которые неизбежно упускаются формальной логикой. Именно эти моменты являются причиной того, что два человека, применяющие одни и те же правила формальной логики (закон противоречия или формулу силлогизма), не приходят к идентичному суждению об одном и том же предмете; более того, их суждения бывают часто совершенно различными.
Мы приведем здесь лишь несколько методов, с помощью которых можно характеризовать аспект какого-либо высказывания, несколько критериев, позволяющих отнести его к той или иной эпохе. К ним относятся: анализ значения применяемых понятий, феномен контрпонятия, отсутствие определенных понятий, структура категориального аппарата, господствующие модели мышления, уровень абстракции и предпосланная онтология. В последующем изложении мы попытаемся на ряде примеров показать, как эти методы и критерии применяются в анализе различных аспектов мышления, и остановимся на том, в какой мере социальная позиция исследователя влияет на его точку зрения.
Начнем с того, что одно и то же слово, одно и то же понятие в устах людей различного социального положения имеет большей частью совершенно разное значение.
Когда, например, в начале XIX в. консерватор старого толка говорил о «свободе», то он понимал под этим право каждого сословия жить в соответствии с данными ему привилегиями («свободами»). Если же о свободе говорил представитель романтически-консервативного или протестантского направления, то смысл этого «глубоко внутреннего понимания свободы» заключался для него в праве каждого индивида жить в соответствии с принципом своего внутреннего неповторимого миропонимания. Оба они мыслили в терминах «качественного понятия свободы», ибо понимали под свободой право либо на историческую, либо на внутреннюю индивидуальную особенность.
Либерал того же времени, говоря о «свободе», имел в виду свободу именно от привилегий, в которых консерватор старого толка видел основу всех свобод, т.е. «эгалитарное понятие свободы», которое сводилось к тому, что все люди должны обладать равными правами.
Либеральное понятие свободы было понятием группы, стремившейся разрушить внешний, легализующий неравенство, общественный порядок; консервативное же понятие свободы соответствовало представлениям того социального слоя, который не стремился к изменению внешнего порядка вещей и поэтому, во-первых (если говорить о внешней стороне дела), был заинтересован в том, чтобы все сохранялось в традиционной неизменности, во-вторых, для того, чтобы сохранить в неизменности существующий порядок, вынужден был переместить проблематику свободы из политической во внутреннюю, далекую от политики, сферу. Тот факт, что либерал видел лишь одну сторону понятия и проблемы, консерватор - лишь другую их сторону, зависит, следовательно (и это можно однозначно доказать), от места того и другого в данной социальной и политической структуре189. Короче говоря, даже при образовании понятия угол зрения наблюдателя определяется его волей; наблюдение направляется по траектории, позволяющей выявить именно то, что соответствует интересам определенной историко-социальной группы. Таким образом, из всех данных опыта в понятие всегда включается лишь то, что может быть постигнуто и использовано в интересах данного волевого центра. Так, например, вполне вероятно, что консервативное понятие «народный дух» было сформулировано в противоположность прогрессивному понятию «духа времени». Следовательно, сами понятия определенной понятийной схемы открывают непосредственный доступ к аспектам, присущим видению различных социальных слоев.
Отсутствие определенных понятий означает отсутствие не только определенной точки зрения, но и отсутствие определенного динамического интереса к ряду жизненных проблем. Так, например, относительно позднее появление понятия «социальное» свидетельствует о том, что до известного периода исследование не затрагивало сферу, связанную с этим термином, а также о том, что тогда отсутствовал связанный с этим словом жизненный опыт.
Однако не только понятия в их конкретном содержании отличаются друг от друга в зависимости от различных социальных позиций наблюдателей, различаться могут таким же образом и категории.
