вспышка, меня ударило, я упал... Нет, практически я ни черта не видел. Вот напугался, это да. К счастью, нападавший напугался не меньше. Он мигом смылся.
– А что же ваши телохранители?
– Ну что телохранители? Ребята пошли спать. Кто мог предполагать, что это может случиться в поезде? Все было спокойно...
– Но насколько я понял, вы уже до этого знали, что вашей жизни угрожает опасность, – напомнил Гуров.
– Это верно. По этой причине я старался даже почаще уезжать из Москвы. Мне казалось, что так надежнее. Просто прятал голову в песок.
– Скажите, у вас большая охрана? – спросил Гуров.
– Не особенно, человек шесть, но ребята надежные, – ответил Гузеев. – Только ведь чтобы охранить от чего-то, желательно знать, откуда последует удар, верно?
– А чего, собственно, от вас хотят? И кто?
Гузеев переменил позу, нервно сжал руки.
– А вот это длинная история, – сказал он с некоторым усилием. – Честно говоря, до сих пор я никому ее не рассказывал. Не красит она меня, совсем не красит. Думаю, что и в ваших глазах я много потеряю, когда вы узнаете суть дела. Что же поделаешь – у нас у всех есть в жизни такие страницы, которые хотелось бы выдернуть к чертовой матери. Только жизнь – не книга, тут все посложнее. Надеюсь, что вы будете снисходительны. Жена утверждает, что вы чрезвычайно понимающий, мудрый человек...
«Надо же, а я думал, что он так и не вспомнит про жену, – подумал Гуров. – Знать, не зря она вчера вокруг меня крутилась. Задание выполняла. Но что же натворил этот делец? Надеюсь, не придется тут же надевать на него наручники?»
Вслух же он сказал:
– В мудрецы меня до сих пор не записывали. Но повидал я много всего. Постараюсь войти и в вашу ситуацию. Рассказывайте.
– Ага, начинаю, – даже с какой-то радостью заговорил Гузеев. – Значит, дело было так... Я ведь вообще-то мореходку закончил, готовился в капитаны... Плавал уже вторым помощником на танкерах, на сухогрузах. А тут перестройка, распад Союза... На флоте тоже разброд пошел. На некоторое время я остался без работы. Жил я тогда в Ленинграде, еще с первой женой... – он посмотрел на Гурова и уточнил зачем- то. – Разошлись мы еще до того, как я встал на ноги. Она сама меня бросила. В те годы я представлялся ей полным неудачником. Решила найти кого-нибудь получше. Слава богу, детей у нас не было, все произошло само собой. Правда, оказался я тогда не только без жены, но и без своего угла. Была у нас в Ленинграде комната, так я ее жене оставил – изображал настоящего мужчину, так сказать.
– Ну что же, – заметил Гуров. – Пока у вас просто рождественская сказка получается. Благородный моряк в бурном море жизни... Наверное, дальше хуже будет?
– Да, дальше будет совсем паршиво, – кивнул Гузеев. – В общем, это сейчас легко вспоминать, а тогда заскучал я сильно, пить начал. Жил у друзей, у баб разных... В общем, жизнь под горку покатилась. И тут встретил я одного человека, с которым вместе мореходку заканчивал. Прозвище у него чудное было – Боско. По-настоящему его звали Томкин Сергей Петрович. И вот он весь в побрякушках золотых, виски хлещет по сто долларов бутылка, а я в драных штанах, опухший от водки... Водка тогда, сами знаете, из чего только ни делалась...
– Вы говорите про этого человека «был», – заметил Гуров, не поддержав разговора о водке. – Почему?
– Это по привычке, – объяснил Гузеев. – Потому что я считал, что этот человек погиб. Но мы забегаем вперед. Позвольте, я по порядку... В общем, встретились мы с Боско, и он потащил меня в лучший ресторан. Угостил по-царски и сказал, что я дурак и с моей квалификацией можно деньги лопатой грести.
– Это каким же образом? – заинтересовался Гуров.
– Ну, насчет того, чтобы лопатой, это, конечно, было сильно преувеличено! – махнул рукой Гузеев. – Но по тем временам это был выход. Боско знал дельцов, которые занимались перевозкой не слишком законных грузов...
– Проще говоря, контрабандой, – подсказал Гуров.
– В том кругу стараются не употреблять этого слова, – продолжил Гузеев. – Он нарисовал мне радужную картину, и я клюнул. Мы набрали команду и уже через полтора месяца выехали через Выборг в Финляндию, а оттуда знакомые Боско переправили нас в экваториальную Африку.
– Ах, вот оно что! – воскликнул Гуров. – Вы плавали под чужим флагом?
– Я плавал под чужими флагами, – поправил его Гузеев. – Флаги были самые экзотические. Грузы тоже. От вас скрывать не буду – мы перевозили контрабандную нефть, мы перевозили оружие, спиртные напитки, сигареты, проституток, все что угодно. Работенка была еще та. Спали по четыре часа в сутки, в трюмах постоянно стояла вода – мы ходили на судах, которые давно пора было резать на металлолом. Жрали концентраты, которые не стали бы жрать и собаки. Добавьте сюда постоянную опасность нарваться на пограничный катер, перспективу сгнить в какой-нибудь африканской тюрьме... Через два года такой жизни у многих ехала крыша. Вот был у нас такой в команде – Васька Петрухин. Так он в двух кабельтовых от островов Зеленого Мыса через борт шагнул. Просто ногу перекинул и шагнул. До этого три дня ром хлестал. Заначки у него по всему судну были – уследить не могли.
– Спасли? – спросил Гуров.
– Какое там! – мрачно сказал Гузеев. – Штормило. Мы еле на плаву держались. Не до Васьки тогда было, мир его праху...
Они немного помолчали. Крячко, внимательно слушавший рассказ, покрутил головой и плеснул себе еще полчашки кофе.
– Да, веселая получается история! – сказал наконец Гуров. – И, насколько я понимаю, это только начало?
