И я сказал себе: нет!

– Ладно уж, ходи немытая,- проворчала сотрудница.А вот сидеть так не будешь.- И шлепнула ее по колену.

Лилит метнула на нее исподлобья не то испуганный, не то оборонительный взгляд, но, понимая, что за непослушание ее могут оставить без еды, покорилась и опустила ноги.

Орбел с любопытством наблюдал странную сцену.

– Ест она безобразно,- сказала Ольга,- жадно, почти не жуя. Но кое-чего нам удалось добиться. Вот, понаблюдай сам.

Ольга поставила две тарелки с маленькими ломтиками тостов – одну перед Лилит, другую – перед собой. А между тарелками положила короткую тонкую указку.

– Делай, как я, – напомнила она Лилит и, взяв двумя пальцами кубик поджаренного хлеба, церемонно отправила себе в рот.

Лилит, проследив за ней, потянулась к ее тарелке…

– Это моя! – строго одернула ее Ольга. – Твоя вот.

Рука Лилит застыла над столом, потом молниеносно сгребла пригоршню тостов и запихнула в рот.

Ольга легонько хлестнула ее указкой по руке. Перестав жевать, девушка затравленно втянула голову в плечи.

– Как ты можешь бить ее! – возмутился Орбел.

– Я ее воспитываю. Иначе невозможно.

– Ты ее дрессируешь, а не воспитываешь.

– Я делаю то, что мне поручено. Претензии предъявляй… своему отцу. Экспериментом, как тебе известно, руководит он.

…Приглашенные ученые собрались в точно назначенное время. Никто больше не выражал сомнений по поводу неподложности Лилит.

Орбел, внимательно прислушиваясь к беседе, думал о том, что от самоуверенности и позерства отца не осталось и следа.

– Я взял на себя смелость просить вас, прервав свои собственные дела и проделав немалый путь, прибыть сюда отнюдь не для того, чтобы вы утешали меня, – с раздражением сказал Карагези. – Я жду от вас помощи, совета. Ведь вы понимаете, как это важно для нас… для Лилит. Для человечества.

– Позвольте мне не согласиться с вами, – возразил Тернер. – То, что вы создали, – только начало. Начало новой эры, может быть. В дальнейшем методы будут совершенствоваться, ошибки – учитываться, исправляться. Мы должны руководствоваться не ложноэтическими, но исключительно научными интересами.

– Дорогой коллега! – сказал Кларк. – У меня есть к вам конкретное предложение. Я могу вам предложить анализ вашего творения на любом уровне: от психического до молекулярного, атомного, нейтронного. В кратчайший срок вы получите самые исчерпывающие характеристики. Соглашайтесь, мистер Карагези. Я крайне редко делаю подобные предложения.

– Увезти Лилит в Америку? – встревожился Тигран Мовсесович. Такой вариант не приходил ему в голову.

Воодушевившись, Кларк смешно жестикулировал большими неуклюжими руками: – Моя лаборатория – это целый городок на берегу океана.

Закрытая территория, где трудятся несколько сотен ученых над заданными мною проблемами. Ни посторонним, ни даже представителям прессы нет туда доступа.

– Но я не уполномочен в одиночку принимать такие ответственные решения, – засомневался Карагези.

– Позвольте вам не поверить. Чтобы ученый с мировым именем не имел возможности лично распоряжаться своим открытием?

– Я не ученый-одиночка, коллега, – сухо возразил Карагези. – Я – сотрудник Научно-исследовательского комплекса, на базе которого и ставил эксперимент.

Истолковав это заявление по-своему, американец поспешил заверить его:

– Вам, мистер Карагези… вашему учреждению это ничего не будет стоить. Я сам заинтересован в такой сделке, что и явится компенсацией за предлагаемые мною услуги.

