Ты красок себе пожелала —И выхватил лапой своейРисующий лев из пеналаС полдюжины карандашей.Страна москательных пожаровИ мертвых гончарных равнин,Ты рыжебородых сардаровТерпела средь камней и глин.Вдали якорей и трезубцев,Где жухлый почил материк,Ты видела всех жизнелюбцев,Всех казнелюбивых владык.И, крови моей не волнуя,Как детский рисунок просты,Здесь жены проходят, даруяОт львиной своей красоты.Как люб мне язык твой зловещий,Твои молодые гроба,Где буквы – кузнечные клещиИ каждое слово – скоба...4Закутав рот, как влажную розу,Держа в руках осьмигранные соты,Всё утро дней на окраине мираТы простояла, глотая слезы.И отвернулась со стыдом и скорбьюОт городов бородатых Востока —И вот лежишь на москательном ложе,И с тебя снимают посмертную маску.5Руку платком обмотай и в венценосный шиповник,В самую гущу его целлулоидных терний,Смело, до хруста, ее погрузи...Добудем розу без ножниц!Но смотри, чтобы он не осыпался сразу —Розовый мусор – муслин – лепестоксоломоновый — И для шербета негодный дичок,Не дающий ни масла, ни запаха.6Орущих камней государство —Армения, Армения!Хриплые горы к оружью зовущая —Армения, Армения!К трубам серебряным Азии вечно летящая — Армения, Армения!Солнца персидские деньги щедрораздаривающая — Армения, Армения!7Не развалины – нет! – но порубка могучего циркульного леса,Якорные пни поваленных дубов звериного и басенного христианства,Рулоны каменного сукна на капителях – как товар из языческой разграбленной лавки,Виноградины с голубиное яйцо, завитки бараньих роговИ нахохленные орлы с совиными крыльями, еще не оскверненные Византией.8Холодно розе в снегу: на Севане снег в три аршина... Вытащил горный рыбак расписные лазурные сани, Сыты х форелей усатые морды несут полицейскую службу на известковом дне.А в Эривани и в Эчмиадзине весь воздух выпила огромная гора, Ее бы приманить какой-то окариной Иль дудкой приручить, чтоб таял снег во рту.Снега, снега, снега на рисовой бумаге, Гора плывет к губам. Мне холодно. Я рад...9Какая роскошь в нищенском селеньиВолосяная музыка воды!Что это? Пряжа? Звук? Предупрежденье?Чур-чур меня! Далёко ль до беды!И в лабиринте влажного распеваТакая душная стрекочет мгла,Как будто в гости водяная деваК часовщику подземному пришла.10О порфирные цокая граниты,Спотыкается крестьянская лошадка,Забираясь на лысый цокольГосударственного звонкого камня.А за нею с узелками сыра,Еле дух переводя, бегут курдины,Примирившие дьявола и бога,Каждому воздавши половину.11Лазурь да глина, глина да лазурь.Чего ж тебе еще? Скорей глаза сощурь,Как близорукий шах над перстнем бирюзовым, — Над книгой звонких глин, над книжною землей,Над гнойной книгою, над глиной дорогой,Которой мучимся, как музыкой и словом.12Я тебя никогда не увижу,Близорукое армянское небо,И уже не взгляну, прищурясь,На дорожный шатер Арарата,И уже никогда не раскроюВ библиотеке авторов гончарныхПрекрасной земли пустотелую книгу,По которой учились первые люди.
* * *
На полицейской бумаге вержеНочь наглоталась колючих ершей.Звезды живут – канцелярские птички, —Пишут и пишут свои рапортички.Сколько бы им ни хотелось мигать,Могут они заявленье подать —И на мерцанье, писанье и тленьеВозобновляют всегда разрешенье.
* * *
Не говори никому,Всё, что ты видел, забудь —Птицу, старуху, тюрьмуИли еще что-нибудь...Или охватит тебя,Только уста разомкнешь,При наступлении дняМелкая хвойная дрожь.Вспомнишь на даче осу,Детский чернильный пеналИли чернику в лесу,Что никогда не сбирал.
* * *
Колючая речь Араратской долины,Дикая кошка – армянская речь,Хищный язык городов глинобитных,Речь голодающих кирпичей.А близорукое шахское небо —Слепорожденная бирюза — Всё не прочтет пустотелую книгуЧерной кровью запекшихся глин.
* * *
Как люб мне натугой живущий,Столетьем считающий год,Рожающий, спящий, орущий,К земле пригвожденный народ.Твое пограничное ухо —Все звуки ему хороши,Желтуха, желтуха, желтухаВ проклятой горчичной глуши!
* * *
Дикая кошка – армянская речьМучит меня и царапает ухо.Хоть на постели горбатой прилечь —О, лихорадка, о, злая моруха! Падают вниз с потолка светляки,Ползают мухи по липкой просты? не,И маршируют повзводно полкиПтиц голенастых по желтой равнине.Страшен чиновник – лицо как тюфяк,Нету его ни жалчей, ни нелепей.Командированный – мать твою так! —Без подорожной в армянские степи.Пропадом ты пропади, говорят,Сгинь ты навек, чтоб ни слуху ни духу,Старый повытчик, награбив деньжат,Бывший гвардеец, замыв оплеуху.Грянет ли в двери знакомое: «Ба!Ты ли, дружище?» Какая издевка!Долго ль еще нам ходить по гроба,Как по грибы деревенская девка?..Были мы люди, а стали людьё,И суждено – по какому разряду?
