когда мокрая веревка выскользнула из рук.
Он выхватил нож и распорол грубую ткань сверху донизу, стараясь поскорее добраться до находившейся внутри мешка женщины.
Она лежала лицом вниз, ее штаны и рубашка прилипли к телу, а масса мокрых золотистых волос разметалась по плечам.
Слейд прижал ладонь к ее спине. Девушка не дышала.
Наклонившись над ней, Слейд перерезал веревки на запястьях и завел ее руки под голову. Затем с силой надавил ей на спину между лопатками и вслед за этим приподнял локти девушки, отчаянно пытаясь вытеснить воду из легких.
Слейд повторил эти действия пять раз, пока его не прервал приступ резкого кашля у девушки.
— Тише, все хорошо. — Почувствовав огромное облегчение, он снова наклонился, пытаясь удержать сильно содрогавшееся тело и помочь девушке вытолкнуть всю воду из легких.
Наконец та затихла. Она была без сознания, но дышала, обессиленная, но живая.
Слейд осторожно перевернул ее на спину, пытаясь осмотреть ее раны и окончательно освободить от пут. Наверняка есть сломанные ребра, учитывая, с какой силой она ударилась о лодку, с горькой усмешкой подумал он. Может быть также и сотрясение мозга, не говоря уж об ушибах и синяках. Слейд заволновался, когда откинул волосы с лица девушки и снял с глаз темную повязку.
Грубое ругательство вырвалось у него вслед за жутким прозрением.
Это была не Аврора.
Глава 2
Кортни чувствовала себя так, словно ее побили камнями. Назойливые молоточки стучали в висках, мешая сосредоточиться.
— Папа… — С трудом выдавленное слово вызвало сильный приступ кашля и смутное понимание, что произошло нечто ужасное, опустошающее, что невозможно вынести.
— Не надо разговаривать.
Чей это голос? — пыталась понять она между приступами кашля. Кортни знала каждого члена команды на отцовском корабле, но никто из них не обладал таким густым баритоном.
— Папа? — снова позвала она.
— Лежи тихо. Мы будем на берегу через пару часов.
Берег? Да до колоний, куда они везут груз, еще сотни миль. Так почему же они направляются к берегу?
Она попыталась сосредоточиться и превозмочь боль, отделявшую ее от реальности.
— Моя голова… и грудь… так больно…
— Ты наглоталась воды и сильно ударилась головой и грудью. Вот почему тебе лучше лежать и не двигаться. Думаю, у тебя сотрясение мозга и несколько сломанных ребер. Не говоря уж об огромных синяках, за каждым из которых может скрываться перелом. К несчастью, у меня нет ничего, чтобы перевязать твои раны. Но мы все сделаем, как только доберемся до берега. — Пауза. — Ты можешь сказать, как тебя зовут?
— Меня зовут… — Ей очень хотелось узнать, кто этот человек. С трудом открыв глаза, она смогла увидеть только его внушительную фигуру, которая, казалось, заполняла собой все пространство. Впрочем, он был не такой уж огромный, принимая во внимание, каким маленьким оказалось суденышко. Маленьким и незнакомым, с таким же незнакомым, но далеко не маленьким капитаном.
— Кто вы? — спросила она.
— Жертва. Так же как и вы.
Жертва. Одно только это слово заставило Кортни все вспомнить, вызвав вереницу страшных картин. Ее отец… на него нападает тот мерзкий пират, отца вытаскивают с его места у штурвала, связывают и вставляют в рот кляп. И Лексли… струсивший под дулом пистолета, привязывает тяжелый мешок с зерном к его ногам. Он выглядел таким ничтожеством, когда приказал Грину и Уэверли отправить Кортни вниз. Как же она брыкалась и сопротивлялась, когда они тащили ее! Затем… крик ее отца, за которым раздался всплеск воды.
Он утонул.
— Нет! — Громко закричав, Кортни села и тут же с приглушенным стоном упала навзничь. Острая боль смешалась с приступами тошноты, она ощутила невероятную слабость, прежде чем желудок освободился от своего содержимого.
Похоже, признаки подступившей тошноты были весьма очевидными, потому что мужчина, сидевший у руля, повернулся, подхватил ее и поднес к краю борта, держа так, пока она не перестала содрогаться от спазмов. Слезы выступили на глазах девушки.
— Папа… — Кортни пыталась бороться со слабостью, с воспоминаниями, с непоправимой реальностью. — Он умер, — выдавила она, когда боль в голове сделалась нестерпимой. — Этот негодяй… он убил его.
После этого все закружилось у нее перед глазами, и она провалилась в темноту.
Где же, черт возьми, Аврора?
Слейд перебирал груду записок с требованиями выкупа, перечитывая каждую в десятый раз, но в результате так ничего не выяснил.