– Ваше предложение очень заманчиво, мы обсудим его…

– Безусловно, безусловно, – улыбнулся Кларк, потирая руки. Он не сомневался в исходе переговоров. – Завтра я возвращаюсь в Штаты и буду с нетерпением ждать вас.

ЧАСТЬ II

Лабораторный городок Кларка раскинулся вдоль берега океана на довольно обширной территории. Среди стволов высоченных пальм и яркой южной зелени виднелись особнячки.

В одном из них жил Кларк со своей семьей, другой предназначался для конференций, третий – для гостей. В стороне расположились лабораторные здания, соединенные между собой галереями, рядом – общежитие для сотрудников. За живой изгородью буйно цветущих кустарников теннисные корты ji площадки для игры в сквош.

Сотрудник Кларка, встретивший гостей в аэропорту, предложил Орбелу и Ольге поселиться в доме для гостей, а Лилит отправить в спецпомещение лаборатории. Но они категорически отказались, заявив, что должны быть постоянно подле нее. Сотрудник, не скрывая недовольства, связался с Кларком, после чего подтвердил, что поместить Лилит в доме для гостей не представляется возможным по весьма понятным соображениям, и, если гости настаивают, для них в виде исключения придется оборудовать комнаты рядом с вольером для Лилит. При этом он недвусмысленно дал понять, что идет на явное нарушение установленных порядков и сотрудники лаборатории вынуждены будут терпеть определенного рода неудобства.

– Им придется смириться, если вы не желаете поселить нас троих в доме для гостей.- Орбел даже побледнел от возмущения. – И вообще мне не нравится ваш тон. Если вы его не измените, боюсь, наше сотрудничество может не состояться вовсе.

Американец, не ожидавший такой настойчивости, заверил советских гостей, что их недовольство будет принято к сведению. И, как скоро выяснилось, оказался хозяином своего слова – им выделили трехкомнатную квартиру, но не в доме для гостей, а в общежитии, приняв тем самым Лилит как равноправного члена их маленькой группы.

Встреча с Кларком неприятно удивила Орбела. От его веселой беспечности на приеме у отца не осталось и следа… Теперь это был замкнутый, озабоченный человек, всем своим видом будто желавший сказать: “Вы отнимаете у меня.драгоценное время, и вообще я успел пожалеть о своем опрометчивом предложении”.

Отделавшись несколькими равнодушно-любезными фразами, он перепоручил гостей своему доверенному лицу – Шактеру. В отличие от Кларка Шактер был сама предупредительность и любезность. Он лично проверил, удобно ли разместились прибывшие, дал гостям право беспокоить его в любое время дня и~ ночи и предложил свои услуги гида, которыми смог воспользоваться только Орбел. Лилит меньше всего подходила роль любознательного туриста, и Ольга вынуждна была оставаться подле нее.

Облик Шактера не вязался с представлениями Орбела о типичном американце – щуплый, низкорослый, с редкими, тщательно уложенными жирными волосами, с невыразительным, ускользающим взглядом, с тонкими губами, плотно облегавшими выступающие вперед зубы. Его спина угодливо сутулилась, но одна бровь оставалась настороженно приподнятой.

Шактер провел Орбела по лабораториям. Сотрудники лишь на мгновение отрывались от работы, приветствуя вошедших легким наклоном головы, в лучшем случае – рукопожатием.

Шактер коротко знакомил Орбела с профилем исследований.

– Здесь,- рассказывал он в сверкающем стеклом помещении,- мы создаем синтетические семена. Очень перспективные для сельского хозяйства. Наши синтетики – это соматические эмбрионы того или иного полезного растения. Начинали мы, как вы наверняка знаете, с сельдерея и морковки. Эмбрионы – клоны в точности повторяют в своем развитии растение, клеткой которого они являются…Пройдемте сюда, пожалуйста… В соседнем помещении проводится инкапсуляция семян в желеобразную органическую оболочку для удобства их использования и транспортировки. Вот в этих стеклянных пробирках легко