Тайм приподнялся на локте, вытащил ствол и дважды выстрелил в него. Первая пуля прошла чуть выше головы. Вторая ударила в грудь. Человек выронил ружье. Он не успел ни испугаться, ни удивиться. Заскользил подметками по склону и упал.
Его спутник оказался шустрым малым. Он мгновенно оценил ситуацию, резко развернувшись, кинулся вниз по склону. Передвигаясь не шагами, а длинными прыжками, он каким-то чудом сохранял равновесие, удерживаясь на ногах. Даже не споткнулся. Ремень карабина волочился по земле, оружие нарушало равновесие. Мужчина бросил в сторону карабин. Человек стремительно набирал ускорение, прыжки становились все длиннее. Таймураз, обхватив рукоятку пистолета ладонями, прицелился и дважды выстрелил в спину беглеца, и оба раза точно. Еще метров десять, а то и дольше человек продолжал, перебирая ногами, прыгать вниз по склону. Потом будто споткнулся, полетел грудью на землю и, несколько раз перевернувшись через голову, повис на высоком колючем кусте.
Дальше играть в покойника не имело смысла.
Тайм отполз от края, высунул голову, наблюдая за тем, что происходит внизу. Бородатый мужик, которого Тайм подстрелил первым, лежал ниже на склоне, в неглубокой впадине, сверху его не было видно. Но сюда доносились его стоны и хрипы. Человек звал мать и плакал. Долговязый парень с бритой башкой висел на кусте головой вниз, он был убит наповал еще первым выстрелом. На дворе появились люди, сначала двое вышли из дома. Потом показалась еще парочка крепких парней с ружьями. Они видели голову Таймураза, показывали на него пальцами, но решительных действий никто не предпринимал.
Насвистывая себе под нос, Фарад Батыров сидел на ступенях летней веранды, когда наверху раздались тихие хлопки пистолетный выстрелов. Ашот упал первым. Хорошо был виден Сухбат, бегущий вниз по склону. Пуля достала его, когда парень развил вторую космическую скорость. А потом он полетел головой вниз и так долго переворачивался через голову, что наверняка поломал себе половину костей, пока не повис на кусте саксаула. Батыров открыл рот от удивления. Первое, что пришло в голову: пастух, которого он подстрелил из карабина, каким-то чудом оказался жив. Некоторое время этот гад лежал без сознания, пришел в себя, когда парни Батырова были уже на подходе. И схватился за ствол. Да, смерть к человеку приходит по-разному. Но чтобы так глупо…
Не дожидаясь приказа хозяина, на двор стали выходить люди. Пустили по кругу бинокль, наблюдая за тем, что происходит на склоне. Пастух был жив, его башка видна хорошо. Он смотрит на людей внизу, но почему-то не отползает от края, то ли ранен в ногу, то ли потерял много крови и не может просто так подняться и уйти. Ашот лежал ничком на склоне, ногами вниз и головой вверх. Он был еще жив, вяло помахивал рукой. На груди расплылось кровавое пятно. Пуля попала ниже ключицы, задев край легкого. Батыров подумал, что Ашота еще можно спасти. Но тут же поправил себя. Спасти-то можно, но как быть с долбанным пастухом. Если двинуть напрямик по склону, сколько еще народу положит эта сволота. Одного? Двух? Трех? Нет, это не вариант. Надо обходить холм справа и слева, зайти с тыла. Тогда не умрет никто, кроме этого вонючего козлопаса.
Шум работающего дизеля приглушал человеческие голоса и все посторонние звуки. Поэтому Фарад не сразу услышал звук мотора. Он поднял голову кверху, когда самолет, летевший на высоте пятнадцати метров, оказался совсем близко.
Зубов хорошо видел двор и людей, стоявших внизу. Они смотрели на холм, где сейчас должен находиться Таймураз. Зубов погасил скорость. Панова отстегнула ремни, дернула за ручку двери, сдвигая ее на себя. В кабину ворвался воздушный поток, самолет качнуло, нечем стало дышать. Наклонилась, Лена подняла мешок, лежавший под креслом.
– Давай, – крикнул Зубов. – Чего ждешь?
Панова качнула мешок, двумя руками толкнула его в сторону. Схватила второй мешок. Но первый еще не упал вниз. Он лежал на крыле. Панова пнула его ногой, следом сбросила второй мешок и захлопнула дверцу. Зубов потянул рукоятку на себя, набирая высоту, и ушел в сторону, нажав правую педаль и отклонив штурвал в том же направлении. Он услышал выстрелы внизу, через мгновение они стихли.
