В общем, Павел ушел от этого Филиппа, а жена осталась в его «Сострадании». И теперь Павел хотел, чтобы сначала милиция, а теперь мы ему помогли жену оттуда вызволить.
Закончил свою исповедь Павел тем, чем я и ожидал. Филипп стал намекать Павлу и его жене на то, что у его организации появились финансовые проблемы. И если бы они продали свою квартиру в Питере и переехали в общий дом где-то в Гатчине, то очень помогли бы общине.
Павел продавать квартиру не хотел, а потому прозрел и решил выйти из коммуны Филиппа, забрав с собой и жену. У него это получилось только наполовину. Жена наотрез отказалась уходить от Филиппа. С тех пор к нему домой каждый день стали приходить братья и сестры из общины. Павлику это сильно надоело, и он обратился в милицию, а затем прибежал к нам.
— Если хотите, мы можем прямо сейчас съездить в Тайцы к Филиппу. Вы ему покажете свое удостоверение, и он испугается, — предложил Павел.
— Это почему? — удивился я.
— Ну как это почему? Книги вашего агентства на лотках лежат, по телевизору ваши сообщения передают. Кто с вами ругаться захочет?
— Нет! — категорически отрезал я. — Это контрпродуктивно! Так мы его только вспугнем раньше времени, слиняет в другой город, и все! Сам подумай, сколько членов секты уже продали свои квартиры и деньги ему отдали… Если его вспугнуть, он бросит своих нынешних сектантов и в какой-нибудь Новгород махнет, а дураков у нас везде полно, новых найдет. И вообще, он не один, скорее всего, работает, с ним еще группа поддержки должна быть, нечто вроде «крыши». Давай мне адрес Филиппа и дуй домой. Я сам съезжу, посмотрю.
Павел ушел, а я еще немного посидел и решил спросить совета у Спозаранника:
— Глеб, ты все слышан?
— Да.
— Будут какие-нибудь инструкции, пожелания?
— Какие могут быть инструкции? — удивился он. — Мы даже не знаем, правду он тут сейчас рассказал или нет! Тебе в самом деле нужно съездить на место и посмотреть там. После этого и будем решать, что делать и чего не делать.
В Тайцы я приехал к пяти часам вечера. Нужную мне улицу удалось найти довольно быстро.
Дома по обе стороны дороги были в основном одноэтажными. Я искал дом под номером семь, Проходя мимо пятого, заметил на заборе объявление: «SALE PLEASE CALL Олег Борисович» и номер телефона. Чуть ниже была приписка на русском: «Могу и сдать, если надо». Ого! Хозяин надеется, что на его недвижимость клюнет импортный миллионер. Я представил себе американского миллионера, несущегося по утру через двор от крыльца к деревянному строению, именуемому у нас сортиром. Там у него все мысли будут только о том, как бы в дыру не упасть.
Дом номер семь был двухэтажным, его окружал высокий деревянный забор.
Чтобы не привлекать внимания, пришлось пройти вперед еще метров сто пятьдесят. Затем я повернулся и пошел обратно, пытаясь сообразить, что бы делал Спозаранник на моем месте. Но представить на моем месте Спозаранника не получалось.
Вдруг мне в голову пришла отличная идея. Я уверенной походкой направился к дому на другой стороне улицы. Там в палисаднике копался дедок лет семидесяти. Он яростно стучал молотком по деревяшке. Подойдя еще ближе, я увидел значок с Лениным на его куртке.
— Приветствую вас, товарищ, — поздоровался я.
— Тамбовский волк тебе товарищ, — недобро пробурчал дедок, но молотком колотить перестал и внимательно осмотрел свой инструмент. Его боевые качества, видимо, старика не устроили, и он направился к своему дому, может, за винтовкой или пулеметом. Эх, не любит у нас простой народ «тамбовцев».
