то становился гуще, не мешая передвижению. Огибать или перешагивать через поваленные стволы пришлось лишь пару раз. Несколько оврагов, неглубоких, с пологими стенами, отряд преодолел практически не останавливаясь. Ших-ших, равномерный звук впереди и сзади Куминова подтверждал мысли о полезной усталости. Люди, не так давно пережившие нападение непонятных существ, начали бежать ровнее. Группа вновь втягивалась в ритм бега, так необходимого для выполнения задания.
Несколько раз приходилось падать, прижимаясь плотно к снегу и прикидываясь сугробами. «Драккены»[16] проходили низко, гудя винтами и подсвечивая направленными лучами прожекторов. Над землей скорость геликоптеров была небольшой, позволяющей визуально контролировать все, что было под их стальными брюхами. Не говоря уже о том, что вертолеты были оснащены приборами дальней радиосвязи, ночного видения, теплового поиска (чему Куминов не верил) и имели дрянную привычку выпускать контрольные очереди из бортовых пулеметов. Простая профилактика немцев, абсолютно обоснованно опасавшихся глубинной разведки противника. На «нашей» стороне фронта было практически то же самое. И вообще, не любил Куминов патрульные вертолеты. Не за что их было любить командиру группы разведки. Слишком многое про них знал и бывало что сталкивался с проблемой противодействия бронированным винтокрылым машинам.
Полный состав такой поисковой группы, как правило, состоит из двух отделений фельдъегерей, обученных и экипированных специально для борьбы с РДГ. Транспортный отсек каждого «Драккена» как раз вмещает в себя десяток по-деревенски крепких ребят откуда-нибудь из Нижней Саксонии или Тильзита. Вместе с обер-фельдфебелем, скажем, из Гамбурга. Командир сидит в кабине пилотов, на дополнительном, отстегивающемся сиденье, его заместитель на таком же, только в кабине соседнего геликоптера-дублера, ведомого в винтокрылой «двойке». Но самое главное даже не то, что все эти белоголовые крепыши готовы горохом скатиться через люки в бортах при посадке. Или махом оказаться внизу, спустившись по тросам, если такое понадобится. И каждый из немецких вертолетов может сровнять вот эту самую негустую посадку с землей, сгнившими листьями и снегом. Нет, главная пакость подобных групп совсем в другом.
От командиров РДГ РККА информацию о стандартных методах борьбы с ними командование естественно не скрывало. К этой деятельности, равно как и ко всему прочему, гансы подходили со своим всегдашним прагматизмом и полной отдачей. Раз есть проблема в лице советских разведчиков, которым сам черт не брат, а «генерал Мороз» явно приходится чуть ли не родным дедом, то и решать ее «дойчи» вознамерились серьезно. Новые разработки снаряжения, средств поиска живых объектов и их уничтожения, либо пленения, были естественно засекречены. Но и тут нашла коса на камень, то есть на русских резидентов в Германии. И некоторые секреты стали известны Ставке еще до того, как их начали применять на фронте.
С некоторыми справились сразу, введя, к примеру, специальное нижнее белье, основанное на действии в скорейшем порядке изобретенной ткани гибридного типа. Надеваемые разведчиками комплекты действовали таким образом, что поддерживали постоянную температуру тела, не давая замерзнуть, и, самое главное, не пропускали тепло наружу. Таким вот образом, созданный гениальным германским инженером Бошем прибор теплового обнаружения отчасти оказался дорогостоящей забавой, используемой часто на охоте высшим офицерским составом. Другое дело, что партизан, действующих в тылах войск Вермахта, подобными комплектами полностью снабжать не удавалось, ткань-то была дефицитом. И тут-то прибор герра Боша смог показать себя во всей красе. Количество удачных рейдов последователей Сидора Ивановича Ковпака после введения хитрой техники на вооружение мобильных поисковых групп егерей СС снизилось в разы.
Но не это беспокоило каждого командира, идущего на
Основные и самые главные враги каждого разведчика могут отличаться внешне друг от друга, несмотря на общие корни. Этому всегда способствует регион их применения и особенности местности. Не в малой степени этому же способствуют устоявшиеся взгляды владельцев этих самых противников. Эти враги передвигаются на четырех лапах, сильных и быстрых. У каждого в жадно оскаленной пасти, из которой рвется наружу рык, находятся снежно-белые острые клыки. И у любого из них, рыжих, палевых, угольно- черных, разной степени косматости и длинношерстности есть самый главный прибор нахождения диверсантов противника: нос, покрытый черной мокрой кожей.
