парламента, началось формирование нового правительства. Чтобы добиться широкой коалиции, я поручил создание правительства центристу, кандидату юридических наук Каарло Кастрену, который считался прогрессивным деятелем. Я был не против включения в правительство социал-демократов, но они сами отказались войти в его состав. Социал-демократы настаивали на том, чтобы из новой коалиции были исключены правые партии, иначе ни о каком сотрудничестве не может быть и речи. Они были особенно раздражены тем, что формирование правительства не доверили министру образования бывшего кабинета профессору Сойнинену, который самовольно взял на себя полномочия по созданию правительства, — вот яркий пример того, что случалось в нашей парламентской жизни на первом этапе!
К сожалению, следует сказать, что большая часть финского народа не осознала значения освободительной борьбы и достигнутых нами успехов. Мое скрупулезное отношение к юридическим вопросам освободительной войны и мое участие в их решении было совершенно не известно широким народным кругам. Весной 1918 года, будучи главнокомандующим, я был сторонником гуманной политики и возражал против того, чтобы все повстанцы без исключения помещались в концентрационные лагеря. Теперь же, на посту регента, я должен был эту политику проводить. 1 апреля 1919 года я издал указ о прекращении процессов по государственным преступлениям, а постановление, выпущенное в июне, объявляло всеобщую амнистию. В соответствии с этими указами были освобождены все участники мятежа, за исключением тех, кто был виновен в убийствах, поджогах и других тяжелых преступлениях. Свою озабоченность положением политических заключенных я продемонстрировал еще раз, когда в конце марта проинспектировал тюрьму в городе Таммисаари и приказал исправить некоторые имевшиеся там недостатки.
Буржуазное коалиционное правительство — кабинет Кастрена — было сформировано 17 апреля. Пост министра иностранных дел занял Рудольф Холсти, министром обороны остался генерал-майор Вальден, а выполнять тяжелую обязанность по стабилизации финансовых проблем государства должен был действительный государственный советник Аугуст Рамзай. Представителем Аграрного союза в правительстве стал темпераментный писатель Сантери Алькио. После того как социал-демократы перешли в оппозицию, правительственные фракции стали обладать 60 процентами голосов в парламенте. Среди представителей фракции социал-демократов были и такие, которые требовали отставки регента, поскольку он не позаботился о том, чтобы их партия имела членство в правительстве.
Как показали парламентские выборы, Финляндия выполнила последние условия, которые выдвинули правительства Парижа и Лондона. Все указывало на то, что наши усилия не пропали даром. 8 марта правительство Франции объявило, что посылает в нашу страну дипломатического представителя, — это решение было принято еще до окончательного объявления результатов выборов. 22 марта министр иностранных дел Энкелль, находившийся на пути в Париж, получил сообщение из министерства иностранных дел Великобритании, в котором говорилось, что в Лондоне принято принципиальное решение о признании независимости Финляндии. Министр иностранных дел Великобритании лорд Керзон особо подчеркнул, что Англия, выступив с таким заявлением, хотела укрепить положение главы государства до формирования нового парламента. Англия считала регента единственным, кто может авторитетно управлять государством. При посещении министерства иностранных дел Франции министр Энкелль узнал, что предложение о неучастии Финляндии и Польши в конференции на Принцевых островах исходило от президента Соединенных Штатов. Таким образом, президент Вильсон косвенно признал независимость Финляндии.
Казалось бы, это было благоприятным предзнаменованием, однако 23 апреля мы получили от нового министра иностранных дел Холсти сообщение, которое не могло нас не встревожить. Как заявил некий представитель государственного департамента США, Финляндия должна согласиться с тем, что ее пограничные проблемы будут решаться на мирной конференции. Министр Холсти поддерживал эту точку зрения, но я сам, так же как и правительство, считал ее неприемлемой, поэтому мы потребовали от Холсти сделать заявление, что Финляндия может принять юридическое признание своей независимости только при условии полной территориальной неприкосновенности государства. Наша непреклонность, конечно же, не прервала обсуждение этого вопроса, но, если бы мы уступили, события могли получить совершенно нежелаемое развитие.
