корой текучих древесинХод кольцеванья волокнистый...* * *Что делать нам с убитостью равнин,С протяжным голодом их чуда? Ведь то, что мы открытостью в них мним,Мы сами видим, засыпая, зрим —И всё растет вопрос: куда они, откуда,И не ползет ли медленно по нимТот, о котором мы во сне кричим, —Пространств несозданных Иуда?* * *Как женственное серебро горит,Что с окисью и примесью боролось,И тихая работа серебритЖелезный плуг и песнотворца голос.* * *Я нынче в паутине световой —Черноволосой, светло-русой, —Народу нужен свет и воздух голубой,И нужен хлеб и снег Эльбруса.И не с кем посоветоваться мне,А сам найду его едва ли:Таких прозрачных, плачущих камнейНет ни в Крыму, ни на Урале.Народу нужен стих таинственно- родной,Чтоб от него он вечно просыпалсяИ льнянокудрою, каштановой волной — Его звучаньем – умывался...* * *Как землю где-нибудь небесный камень будит,Упал опальный стих, не знающий отца:Неумолимое – находка для творца,Не может быть другим, никто его не судит.* * *Слышу, слышу ранний лед,Шелестящий под мостами,Вспоминаю, как плыветСветлый хмель над головами.С черствых лестниц, с площадейС угловатыми дворцамиКруг Флоренции своейАлигьери пел мощнейУтомленными губами.Так гранит зернистый тотТень моя грызет очами,Видит ночью ряд колод,Днем казавшихся домами,Или тень баклуши бьетИ позевывает с вами,Иль шумит среди людей,Греясь их вином и небом,И несладким кормит хлебомНеотвязных лебедей...* * *Куда мне деться в этом январе?Открытый город сумасбродно цепок...От замкнутых я, что ли, пьян дверей? —И хочется мычать от всех замков и скрепок...И переулков лающих чулки,И улиц перекошенных чуланы —И прячутся поспешно в уголки,И выбегают из углов угланы...И в яму, в бородавчатую темьСкольжу к обледенелой водокачкеИ, спотыкаясь, мертвый воздух ем,И разлетаются грачи в горячке, —А я за ними ахаю, кричаВ какой-то мерзлый деревянный короб:Читателя! советчика! врача!На лестнице колючей разговора б! * * *Люблю морозное дыханьеИ пара зимнего признанье:Я – это я; явь – это явь...И мальчик, красный, как фонарик,Своих салазок государикИ заправила, мчится вплавь.И я – в размолвке с миром, с волей —Заразе саночек мирволю —В сребристых скобках, в бахромах — И век бы падал векши легчеИ легче векши к мягкой речке — Полнеба в валенках, в ногах...* * *Средь народного шума и спеха,На вокзалах и пристанях,Смотрит века могучая вехаИ бровей начинается взмах.Я узнал, он узнал, ты узнала,А потом куда хочешь влеки —В говорливые дебри вокзала,В ожиданья у мощной реки.Далеко теперь та стоянка,Тот с водой кипяченой бак,На цепочке кружка-жестянкаИ глаза застилавший мрак.Шла пермяцкого говора сила,Пассажирская шла борьба,И ласкала меня и сверлилаСо стены этих глаз журьба.Много скрыто дел предстоящихВ наших летчиках и жнецах,И в товарищах реках и чащах,И в товарищах городах...Не припомнить того, что было:Губы жарки, слова черствы —Занавеску белую било,Несся шум железной листвы...А на деле-то было тихо,Только шел пароход по реке,Да за кедром цвела гречиха,Рыба шла на речном говорке...И к нему – в его сердцевину —Я без пропуска в Кремль вошел,Разорвав расстояний холстину,Головою повинной тяжел...* * *Где связанный и пригвожденный стон?Где Прометей – скалы подспорье и пособье?А коршун где – и желтоглазый гонЕго когтей, летящих исподлобья? Тому не быть – трагедий не вернуть,Но эти наступающие губы — Но эти губы вводят прямо в сутьЭсхила-грузчика, Софокла- лесоруба.Он эхо и привет, он веха, – нет, лемех...Воздушно-каменный театр времен растущихВстал на ноги, и все хотят увидеть всех —Рожденных, гибельных и смерти не имущих.* * *Как светотени мученик Рембрандт,Я глубоко ушел в немеющее время,И резкость моего горящего ребраНе охраняется ни сторожами теми,Ни этим воином, что под грозою спят.Простишь ли ты меня, великолепный брат,И мастер, и отец черно-зеленой теми, —Но око соколиного пераИ жаркие ларцы у полночи в гаремеСмущают не к добру, смущают без добраМехами сумрака взволнованное племя.* * *Разрывы круглых бухт, и хрящ, и синева,И парус медленный, что облаком продолжен, —Я с вами разлучен, вас оценив едва:Длинней органных фуг – горька морей трава,Ложноволосая, – и пахнет долгой ложью,Железной нежностью хмелеет голова,И ржавчина чуть-чуть отлогий берег гложет...Что ж мне под голову другой песок подложен?Ты, горловой Урал, плечистое ПоволжьеИль этот ровный край – вот все мои права,И полной грудью их вдыхать еще я должен.* * *Пою, когда гортань сыра, душа – суха,И в меру влажен взор, и не хитрит сознанье:Здорово ли вино? Здоровы ли меха?Здорово ли в крови Колхиды колыханье? И грудь стесняется, без языка – тиха:Уже не я пою – поет мое дыханье,И в горных ножнах слух, и голова глуха...Песнь бескорыстная – сама себе хвала:Утеха для друзей и для врагов – смола.Песнь одноглазая, растущая из мха, —Одноголосый дар охотничьего быта,Которую поют верхом и на верхах,Держа дыханье вольно и открыто,Заботясь лишь о том, чтоб честно и сердитоНа свадьбу молодых доставить без греха...* * *Вооруженный зреньем узких ос,Сосущих ось земную, ось земную,Я чую всё, с чем свидеться пришлось,И вспоминаю наизусть и всуе...И не рисую я, и не пою,И не вожу смычком черноголосым:Я только в жизнь впиваюсь и люблюЗавидовать могучим, хитрым осам.О, если б и меня когда-нибудь моглоЗаставить, сон и смерть минуя,Стрекало воздуха и летнее теплоУслышать
