усмехнулся собственным мыслям, кажущимся такими неуместными. Все плоды неоконченного образования, никуда не деться от них.
Война, длившаяся уже так давно, не смогла разбить народ страны на несколько лагерей, как это случилось после революции. Наоборот, объединила. И приказы, отдаваемые правительством, беспрекословно выполняли все, кто жил далеко за линией фронта. Тем более что здесь, на передовой, никто из тысяч людей в форме и думать не хотел о чем-то другом. Цель всех и каждого была одна: победа над врагом. Тем самым врагом, что в июне сорок первого решил, что сможет победить страну. Ту самую, что уже не раз давала пинка под зад всем, кто считал себя сильнее. А то, что пришлось отступать? Не страшно, сейчас уже не так страшно. Дальше Урала не отошли, встали стальной стеной, сплотившись все вместе, уперлись и не пустили полчища с косым крестом дальше. И не рассуждали, как это было за океаном, где сытых и наглых горлопанов из САСШ[9] сейчас душили те, кого они еще так недавно не считали даже за людей. Меньше нужно было языком трепать и всякую там дерьмократию строить, когда к тебе в дом лезет оголтелая свора совсем недавних добряков. Которые вот именно сейчас решили, что хватит просить, а надо взять. Вот тебе и голосование в военное время. Глядишь, переизбрали бы Рузвельта, так и не было бы ничего такого.
Глухой рокот из-за рощицы осин, берез и низкорослых сосен прервал его размышления. Солдат оглянулся в сторону звука, понимая, что скоро даже боль в спине и в ладонях от долбежки киркой, ломом и лопатой звенящей, смерзшейся до железной крепости земли, отойдет на второй план. Стая галок, с криком поднявшаяся в чистое морозное небо, понеслась в сторону.
По продавленным в белом покрове колеям от тягачей катились грузовики. Выкрашенные защитной краской трехосные махины шли под завязку загруженные снарядными ящиками. Над небольшой колонной стоял запах дизеля и несгоревшего полностью масла. Черная резина покрышек крошила остатки совсем недавно такого пушистого снежного ковра, ничуть его не жалея. Машины были свои, меньше месяца как сошедшие с конвейера. Ленд-лиз, выручавший в самом начале войны и высасывающий золотой запас страны, прервался в одночасье. Как раз тогда южные соседи янки решили, что хватит терпеть рядом чужое богатство. Но страна была к этому готова.
Заводы в Красноярске и Комсомольске-на-Амуре, развернутые с нуля, построенные в самую стужу 1946-го, справились. Первые «КрАЗы» и «Комсомольцы», мощные, тяжелые военные машины, пришли в отступающие части РККА в нужный момент. На них, работягах, сменяющих в то время старые добрые «полуторки», войска выходили из огня, шедшего за ними по пятам. Сейчас вспомнить то время, когда по военным дорогам двигались бензиновые дребезжащие жестянки с деревянной или фанерной кабиной, могли уже немногие.
Артиллеристы, устанавливающие последнюю из гаубичных установок, лишь тоскливо посмотрели на подкатывающие грузовики. Работа у «богов войны» всегда была тяжелой. Да, в рукопашную атаку никто из ребят с черными погонами не ходил. Но им хватало и здесь, вдалеке от перекрестного пулеметного огня в упор. Их тяжести не позавидовал бы никто. У номеров орудийных расчетов, которые сейчас заканчивали разводку всех подвижных частей орудий, впереди было чрезвычайно «веселое» и очень необходимое дело. Наводчики и командиры оставались для подгонки прицелов и наводки, а вот им… им предстояло выгрузить все то, что лежало под тентами из плотного темно-зеленого брезента. Никто в двух батареях не знал ни количества залпов, ни продолжительности артподготовки. Хотя, если по правде, вопрос этот волновал в последнюю очередь. Крепкие ребята в пехотных бушлатах, стеганых фуфайках и редких уже шинелях перекуривали, оценивающе поглядывая на несколько «КрАЗов», ожидающих их на опушке.
– Перекурили? – командир батареи, перепрыгивая через вывороченные траками кучи, подошел к бойцам. – Давайте, давайте, мужики. Знаю – тяжело, но надо успеть.
– Да понимаем, командир, понимаем. – Голоса солдат звучали устало, но без тени недовольства. Каждый понимал, что от него сейчас зависит многое. – Идем уже.
И двинулись плотно, все вместе, к грузовикам. Не делясь на несколько кучек, подошли к первому. Лязгнули запоры борта, грузовик просел чуть больше, когда сразу четверо оказались в кузове.
