рыдван догоняет его, да как догоняет! Точно его машина стоит на месте, а меж тем спидометр показывал восемьдесят! Он притопил педаль газа, хоть на такой дороге превышать скорость в сто километров в час было уже опасно, тем более что водителем-асом бритоголовый не был. Но сейчас им владела одна мысль, одно желание: оторваться от этого назойливого преследования, от допотопного автомобильного чудовища, место которому на свалке или в музее, но которое, однако же, не просто висит у него на хвосте, а нагоняет! Но картинка в зеркальце заднего вида не изменилась: черный «Мерседес», выпущенный, вероятно, в первые послевоенные годы, когда бритоголового и в проекте-то не было, неумолимо настигал, а его машина словно прилипла к дороге, хоть мотор «девятки» протестующе ревел на предельных оборотах. Что за чудеса поганые такие?! Хорошо, что дорога пуста и встречных машин пока что не попадалось, иначе…
…Крячко довольно ухмыльнулся и перевел двигатель «мерсика» в форсированный режим. До удирающей «девятки» осталось около двухсот, нет, уже меньше ста пятидесяти метров. Догнать он ее сейчас догонит. Только что делать дальше? Пистолета у водителя «девятки» нет, иначе он уже пустил бы оружие в ход. Так что Гуров снова оказался прав в своем предположении. А вот у Крячко пистолет с собой, табельный «макар». И что от него толку в данной ситуации? Во-первых, «ПМ» – это далеко не «штайр», из «макарки» разве что стреляться хорошо, не промахнешься. Да и Станислав, в отличие от Льва Гурова, снайпером никогда не был, каждому свое. Но, во-вторых, хоть бы и был, – куда стрелять? По задним колесам «девятки»? Если бы стояла задача угробить бритоголового, Крячко так бы и поступил. Выпустил бы пару обойм, глядишь, хоть одна пулька и попала бы в цель. А результат такого попадания стопроцентно предсказуем: на столь высокой скорости ни один водитель в мире, будь он хоть трижды Шумахер, машину с пробитым задним колесом не удержит. Она не просто перевернется, она кубарем покатится, и шансов уцелеть у водителя будет – кот наплакал! Нет, мы по-другому поступим!
Теперь уже Крячко прибавил газу, и «мерс» поравнялся с «девяткой», обходя ее слева, а затем начал медленно, осторожно и ласково прижиматься к лакированному вишневому бочку соседки, как бы флиртуя с ней. Это на скорости сто с лишним километров в час, на грунтовке!
Стасов «мерсик» был тяжелее «девятки», по крайней мере, в два раза, что не замедлило сказаться. Машины шли впритирку, касаясь друг друга боками, и «Мерседес» стал потихоньку спихивать «девятку» на обочину.
Лицо бритоголового перекосилось от ужаса, он понимал, что оказаться на обочине, разогнавшись до такой скорости, – это верная смерть. И куда деваться? Слева «Мерседес», справа – обочина, вперед не вырвешься… Остается только притормаживать, надеясь на то, что «Мерседес» уйдет вперед, даст свободу маневра.
Ну, как бы не так! Самым сложным для Крячко было держаться точнехонько рядом с «девяткой», не вырваться вперед, тормозить синхронно с бритоголовым. И Крячко виртуозно справился с этой задачей! Все, теперь пора!
Станислав прижал тормозную педаль, одновременно резко выворачивая руль вправо, по часовой стрелке. Тяжелый передок «Мерседеса» на мгновение оказался на уровне задних колес «девятки», и «мерс», словно расшалившись, мягко, но сильно толкнул соседку в бок. Вот тут-то она и перевернулась! Только уже не на ста, а на сорока километрах в час, а это существенная разница! Никакого кувыркания, «девяточка» просто встала на крышу, несколько секунд проскользила по инерции и остановилась. Только мотор обиженно взрыкивал да задние колеса вращались вхолостую, производя несколько комичное впечатление. Было сейчас в несчастной «девятке» что-то от жука, которого перевернули на спинку, и вот он дергает лапками и никак не может прийти в нормальное положение…
Крячко не стал глушить мотор, поставил «мерс» на ручник, прихватил из бардачка наручники – эта снасть на всякий случай всегда была у него под рукой – и бросился к «девятке». На бегу он бормотал: 'Ну, если ты, голуба, ремешком пристегнулся, то должен быть в полной сохранности. А если даже нет, то до смерти вряд ли покалечился, скорость я тебе сбросил…'
Пристегнулся! Но окружающее воспринимал с трудом, пребывая в состоянии тяжелого психического шока. На Крячко, который не без труда вытащил его из салона перевернувшейся, но целой машины, бритоголовый смотрел с откровенным ужасом, как ребенок на злого колдуна. Ни о каком сопротивлении, ясен пень, не могло быть и речи!
