зубами и прикурив, я постарался затянуться так, чтобы не закашляться. Надеюсь, что у меня на лбу пот не выступил, так как почувствовать это не получалось. Я не трус… но я боюсь, и именно так. А вы, думаете, на моем месте не тряслись бы мелкой дрожью, выдавая себя ходящими ходуном коленями? Никто ничего не пообещал, но что тут скрывать – про методы дознания и получения необходимой информации в некоторых ситуациях у нас в стране наслышаны все, надо полагать. Ждать, что мне, как персонажу героической сказки времен писателя Гайдара, дадут бочку варенья и в придачу корзину печенья, в голову не приходило. Вот то, что в морду дадут и ливер отбить могут, эт запросто. Ох, е-ешеньки-ее, эх и попал же я…
Пузатый полковник поднял трубку, ткнул всего лишь в одну кнопку и рыкнул в нее, вызывая какого-то Савельева. Ком адреналина, висящий где-то между внутренними органами, быстро и радостно завращался, весь в ожидании какой-то гадости. Навроде амбалов в клеенчатых фартуках с медицинскими пилами, наборами «Домашний мастер-костиломастер» или «Начинающий хирург-садист-стоматолог». Сзади чуть слышно скрипнула дверь, и надо мной кто-то завис.
– Давай, бери орла этого обоссавшегося, сажай в «воронок» и жди нас. Сейчас выходим и в Центр, понятно?
– Так точно, товарищ полковник, – гулко пробасил сзади кто-то явно очень большой и сильный, после чего меня очень неаккуратно, рывком, подняли на ноги и, вернув в то же положение, в котором и привели, отправили вниз по лестнице. Ладно, хоть на голову ничего не нацепили, наверное, чтобы успел перед смертью порадоваться видом потертых и обхарканных ступеней. Надо же, такая серьезная контора, а мыть лестницу некому, вот непорядок-то где! Думаете, крыша поехала со страха? Да кто ж его знает, по какой причине у меня в тот момент в голове вертелось такое вот дерьмо…
Мы ехали минут десять, двигаясь с хорошей скоростью к Центру. Трое конвоиров, тех самых здоровяков в черном, молчали. То ли характеры у них были невеселые, то ли просто успели надоесть друг другу за время совместной службы, хрен их знает. Тоже мне люди в черном, епта… да-а-а-а, брат Пикассо, а ведь вляпался ты. Вот так вот и заканчивается все хорошее, нежданно-негаданно и до жути подло и безнадежно.
В голове крутились какие-то абсолютно глупые мысли, в основном связанные с тем, что все обойдется. Что там ждало впереди, пока было неясно, и ведь все может быть. Хотя… вряд ли что-то хорошее, это точно. Сдобный-Сдобный, что ж ты, брат, натворил-то такого, а?
А потом, когда первое волнение улеглось, внутри стало очень тесно и больно. Ведь только-только почувствовал себя нормальным человеком, которому есть ради чего жить, и все. Сколько мыслей было, хороших, таких по-настоящему добрых… да. Это и было самым обидным, тем, из-за чего сейчас меня, внешне невозмутимого, раскатывало изнутри. Глупо? Да куда там, ни хрена оно не глупо, просто оценить нужно так, чтобы понять, чего лишился. Пожить для себя, любимого, – пожил, весело, лихо и с огоньком, а вот счастья, семьи, детей и не было. Появилось, но так ненадолго, и от этого хотелось завыть, а лучше броситься на хотя бы одного из этих молчунов и просто попытаться сделать что-то. Попытаться? А и попытаюсь, один хрен, двум смертям не бывать, а одной не миновать…
Д-А-А-А-Н-Г-Г!!! Впереди раскатисто грохнуло, «воронок» разом заскрипел, тормозя, меня кинуло вперед, больно впечатав в металл борта. Конвоиры, вцепившиеся в сиденья, удержались, но ненадолго… и было отчего.
Так-так-так-так-так… металлический стук и свист, звон двух вылетевших небольших окошек, лязг по полу, такой знакомый лязг от прекративших полет и превратившихся в комочки пуль. Товарищей в черном уже не было, вместо них были три сломанные куклы в измочаленных точными попаданиями костюмах. Как так можно, скажете вы? Да очень просто, если стрелять по тепловизору и знать, кого не нужно зацепить. Правда, есть еще одно, самое важное – сам стрелок. Кто это мог быть, интересно? Но почему-то, уж не знаю почему, мне сразу стало понятно, кто выполнил всю эту сложную затею.