В это время проблема Финляндии неожиданно получила поддержку в лице господина Гувера, американского «диктатора продовольствия» [26] , находившегося в Париже. В письме к президенту Вильсону от 27 апреля он призвал к скорейшему признанию независимости Финляндии, мотивируя это тем, что в стране только что проведены выборы на демократической основе. Финляндия, где сложилась очень напряженная ситуация с продовольствием, заслужила всяческую поддержку в ее стремлении выйти из этого тяжелого положения, писал господин Гувер; только после официального признания независимости Финляндии можно будет приобрести продукты питания за счет значительных сумм, находящихся в банках Америки. Хотя в некоторых общественных кругах существует мнение, что генерал Маннергейм бросил тень на новое правительство Финляндии, говорилось далее в письме, тем не менее, американская администрация должна удовлетвориться тем, что основы демократических институтов заложены именно под его руководством.
Неторопливость Англии и Америки в официальном признании нашей независимости меня не беспокоила. Мы могли спокойно дожидаться признания, полагаясь на обещание, которое дал мне министр иностранных дел Франции Пишон.
Впрочем, долго ждать не пришлось. Уже 3 мая по инициативе Соединенных Штатов этот вопрос был рассмотрен на «Совете пяти» в Париже. Представитель Франции министр иностранных дел Пишон заявил, что его правительство уже признало независимость Финляндии. На какое-то время дипломатические отношения действительно были прерваны, но теперь, после того как генерал Маннергейм сформировал новое правительство, они восстановлены. Финляндия уже имеет дипломатического представителя в Париже. Правительство Франции неоднократно призывало союзников последовать его примеру и сейчас просит поддержать предложение Америки положительно решить этот вопрос.
Представитель Англии лорд Чарлз Хардинг сказал, что Великобритания также одобряет это предложение, поскольку оно укрепит позицию генерала Маннергейма и правительства Финляндии. Кроме того, признание независимости Финляндии можно считать мерой, которая воспрепятствует распространению большевизма. Вместе с тем лорд Хардинг надеялся, что финское правительство согласится на обсуждение вопросов о границе в Петсамо и об Аландских островах, которые будут обсуждаться на мирной конференции, и будет готово предоставить амнистию тем участникам восстания, которые поступили на службу Великобритании в Мурманске.
Представитель Японии барон Макино, у которого не было полномочий правительства по обсуждаемому вопросу, заявил, что персонально он тоже поддерживает это предложение. Но, добавил барон, он надеется, что Финляндия поддержит командующего русскими белыми силами Юденича и предоставит ему возможность для наступления на Петроград со своей территории.
Министр Пишон отметил, что Франция признаёт независимость Финляндии без всяких условий, после чего представитель США господин Лансинг тоже высказался против каких-либо условий. Великобритания признала независимость Финляндии 6 мая 1919 года, Соединенные Штаты — на следующий день, а 23 и 27 июня к ним присоединились Италия и Япония.
Обмен нотами с правительствами Великобритании и Соединенных Штатов показал, что признание нашей независимости этими государствами не было обременено какими-либо условиями или оговорками. Прошло всего несколько дней, и мы с радостью приветствовали визит британского флота в Хельсинки.
Внешние отношения были восстановлены. Внутренняя ситуация также стабилизировалась. В годовщину торжественного марша освободительной армии нам стало отчетливо ясно, что деятельность, которую мы строили на фундаменте победы нашего оружия, принесла положительные результаты.
Весной 1919 года важнейшим вопросом для нас было принятие новой конституции. Хотя я оставался убежденным монархистом, я все же не был настолько слеп, чтобы не видеть, что даже демократический строй, основанный на сильной государственной власти, мог обезопасить государство и обеспечить благосостояние его граждан. Именно это я имел в виду, когда, обращаясь к сенату 16 мая 1918 года, сказал, что штурвал государственного корабля Финляндии надо передать «в твердые руки людей, которые не будут подвластны политическим спорам и которым не надо будет идти на компромиссы».
Предложение правительства о демократическом строе государства строилось на разработках профессора К.Стольберга. 13 мая это предложение поступило в парламент, где оно получило значительную поддержку, особенно со стороны левых фракций. Однако по ряду позиций — в частности, по вопросам о