На вооружении кинологических служб противодиверсионных частей немцев состояло две главных породы собак: овчарки и терьеры. Первые в основной своей массе отвечали за охрану важных объектов. Обыкновенно ходили в паре с кем-то из патрульных либо бегали вдоль натянутой проволоки, идущей по периметру вверенного участка. Умных, черно-рыжих немецких овчарок Куминов ненавидел всей своей диверсантской душой и понимал, что после войны ни за что не заведет себе хотя бы похожую собаку. Ему доводилось убивать их с помощью оружия при минировании железнодорожных станций, как в Асекеево, к примеру. И отбиваться пару раз с помощью одного ножа, чтобы не привлекать внимания часовых. Спасло его только то, что собаки не подали голоса, в обоих случаях сразу ринувшись в бесшумную атаку. А вот терьеры…
Тут подножку разведчикам поставили ребята из НКВД. Это их кинологи еще в далеких тридцатых вывели черных, издалека очень добродушных псов, покрытых густой, как у баранов, шерстью. Специально созданные для охраны объектов ГУЛАГа и прочих, зачастую секретных, объектов Наркомата, собаки были страшны и очень опасны. Не боящиеся сильных морозов, высокие и мощные, снабженные прекрасным наследством от своих охотничьих предков. То есть улучшенным чутьем, позволяющим брать даже самый слабый след и идти по нему за беглецом. Немцев Куминов никогда бы не назвал глупцами или дурнями, и в данном случае они в очередной раз подтвердили свою механическую прагматичность. Зачем мучаться и ломать голову над решением проблемы выслеживания и захвата опасных противников, пытаться вывести из хорошей овчарки еще лучшую, когда есть черные терьеры?
Именно так, следует полагать, и подумала какая-то умная голова в Берлине, отдавая приказ о поиске и доставке в Германию собак, находившихся на пищевом довольствии в любом лагере на захваченных территориях СССР. А уж там, в специальных, оборудованных по последнему слову науки и техники питомниках будет кому над ними подумать. Так оно и вышло.
И Куминов абсолютно верно подозревал наличие в пролетавших над ними, рокочущих вертолетах наличие своих «заклятых» четвероногих друзей. Немецкие специалисты добились многого, в том числе и того, что характеристики породы выросли многократно. Даже после переброски на необходимый участок с помощью машин звери брали след практически сразу. Если он, след, был. Никаких сомнений в способностях своих ищеек немецкие солдаты не испытывали. Собаководы, впервые получавшие высоких, обманчиво неторопливых и ленивых крепышей с густой черной шерстью, поражались получаемой с ними сопроводительной информации.
Щенки, выведенные в начале пятидесятых, спокойно реагировали на переезды в металлических недрах автомобилей, бронетехники и вертолетов. Запахи топлива и смазки ни капли не нарушали первоклассный нюх, не мешали поиску. Нервная система новых псов спокойно реагировала на рычание армейских двигателей, выстрелы из стрелкового оружия и даже на залпы артиллерии. Они были неприхотливы, преданны хозяевам и люто злобны к тем, кого должны были искать.
Приди в голову что-то заподозрившего Фрица, Дитриха или Карла, командующего группой, мысль о неожиданной высадке – и все. Тогда операцию можно будет считать наполовину проваленной. Терьеры возьмут след лыжников, и дальше помочь сможет только самоотверженность части группы, оставшейся прикрывать отход. Но даже и тогда исход операции на невидимой чаше весов начинает склоняться не в пользу капитана Куминова и его солдат. Информация об обнаруженной группе советских диверсантов и ушедших от преследования немедленно облетит все необходимые чины немецкого командования. Меры предосторожности и охраны всех режимных объектов немедленно усилятся, и возможностей проникновения в подземелья Куйбышева станет меньше в разы.
Капитан сплюнул, провожая взглядом удаляющийся красноватый маячок на хвосте второй машины, и перекрестился. Незаметно, так как комсомольцу такого не полагается. Не говоря уже про кандидата в члены ВКП(б)[17]. На этот раз вроде бы пронесло, вроде бы… Его не отпускала