Таймуразу, внимательно наблюдавшему за происходящим, хотелось воздать хвалу всевышнему, наверняка он так бы и поступил, если бы верил в бога. Самолет прошел прямо над постройками, так низко, что обшивкой крыла из тонкого дюралюминия едва не зацепил кухонную трубу. Первый мешок свалился прямо на крышу дома, загрохотав по оцинкованному железу, сполз вниз по наклонной плоскости, зацепился за желоб трубы и повис на нем, так и не упав на землю. Люди внизу закричали. Кто-то дал длинную автоматную очередь в сторону Таймураза. Пули разошлись веером, прошли выше. Второй мешок грохнулся где-то между гаражом и скотным двором. Таймураз сморгнул, прищурил глаз. Пора действовать, медлить дальше нельзя. Он плотно прижал щеку к прикладу карабина, через прицел секторного типа обе цели хорошо видны.
Мешки как на ладони, лежат на расстоянии примерно пятидесяти метров один от другого. Нужно решить, в какой мешок стрелять сначала, а в какой потом. Зубов почему-то ничего не сказал об этом. И вообще это важно или нет: в какой мешок стрелять сначала? Тайм задумался, задачка оказалась не из самых легких. Наверное, не очень важно. Иначе бы Зубов обязательно предупредил, все растолковал.
– Эй, ты, – слабый голос долетал снизу. Звал бородатый человек, получивший пулю в грудь. Он хрипел, харкал кровью, но смерть все не приходила, словно забыла о нем. – Добей меня, слышь, ты… Пожалуйста… Не могу больше. Совсем измучился. Добей…
– Заткнись, – сверху крикнул Тайм. Он давно бы добил того мужика, если бы мог. Отсюда, с его позиции, человек с бородой не виден, а подниматься с земли слишком рискованно. Самого запросто могут подстрелить.
– Умоляю… У тебя мать есть?
– Заткнись и не воняй, – от долгого напряжения в руках карабин подрагивал, а дуло выписывало в воздухе восьмерки. – Нет у меня матери. И сил нет слушать твое нытье, собака паршивая.
– О, господи… Что тебе стоит? У меня мать старуха под Бухарой. Слепая совсем. Хоть ее пожалей. Добей меня…
Люди внизу заметались, не зная, что происходит и что им нужно делать, кто-то выстрелил из карабина вслед самолету. Снова дали очередь из автомата по Таймуразу, на этот раз пули легли точнее, срезали куст, росший чуть выше по склону. Стрелок поменял магазин автомата, норовя следующей очередью достать Тайма. Какой-то низкорослый мужик в длинной красной рубахе, подпоясанной шнурком, побежал к мешку, лежавшему на земле у гаража. Издали можно было прочитать слово, выведенное на синтетической ткани черной краской: «почта». Наверное, этот тип решил, что с неба свалилось письмо от любимой потаскушки с ее фотографией, а то и посылка с эротическими журналами. Мужик попытался развязать толстую веревку, стягивающую горловину мешка. Не тут-то было.
Дядька оказался проворным для своей плотной комплекции, подхватив на руки мешок, он побежал обратно. Таймураз выстрелил по движущейся цели и промахнулся. Второй выстрели – и снова мимо. Мужик в красной рубахе остановился, чтобы ловчее перехватить свою ношу. Тайм плотнее прижался к прикладу, плавно повел стволом и нежно надавил пальцем на спусковой крючок. В следующую секунду Тайма ослепила огненная вспышка, такая яркая, что он выронил карабин. Через мгновение уши заложило от грохота взрыва. Животом и грудью Тайм почувствовал, как дрогнула земля, а в лицо дунул горячий ветер.
Он открыл глаза: из низины поднимался высокий и плотный султан пыли и песка. Над ним парил в воздухе чей-то башмак, автомобильная покрышка и разорванный надвое китель военного образца. Еще выше поднялся лист кровельного железа, на мгновение, он повис над землей и полетел обратно.
Человек, лежавший внизу на склоне закричал и заплакал в голос. Тайм перевел целик карабина на то место, где должен был висеть, зацепившийся за желоб трубы второй мешок с тротилом. Тайм запоздало подумал, что того желоба больше нет. И дома из необожженного кирпича тоже нет. Наверняка на его месте куча дымящихся камней. Да и живых людей там, внизу, наверняка не осталось. А пыль такая плотная, что в двух шагах ни черта не разглядеть. Но это в теории. А что в натуре?
Тайм точно засек то место, где висел мешок. Наверняка, он валяется на битом кирпиче, квадрат обстрела определен, значит, надо доделать работу. Он, прицелившись, расстрелял остатки обоймы, перезарядил карабин и одну за другой выпустил десять пуль. Оставалось еще две обоймы по десять патронов в каждой. Хрен с ними. Попадет, так попадет. Промажет, не велика беда.
Тайм дважды перезарядил оружие, расстреляв боекомплект до последнего патрона. И с досады плюнул.