– Ну-ну, – успокаивающе сказал Станислав, защелкивая наручники на запястьях бритоголового, – все уже закончилось. Поехали, голубь сизый, посмотрим, как там Лев Иванович с твоим напарником управился!
…Теперь оба противника были на ногах, но Резоев потерял преимущество внезапности, а тактике рукопашного боя Гурова учили все же не в пример лучше, да и опыт опять же должен был сказаться. Аслан тоже понимал это. У него остался единственный козырь – молодость, и единственная надежда – измотать Гурова, навязать ему ближний бой, взять Льва в клинч, в захват. Там техника уже не настолько важна, на передний план выходит грубая сила и выносливость. И еще Аслан надеялся на один мощный удар, секретное оружие, домашнюю заготовку. Не мог Гуров знать об этом приеме! А ну-ка, попробуем…
Оказалось, что знал!
Гуров сделал вид, что пропустил обманный финт противника. Он шагнул назад и чуть в сторону, сгибая в локте правую руку и поднимая ее – лишь бы защититься от косого удара сложенными щепотью пальцами сверху, точно в яремную вену. А затем последовал мгновенный нырок под опускающуюся руку Резоева, одновременно Лев проделал полувольт, и его согнутый локоть вонзился в солнечное сплетение Аслана. Руки Гурова двигались с быстротой атакующих кобр, но в то же время плавно, не разрывая слитного движения. Правым плечом Лев подбил вверх подбородок Резоева, затем его правая рука охватила шею на мгновение обмякшего врага, а левая ладонь легла на его затылок. Сыщик чуть припал на левое колено, разворачиваясь в бедрах. Толчок левой ладонью вверх и наискось, но лишь вполсилы, хоть видит бог, как бы хотелось Гурову довершить прием до конца, смещая шейные позвонки и разрывая спинной мозг! Раздался бы тихий сухой хруст, и Аслан Саидович Резоев отправился бы догонять Екатерину Давиденко по той самой дорожке, с которой никто еще не возвращался.
А так Резоев всего лишь потерял сознание на пару минут. Но полковнику Гурову этого времени хватило! Лев сноровисто выдернул из брюк Аслана добротный кожаный ремень и, набросив на сведенные за спиной локти Резоева, закрутил особый, самозатягивающийся «крымский» узел. Это надежнее любых наручников: чем сильнее дергаешься, пытаясь освободиться, тем туже становится узел. А затем Гуров одним движением выдрал замочек-'молнию' из спортивных брюк Аслана и спустил их ниже колен, обнажив волосатые ляжки. Вот так, Аслан Саидович, в спущенных штанах далеко не убежите! Теперь остается дождаться Крячко.
Когда Гуров, отыскав свой пистолет, вернулся к Резоеву, тот уже очнулся. Странно, однако в его взгляде совсем не было злости, только тоскливая досада.
– Послушайте, полковник, – негромко заговорил он, – я предлагаю вам взаимовыгодную сделку. Нет, я не собираюсь вас покупать, мне прекрасно известна ваша репутация. Выслушайте меня не перебивая. Начнем с того, что Екатерину убил не я. Шею ей сломал Махмуд. Она, кстати, умерла мгновенно и без мучений, не успев осознать, что умирает. Махмуд подтвердит, что убийца – он. Это я вам гарантирую. В нашей среде, знаете ли, свои законы и правила.