– Эх, тяжела наша доля… – проворчал давешний рядовой, поправляя плотные рукавицы. – Мама, роди меня обратно…
Взялся за стальную скобу с одного бока первого ящика. Глянул на напарника, крепко сжав ее в руке. Оп! Тяжелый деревянный прямоугольник, поблескивающий на солнце краской, полетел вниз к ожидающим товарищам. Пошла потеха!
Мало что может сравниться с усталостью после разгрузки нескольких полных боекомплектов всего одной батареи. Не говоря уже про две. Ящики тяжелы сами по себе, доски на них идут прочные, чтобы не поломались от ударов. Стальные полосы, закрепляющие их, легкости тоже не прибавляют. Ручки, свободно поворачивающиеся вверх-вниз в петлях, совсем тонкие по сравнению с самой махиной «сундука». После первых десяти-пятнадцати следы от них плотно врезаются в ладони, начиная чуть побаливать. И нет разницы в том, что делаешь: хоть сгружай с машины, постоянно нагибаясь-распрямляясь, хоть таскай их один за другим в погреб. Хорошо хоть, что погреб не как дома, для картошки, варенья или соленых огурцов. Только вырывать его надо сразу по приезде и только в него складировать всю эту тяжелую тряхомудию.
Но надо успеть сделать все до того момента, как из коробки радиостанции еле слышимый голос потребует от Клена огня. И поэтому сейчас они практически бежали, стараясь лишь не запнуться, не уронить на ноги груз. Наводчики и командиры орудий, водители и запасной связист присоединились к ним очень скоро. Надо было торопиться. До времени, которое стояло в планшетах совсем еще молодых, недавно из училища, лейтенантов, которое неумолимо приближалось. Позволить себе находиться в стороне позволили лишь оба командира батарей, связист и часовые, спрятавшиеся в кустах над лощиной, за которой укрыли артиллерию.
Лишь они стояли спокойно, сверяя еще раз данные в планшетах с теми, что сейчас диктовали только подошедшие дальномерщики из артиллерийской разведки. Координаты топографической привязки на местности были верными, результат залпов обещал быть тем, что требовалось пехоте. А время шло.
– Командирам отделений – проверить экипировку личного состава, боезапас и доложить по выполнении! – гаркнул лейтенант, командующий взводом. Посмотрел на быстрое, доведенное до автоматизма движение сержантов и поднес к глазам бинокль.
Пусть и немного, но время на осмотр своего участка атаки у него было. Стрелки командирского «Полета» показывали время с точностью хронометра, и в запасе было около двадцати минут. Взвод, входивший в его подчинение, выдвинулся на позиции в указанный промежуток, не нарушив графика. Осталось немного, всего лишь дождаться ракеты, сигнала к атаке. А потом, одним решительным движением выбросив себя за бруствер траншеи, идти вперед.
Совсем еще юный, чуть больше полугода назад выпустившийся из училища лейтенант покрутил верньер своей оптики. В небольшом прямоугольнике, находившемся над окулярами, еле слышно щелкнуло. Приборы с дальномерами появились в войсках недавно, но уже успели полюбиться. Сейчас маленькие светящиеся цифры в самом углу панорамы показывали девятьсот с небольшим метров до начала линии обороны гансов. Всего-то почти километр, всего… сколько из них сможет его пройти и остаться в живых? Этого лейтенант не мог даже предположить.
Рядом возникла плотная и невысокая фигура замкомвзвода. Сержант уперся локтями в бруствер, внимательно посматривая вперед. Смерзшаяся земля со стуком покатилась вниз небольшими комками.
– Все в порядке, товарищ старший лейтенант. – Как всегда голос спокойный и уверенный. Лейтенанту очень повезло, что в его самом первом взводе оказался такой бывалый и тертый калач. С такими, как говорится, хоть к черту на рога, хоть к его же, бесовской милости, куме на блины. – Взвод к атаке готов.
– Хорошо. Спасибо. – Лейтенант оторвался от бинокля, снял его и убрал в кожаный футляр, закрепленный на поясе. Оглянулся на кажущиеся из-за брони угловатыми фигуры бойцов.
Стоят, богатыри, как на подбор, один к одному. Тяжелая штурмовая пехота, главная косточка всей армии, появившаяся в боях за Волгу. Когда стало ясно, что откатываться назад армия, вгрызшаяся в предгорья Урала, ни за что не будет, пришло время появиться тем, кто скоро пойдет назад. Ломая, круша и снося все на своем пути, в том числе и кажущиеся незыблемыми линии обороны врага. Понятно, что дело