— Что вы, дедуля, я не из «тамбовцев», я, наоборот, очень даже мирный. Дом вот у Олега Борисовича покупаю, так что соседями скоро будем! Познакомиться хотел, а вы…
В конце концов между мной и дедком завязалась нормальная беседа. Поговорили о ценах, погоде и политике. После того как я шесть раз упомянул «паршивых демократов», он подрастаял. Я плавно перевел разговор на интересующую меня тему, спросив о соседях. Дед сказал, что днем там собираются «мракобесы», а по ночам мафия.
— Дом нужно окружить ротой солдат, всех в нем арестовать, дать по десять лет лагерей и отправить копать водоканал, соединяющий Балтийское море с Тихим океаном.
Я согласился, что арык бы получился замечательный.
Еще немного покрутившись по Тайцам, я направился на станцию и, пока ждал электричку, переписал расписание движения поездов.
Вернулся домой только к десяти часам вечера. Очень хотелось есть, но, открыв холодильник, я нашел всего одно куриное яйцо и половину сосиски. Вздохнул и поставил сковородку на огонь. Жениться, что ли, еще раз, хоть кормить будут…
На работу я пришел к двенадцати. У нас все сотрудники, кроме Спозаранника, приходят на работу только к обеду. Что поделать, народ у нас творческий, над ним нельзя издеваться, требуя, чтобы приходили на рабочее место ни свет ни заря, например к десяти. Правда, справедливости ради следует отметить, что когда нужно работать всю ночь до утра, никто и слова против не говорит.
Зайдя в кабинет я поздоровался с Глебом, который, как обычно работал за компьютером и одновременно разговаривал с кем-то по телефону. Закончив разговор, он положил трубку и спросил:
— Ну как там в Тайнах?
Я. подробно рассказал ему о моем вчерашнем посещения «святых мест».
— Нужно «пробить» дом, в котором живет этот Филипп…
— Хозяин — пенсионер, ему восемьдесят, один год. Дом он сдает, а сам живет у сына на Московском проспекте.
— Тогда нужно…
Спозаранник воистину генератор идей. Они в несметном количестве рождаются в его мозгу, и он выстреливает их со скоростью пулемета. Склад ума у него математический, поэтому все его идеи сугубо практические.
Я внимательно слушат Глеба, купаясь в водопаде его идей и стараясь не захлебнуться. Закончил он тем, что дом, который «sale», нужно снять на неделю и посмотреть, что там происходит.
— Иди к шефу и проси у него денег, скажи, что я не против.
Я встал со стула и хотел пойти к-Обнорскому, но Глеб остановил меня неожиданным вопросом:
— Ты японским случайно не владеешь?
— Совсем не владею, — ответил я и вышел в коридор.
Там около окна стоял печальный Зудинцев и курил.
— Что случилось? — спросил я, протягивая ему руку.
— Депутат сорвался. То есть не депутат, а кандидат в депутаты. Он в декабре на выборах в ЗАКС провалился, а деньги под это дело у братвы брал. Они ему после того, как он их так подвел, счетчик выставили, раз в пять превышающий первоначальную сумму. Придурок к другой бригаде за помощью обратился, так его с двух сторон рвать начали. Он в милицию побежал жаловаться. А толку? В конце концов к Обнорскому пришел, потом этого дуралея ко мне направили. Только мы с ним плодотворно работать начали, как он пропал куда-то. Его жене неизвестно, где он. На работе тоже ни хрена не знают. Теперь вот Шаховского жду, может, он что присоветует…
— Ну, жди, — только это я и смог сказать ему в утешение и пошел к шефу.
Обнорский стоял посередине кабинета и метал дротики в мишень, висящую на стене. На диване сидел Скрипка и рассказывал о Спозараннике, требующем деньги на покупку русско-японского словаря технических терминов.
Я поздоровался с обоими и вкратце рассказал про вчерашнее, а также передал им предложение мини- шефа об аренде соседнего с филипповской фазендой дома.
Шеф довольно долго не соглашался, но в конце концов заявил, что мне, как стажеру, нужна практика, и поэтому он не возражает. Скрипка выдал мне пятнадцать долларов под это дело, сказав, что больше не даст