И когда чуть позже боковая дверь откатилась, пропустив, в первую очередь, ствол такого знакомого АК-103УМ с серым дульником, я обрадовался, но вовсе даже не поразился. А удивляться Скопе, оказавшейся внутри машины сразу после Сдобного, мне уже и не подумалось.
– Цел?!! – Голос сестры чуть дрожал, руки быстро пробежались по моей одежде.
– Да цел, цел, все хорошо. – Как же я рад был ее видеть! – Вы откуда?
– От верблюда, бля. – Сдобный, матерясь, начал освобождать мне руки. – Давай, вставай, узник застенков гестапо, и на выход, шевелись быстрее!
Легко сказать шевелись, когда столько времени пришлось сидеть. Про руки я промолчу, поскольку когда они, наконец, начали приходить в себя, было очень неприятно, если мягко выражаться. Ну, да и хрен с ними, самое главное сейчас понять, что к чему, и действовать. Потому что без этого останется только сесть на пятую точку и ждать, пока не прилетят вертолеты с Кротовки и не уничтожат нас прямо тут.
Понять вышло быстро, и много ума прикладывать не пришлось. Ну, а кого можно было еще ожидать увидеть? Правильно, Сокола со товарищи. Ну, спасибо вам, парни, ничего не скажешь. Кроме них рядом со Сдобным стоял незнакомый мне немолодой уже мужик, одетый в армейский комбинезон, с таким же, как и у большинства присутствующих, «калашниковым» и всей необходимой амуницией. Все было очень новым, чистеньким и блестящим, что легко выдавало принадлежность к закромам Сдобного. Дядька стоял спокойно, наблюдая за куском дороги, который был виден за поворотом, где парни и встретили конвой, торжественно везущий меня на инквизиторские экзекуции в Центр. Так, а что у нас со второй машиной?
Мда… даже немного жаль. От седана «Волги-300» почти ничего не осталось, лишь дымящийся остов. Пойти на такое? Да что же творится-то, кто мне скажет? Если те рейдеры, что были одними из самых лояльных и старались не переступать всевозможные установления и положения, пошли на аннигиляцию федералов или кто они там?!! Охренеть не встать, вот и все, что еще тут добавишь… а вот жаль все-таки, что тот урод, который назвал ЕЕ чуть ли не последней шлюхой, погиб. Жаль. И не надо думать, что я подонок, просто такое нельзя прощать, никому и никогда.
– Одевайся, Пикассо! Да что с тобой, ты чего тормозишь-то?!! – Сдобный смотрел на меня с такой укоризной, что мне стало по-настоящему стыдно. Тупить нельзя, не то время, не те обстоятельства.
Сестра уже открыла большой рюкзак на станке и залезла в него руками, выгребая из него… надо объяснять, что она выгребала?
Мой «рабочий» комбинезон, шлем, разгрузочный жилет, стволы, эрдэшку, ботинки. Все то, что оставил, уходя, и не думал надеть хотя бы еще раз. Взял в руки, ощутил такую родную тяжесть. Как же я соскучился по всему этому, Господи ты Боже мой!!! Только почувствовав, как плечи мягко обняли защитные вставки, плотно прилегшие к телу, как обхватили грудь регулирующие ремни бронежилета, понял это. А когда взял своего черного и верного друга с уже закрепленными прицелом и подствольником, вставил свой любимый первый диск и передернул затвор… черт! Именно этого не было в группе – чувства моей свободы, ощущения своей настоящей сущности и призвания…
– Вертушки поднимаются, бродяги… – Барин посмотрел на нас. – Пора двигать на хрен, а то кирдык нам придет.
– Все, двинули… – Сдобный кивнул в сторону пролеска, который через километр переходил в весьма солидные заросли. – Бегать не разучился, товарищ старший лейтенант?
– А не пошел бы ты?
– Ну, как скажешь. – Друг усмехнулся, опуская забрало шлема. Прицел автомата, сопряженный с системой определения и наводки хитрой начинки нашей защитной экипировки, моргнул зеленым диодом, доказывая полное совмещение. – Значит, двинули…
Глава 2
Трасса – Периметр
Трава возле Радостного сразу показывает, что ты приближаешься к Району. Небо еще может попытаться и обмануть, прикидываясь голубым и чистым, а вот трава никогда не обманывает. Она здесь серо-стального цвета с совсем легкой зеленцой, всегда чуть пожухлая, как-то ненатурально сильно подрагивающая под самым легким ветерком. Если ты вдруг увидел впереди яркую, как на картинке, полянку, то стоит подумать – а чего это она здесь делает вообще? Как правило, такие мысли могут спасти жизнь даже самым неопытным бродягам, которые хотя бы стараются думать головой, а не только есть в