Так, например, для консерватизма упомянутой эпохи (к ней относятся почти все наши примеры, поскольку интересующие нас проблемы достаточно глубоко изучены в социологическом аспекте только для этой эпохи), как, впрочем, и для консерватизма нашего времени, характерна склонность применять морфологические категории, которые направлены не на то, чтобы расчленять непосредственно воспринятый объект в его целостности, а на то, чтобы попытаться удержать его в его неповторимости. В отличие от этого морфологического подхода для мышления левых направлений того времени характерен аналитический метод, посредством которого расщепляется каждое непосредственно данное целое, чтобы тем самым определить элементы, допускающие новые комбинации и общие определения, а затем объединить их на основе функциональной зависимости или категории причинности. И в данном случае нашей задачей является не только показать, что различные социальные позиции обусловливают различное мышление, но и пояснить, по какой причине они организуют материал опыта с помощью различных категорий. Дело заключается в том, что представители левых направлений хотят создать из элементов существующего мира нечто новое; поэтому они все время отвлекаются от бытия в его конкретной данности, прибегают к абстракциям, дробят эмпирическую реальность на отдельные элементы, чтобы затем создать из них новые комбинации. Морфологическое целостное восприятие существует там, где наблюдатель готов полностью принять то, что он видит, не внося в него никаких изменений; более того, посредством такого целостного восприятия делается попытка стабилизировать те элементы, которые еще находятся в движении, как бы благословить бытие за то, что оно именно такое, какое оно есть. Все это ясно указывает на то, что даже абстрактные, как будто очень далекие от политической борьбы, категории и принципы организации коренятся в метатеоретической, прагматической душевной направленности и формируются в таких глубинных слоях души и сознания, где и речи не может быть о сознательном «обмане» в смысле «идеологизации».
Следующим фактором, способным характеризовать аспект мышления, являются так называемые «модели мышления», т.е. те модели, на которые в каждом данном случае имплицитно ориентируется индивид, подходя к изучению объекта.
Известно, например, что после того как была сформулирована типология естественных наук и разработанные на этой основе категории и методы мышления стали моделью, возникла надежда, что и в остальных сферах существования, в том числе и в социальной, можно будет решить все проблемы (механистическая атомистическая концепция социальных явлений).
При этом важно отметить, что тогда, когда это происходило (как и во всех подобных случаях), отнюдь не все слои общества ориентировались на эту модель мышления. Земельная знать, отстраненные от сферы власти слои общества и крестьянство не оказывали в этот период существенного влияния на ход исторического развития. Новый тип образованности, возникающие новые формы ориентации в мире соответствовали иной жизненной структуре. Формы возникающего, ориентирующегося на естественные науки аспекта мира вторгались в жизнь этих слоев как нечто привходящее извне. И когда игра социальных сил вновь выдвинула на передний фронт истории новые группы людей, представляющие названные слои и их жизненную ситуацию, функционально-механистическому мышлению сразу же были противопоставлены противоположные ему модели, например, «организмическая» или «персоналистическая». Так, Шталь, находясь в апогее этого развития, уже способен фиксировать связи между моделями мышления и политическими направлениями190.
Модель того, как осуществить плодотворное мышление, явно или скрыто стоит за каждым конкретно сформулированным вопросом и ответом: если последовательно от случая к случаю проследить происхождение и радиус распространения подобной модели мышления, то обнаружится ее связь с социальным положением определенных общественных групп и их интерпретацией мира. Следует подчеркнуть, что, в отличие от догматического марксизма, мы понимаем под этими социальными единствами не только классы, но и поколения, группы статусов, секты, профессиональные группы, школы и т.п. Если не принимать во внимание такого рода дифференциацию социальных группировок и соответствующую дифференциацию понятий, категорий и моделей мышления (если, следовательно, не углублять проблему базиса-надстройки), то в базисе невозможно будет выявить дифференциацию, соответствующую богатству типов знания и аспектов, выступающих в истории мышления. Впрочем, мы совсем не намерены отрицать, что наибольшее значение из всех этих группировок и социальных единиц имеет классовое расслоение, так как в конечном итоге все вышеперечисленные социальные единицы возникают и изменяются в рамках основополагающих для них отношений, созданных производством и властью. Дело заключается в том, что