Совершенно разочарованный, он вышагивал по своему кабинету, пытаясь сложить все звенья в единое целое. Но у него ничего не получалось. В каждой записке речь шла о черном бриллианте. Все же если похитителя интересовал прежде всего камень, то почему он до сих пор не связался со Слейдом, не потребовал выкупа, не выставил своих требований? Чего он дожидается? Почему играет со Слейдом как кошка с мышкой?
А если его интересует не только бриллиант?
Страшное подозрение зародилось у Слейда.
Может, все эти записки были фальшивыми? А тот, у кого находилась Аврора, стремился получить больше чем просто бриллиант, может, он добивался отмщения?
Был только один человек, который ненавидел семью Слейда настолько, что мог прибегнуть к такой жестокой мести, человек, чья жажда обладать черным бриллиантом и стремление к возмездию могли толкнуть его на такой мерзкий поступок.
Лоуренс Бенкрофт.
Ярость охватила Слейда. Старый герцог бывал чаще пьян, чем трезв. Это, однако, не могло удержать его от…
— Лорд Пембурн?
Слейд обернулся и посмотрел на стоявшего в дверях сухощавого седого мужчину.
— Джилберт, ну как она?
Доктор снял очки и стал протирать их носовым платком.
— Чудо, что она вообще осталась жива. Секунда-другая промедления, и ей могло бы не повезти.
Слейд нахмурился:
— Ее травмы очень серьезны?
— Дело не только в телесных повреждениях, даже не в том, сколько времени она провела в воде. Ее состояние до, — тут доктор Джилберт многозначительно прокашлялся, — несчастного случая было весьма удручающим, если не сказать больше.
— Перестаньте говорить загадками. Скажите, что вы обнаружили, когда осмотрели ее.
— Сильное сотрясение мозга, много сломанных ребер, несколько глубоких разрывов и массу ссадин и синяков. Она также крайне ослаблена из-за недостатка питания и воды, что может показаться смешным, учитывая обстоятельства. Короче, эта молодая особа серьезно больна.
— Но она поправится? — требовательно спросил Слейд.
— При полноценном питании, уходе и особенно отдыхе, да, я верю, что она поправится. — Тут доктор нахмурился. — Однако меня беспокоит тот факт, что она впала в глубокое забытье, хотя я дал ей такую дозу успокоительного, чтобы только снять боль. Похоже, что она совсем не хочет просыпаться.
— Может, это и лучше, — заключил Слейд, вспомнив возбужденное состояние девушки.
— Ну, периодически ее следует будить, дабы удостовериться, что она в здравом уме. Я объяснил это Матильде, которая должна разбудить девушку через несколько часов, конечно, если та не проснется сама. — Доктор водрузил очки на место. — Я сделал все, что смог, мой господин. В остальном положимся на природу.
— Пожалуйста, не плачь, милая. Все плохое осталось позади.
Воркующий женский голос доносился, казалось, откуда-то издалека. Кортни с огромным усилием открыла глаза.
Полная женщина с аккуратным седым пучком сидела возле нее на краю кровати и, наклонившись, нахмурилась, когда дотронулась до чего-то белого, закрывавшего брови Кортни.
— Твои душевные страдания причинили тебе гораздо больше боли, чем все эти раны, — пробормотала женщина, не заметив, что ее пациентка пришла в себя. — Бедное дитя.
— Где я? — Вопрос прозвучал хрипло и неуверенно, словно Кортни пыталась снова обрести власть над своим телом. Ей с трудом удалось превозмочь боль и прояснить рассудок.
Женщина вздрогнула.
— Ну, наконец-то ты проснулась. — Она вскочила на ноги. — Его светлость желал сразу же узнать об этом.
— Его светлость? — рассеянно переспросила Кортни. Но ее сиделка уже направлялась к двери.
Кортни неуверенно приподняла одеяло, недоумевая, почему ей кажется, будто огромная тяжесть давит на грудь. На ней была ночная рубашка, под которой выделялась толстая повязка. Руки и ноги тоже были перебинтованы, как и голова, обнаружила девушка, дотронувшись до своего раскалывавшегося от боли черепа. «Так вот что имела в виду эта добрая женщина, — заключила она. — Моя голова». Тот человек в рыбацкой лодке говорил что-то о сотрясении мозга. Она нахмурилась. Что еще он говорил? И как она получила все эти увечья?
Вода.
Неожиданно память ее прояснилась. Она сорвалась с плеча Лексли. Была резкая боль, а затем поток воды.
Потом этот мужчина в лодке. Очевидно, он спас ее… привез… но куда?
С большой осторожностью Кортни повернула голову набок, стараясь осмотреться, не причиняя себе боли.
Комната была похожа на дворец… раз в десять больше ее каюты, обставленная мебелью, достойной украшать покои самого принца-регента. Письменный стол и туалетный столик сделаны из красивого темного дерева, красного, если верить описаниям в прочитанных ею книгах, ковер был толстым, на это указывали глубокие вмятины, оставленные ножками кровати, а потолок оказался очень высоким и украшенным позолотой.
Кем бы ни был «его
