарядке.
— Хорошо, — вздохнул Федя. Он помолчал, собрался с духом и продолжил: — Как только я умру, за мной явятся, чтобы забрать на суд, а оттуда — в ад. Не спорьте, я точно знаю, информация из первых уст. Да, вот так вот прямо и сказали, и ладно бы один раз — постоянно твердят, не дают забыть. Да что там — мне всё показали: и где меня ждут, и что будут делать, и как. Каждую ночь приходят и заглядывают: жив еще? Ладно, ладно, мы подождем. Я стал искать способ остаться — нет, не попасть в рай, просто остаться, хотя бы призраком — и я его нашел. С тех пор я каждый день хожу здесь и думаю обо всем, что вижу, но только не о себе. И с яблонькой я обо всем договорился.
— О чем? И что это даст?
— Тропинка, протоптанная паломниками, которые делают Парикарму, скрывает Шамбалу от злых глаз. Тропинка «здоровья» вокруг горных монастырей скрывает монастыри от непрошенных посетителей — они просто не находят туда дороги. Моя душа после смерти спрячется вот здесь, — и он указал на яблоню, которую огибала тропинка. — И ХРЕН КТО МЕНЯ ЗДЕСЬ НАЙДЕТ! Я НАВСЕГДА ОСТАНУСЬ В ЭТОМ ДУРДОМЕ!
Наркологический диспансер снова запросил помощи у нашего, психиатрического. Там не справляются с наплывом белогорячечников и галлюцинирующих порошочечников. Не вопрос, поможем.
Мишка Маша
Мода ругаться на падение нравов подрастающего поколения, судя по древним пергаментам, каменным табличкам и хитросплетениям узелкового письма, насчитывает столько же тысяч лет, сколько у человечества эти поколения подрастают. Может даже создаться впечатление, будто с момента появления на земле человека он занимался не столько культурным и научно-техническим прогрессом, сколько
