– Не знаю, – повторила Сирена. – Может, мне позвонить и заказать номер в мотеле?
– В мотеле? А как вы думаете, где сейчас все эти люди, которые задержались на ночь в городе? – Он потопал ногами, и Сирена снова отметила про себя, какие они у него длинные и сильные. – Вот что я вам скажу. Звоните куда хотите, но не отсюда. Вы, наверное, успели заметить, что офис не отапливается.
– Заметила.
Он снова показал на потолок.
– Вот и звоните от меня.
Без единой мысли в голове от усталости Сирена поплелась за Грейнджем как бездомный щенок. Она с трудом подняла ногу на первую ступеньку лестницы, ведущей неизвестно куда, сомневаясь, что у нее хватит сил добраться до верха.
– А у вас дествительно есть телефон?
Грейндж кивнул и стал подниматься дальше.
– Послушайте, у меня есть предложение. Если вы так боитесь за свою добродетель, я могу постоять на улице, пока вы будете звонить.
Сирена оценила по достоинству эту идею и чуть было не закрыла за собой дверь, оставив его трястись от холода на верхней ступеньке, но обернулась.
– Я не могу этого сделать.
– Чего именно?
Сирена разрывалась между желанием впустить Грейнджа внутрь, где он имел полное право находиться, и поступить так, как он предложил.
– Это ваш дом. Я не могу оставить вас на улице.
– Вот это, – сказал Грейндж, входя вслед за нею в дверь и клацая зубами, – самое разумное, что вы произнесли за сегодняшний день.
Сирена протиснулась мимо него назад к двери, слегка задев его, и ее поразило, что это мгновенное соприкосновение через одежду обдало ее жаром.
Грейндж сказал:
– Телефон на стене, а справочник на полу. Я здесь ненадолго, поэтому не стал обзаводиться лишней мебелью. Звоните, а я пока включу обогреватель.
Сирена с трудом справилась с книгой, а потом с телефоном. Она ни за что не смогла бы перелистнуть страницу онемевшими пальцами, если бы не карандаш, кое-как зажатый между большим и указательным. Тем же карандашом она нажимала на кнопки аппарата. Однако в ту минуту ей казалось более важным немедленно позвонить, чем браться за нечеловеческий труд и попробовать освободиться от перчаток.
Управляющие всех трех мотелей в ответ на ее вопрос о свободном номере как один заявили, что она, должно быть, шутит. Разговаривая, Сирена разглядывала своего нового соседа.
Ему пришлось немного поковыряться в нагревателе и постучать по нему, но наконец, с вселяющим надежду щелчком, прибор пробудился к жизни. Грейндж отступил на шаг, окинул его взглядом и покачал головой:
– Как я понимаю, вам не повезло, – заметил он, когда она с грохотом уронила телефонную книгу на пол.
– Да, не повезло. Но вы же меня предупреждали.
Убеждая себя, что сейчас ничто не имеет значения, кроме тепла, она прижалась к обогревателю. Грейндж стоял рядом, грея спину. От его одежды уже пошел пар. Комната была не больше ее каморки в Спарксе. Он мог бы… Перестань, приказала она себе. Интуиция, а она доверяла своей интуиции, подсказывала, что с ним она в безопасности. Любой, у кого есть такая тетя, как тетя Герти, должен быть джентльменом.
– Ей-Богу, никогда в жизни так не замерзала, – призналась она. – И не промокала.
– Я тоже. Где вы научились надевать цепи?
– Это не так уж трудно. Я думала, все умеют.
– Сегодня вы убедились в обратном, – сказал Грейндж и повернулся к теплу боком. Теперь ему было лучше ее видно. Эта странная, мокрая до нитки женщина с потеками туши на щеках не могла произнести ни слова, не стуча зубами. Таких огромных серых глаз ему еще не приходилось видеть. У нее были длинные серебристые волосы, вздернутый нос и пятно от машинного масла на подбородке. Он прикинул, что она весит не более ста десяти фунтов, и при этом несколько часов подряд ворочала тяжеленные цепи, не упав в обморок. Он от души надеялся, что она не заболеет. – Не знаю, что бы я делал без вашей помощи, – признал он. – Без вас не видать бы мне дневной выручки. Я должен с вами рассчитаться.
Она замотала головой и вцепилась разбухшими от воды перчатками в полы толстого пиджака.
– Не нужно. Я добыла около пятидесяти баксов.
Грейндж присвистнул.
– Каким образом?
– Чаевые. Я могла бы… – она дергала пуговицу пиджака, – могла бы зарабатывать этим на жизнь.
– Не сомневаюсь. Вы не поверите, но ради этого я и приехал из Сан-Франциско. Если бы не один старый упрямец… Подождите, я вам помогу. – Грейндж протянул руку к пуговице и только тут понял, что сам тоже все еще не снял перчаток. Он зажал руку под мышкой, стараясь высовободить пальцы из намокшей шерсти. Когда это не помогло, он взял концы пальцев перчатки в зубы и сдернул ее. Сирена попробовала проделать то же самое, но ее так трясло, что зубы не сжимались. – Стойте спокойно, – приказал он. – Сейчас помогу вам выбраться из этой хламиды.
Он так неуклюже сражался с тяжелой, насквозь мокрой материей, что Сирена рассмеялась.
– Что тут смешного? – пробормотал Грейндж. – Делаю, что могу.
– Знаю. Я не над вами смеюсь. Я просто подумала… Это похоже на какой-то новый вид стриптиза.
Грейндж покосился на нее.
– А что вам известно о стриптизе?
– Больше, чем хотелось бы. Моя бывшая соседка… Осторожнее! Сейчас пуговица оторвется. Для меня этот пиджак много значит.
Значит, вот чем занимается ее соседка. Неудивительно. Два сапога – пара.
– Могу понять почему. Что это за ярлык? Париж? Потрясающий покрой.
– Нечего смеяться. Эта вещь принадлежала самому главному человеку в моей жизни.
Муж? Любовник? Сутенер?
– Правда? Не хочется говорить, но тут сейчас будет потоп. – Грейндж взглянул на пол, где расползавшаяся лужа уже почти достигла края старого, некогда зеленого коврика.
Он расстегнул верхнюю пуговицу. Сейчас эти красивые руки опустятся ниже и коснутся ее груди. Если бы ее не била дрожь, кто знает, что из этого могло бы получиться.
– Подождите, – пробормотала она, – я лучше сама.
Их глаза встретились. Очевидно, он прекрасно понял, чего она пыталась избежать.
– Сейчас.
– Грейндж, пожалуйста…
– Грейндж? – Его рука замерла. – Вы знаете, как меня зовут?
– Мне сказала тетя Герти.
– Да? Мне тоже хотелось бы знать, как вас зовут. А то я как-то странно себя чувствую, раздевая незнакомку.
Сирена назвала свое имя. Днем Грейндж показался ей таким измотанным и угрюмым. Сейчас, когда им больше не докучали своими требованиями застрявшие путешественники, она по-другому увидела этого человека. Во-первых, он явно обладал чувством юмора. Во-вторых, нисколько не растерялся в этой щекотливой ситуации. Ей пришло в голову, что он вряд ли вообще способен растеряться. Сейчас он возьмется за следующую пуговицу…
Когда он именно это и сделал, Сирена опустила руки по швам. Его руки коснулись холодных твердых сосков. Она отшатнулась.
– Стойте спокойно, – приказал он. – Я должен вытащить вас из этой штуки. – Он запустил пальцы
