популярной, такой неотразимой Максин. К такому она не привыкла.
– Да, – гордо ответила она.
– Хм-м-м.
Теперь пришла очередь Дженни обижаться.
– Какой энтузиазм. Ты сама твердила, что я должна найти себе мужчину, теперь он у меня есть. Могла бы хоть притвориться, что рада за меня.
Максин вздохнула. Дипломатия никогда не была ее сильной стороной, но сейчас нужно было действовать с осторожностью.
– Но он чей-то еще мужчина, – мягко заметила она. – Дженни, разве это разумно? А как же девушка, с которой он живет?
Дженни поджала губы. Вот так номер – такая заботливая Максин читает ей лекцию о морали. Кто бы говорил о двойных стандартах.
– Слушай, Нина знает, что он за человек, и мирится с этим. Раз она не против, почему я должна заботиться об этом?
– А, так ты ее спрашивала.
– Разумеется, я ее не спрашивала! – Дженни, почувствовав, что ее загоняют в угол, разъярилась. – И я не могу поверить, что слышу всю эту чушь от тебя! Если не ошибаюсь, ты как-то встречалась с парнем, потому что «забыла», что он женат!
– Да, ты не ошиблась. – Максин старалась сохранять спокойствие. – Но я – это совсем другое дело. Путаться с женатым человеком совсем не в твоем стиле. Ты слишком хорошая…
– Бруно не женат.
Это была ее мантра, она бесконечно успокаивала себя этим, когда хотела оправдать свои поступки. Конечно, ситуация была далека от идеала, но, по крайней мере, Бруно не был женат.
– Он живет с ней в гражданском браке, – безжалостно продолжала Максин. – Они вместе несколько лет. Дженни, я не против. Я просто не хочу, чтобы в конце концов тебе причинили боль, и так боюсь, что это произойдет. Бруно не твой тип мужчины. Он…
– Хочешь сказать, он твой тип, – язвительно ответила Дженни. – И тебе не хочется, чтобы я развлекалась. Последние двадцать месяцев в моей жизни не было ничего веселого, и я не собираюсь к этому возвращаться. Мне нравится Бруно, а я нравлюсь ему. Очень.
Впервые они поменялись ролями. Максин, пытаясь удержать старшую сестру от ошибки и защитить ее от огорчения, вдруг поняла, что у нее ничего не выйдет. Это не так просто, думала она, как казалось. Если она возьмет и расскажет, что предложил ей Бруно прошлой ночью, она только разобьет хрупкую уверенность в себе, которую давали Дженни эти отношения, и, вероятно, их дружба на этом кончится. Черт, трудно быть хорошей девчонкой.
– Ну конечно, ты ему нравишься, – уверенно сказала она. – Но я все равно не считаю, что он тебе подходит.
– Прекрати! – Дженни не желала больше это слушать. – Я знала, что тебе это не понравится, но придется смириться. Бруно выбрал меня. – Она вскочила. – И ты ревнуешь.
Иногда жизнь обращается с тобой несправедливо, думала Максин. Вернувшись в Трезайль-Хаус, она встретила на пороге Гая.
– Я пытался работать, – он махнул в сторону темной комнаты, – а чертов телефон постоянно звонил. Кто-то по имени Бруно хотел поговорить с вами. Он просил вас перезвонить как можно скорее.
Машина Серены была припаркована около дома. Взглянув на нее в окно, Максин спросила:
– А Серена не могла подойти к телефону?
– Она в ванной.
Джош и Максин собирались заключать пари на продолжительность ванн Серены. До сих пор рекордным показателем был час сорок минут. Максин надеялась, что Джош и на этот раз не забыл засечь время. С серьезным видом она сказала:
– Ах, конечно.
– Кстати, она рассказала мне, что накануне вы потеряли над собой контроль.
Глаза Максин сверкнули.
– А она упомянула, почему это произошло? Гай кивнул. На мгновение ей показалось, что она заметила улыбку.
– Хорошо, возможно, она зашла слишком далеко, но вы все равно должны были держать себя в руках. Мы все должны делать друг другу уступки, если собираемся жить вместе.
– Больше никто не делает, – возмутилась Максин. – Не понимаю, почему уступки здесь должна делать только я одна.
– Не только вы одна, – посуровел он. – Я сегодня трижды подходил к телефону, разве нет? И я передал вам сообщение, несмотря на то что не одобряю все это.
– Что – это? – удивленно спросила она.
– Да ладно вам. Догадаться не трудно. Бруно, я полагаю, это Бруно Перри-Брент. Может, я не так уж близко с ним знаком, но слышал достаточно, чтобы составить о нем мнение. А теперь он обрывает наш телефон и требует вас. Вывод очевиден.
– Вас не касается, почему он мне звонит, – разъярилась Максин.
– Конечно нет. Я просто думал, что у вас хватит ума не связываться с женатым мужчиной. Вряд ли он звонит, чтобы подтвердить ваш заказ на столик.
– Он не женат, – голосом Дженни сказала Максин. – И у меня ничего с ним нет! Он мне даже не нравится!
– Ох, ради бога! – Гай закатил глаза. – Вам нравятся все мужчины. Бруно нравятся все женщины. Давайте смотреть фактам в лицо: вы созданы друг для друга.
– Давай встретимся завтра вечером, – сказал Бруно.
– Нет, я не хочу с тобой встречаться завтра вечером. – Максин, которая терпеливо ждала, пока Гай зайдет в комнату, и только тогда перезвонила Бруно, произносила слова медленно и четко. Для верности она добавила: – И ни в какой другой вечер. Бруно, я уже тебе говорила – меня это не интересует.
– Я знаю. – Его голос звучал удивленно. – Но меня интересует. И чем больше ты сопротивляешься, тем интереснее мне становится.
Максин бросила торжествующий взгляд на Гая, читавшего газету и поглощавшего детское печенье.
– Ответ прежний: нет.
Гай внимательно читал гороскоп. Бруно рассмеялся.
– Друзья разве не говорили, что святость тебе не к лицу? Ты должна мне как минимум один вечер. Ты хоть представляешь, сколько с меня содрали за очистку сиденья от лака?
– Так тебе и надо. И ничего я тебе не должна. Если тебе так нужна спутница на завтрашний вечер, пригласи Нину.
Гай съел еще одно печенье.
– Она уехала погостить к сестре в Кент.
У Максин чуть не вырвалось: «Тогда возьми Дженни», но она все-таки решила не позорить непутевую сестру перед Гаем. Вместо этого она нежно сказала:
– Все равно, думаю, тебе не составит труда подыскать кого-нибудь еще.
– Я в этом уверен. Просто мой выбор сначала остановился на тебе.
– Жаль, не могу сказать про себя того же. До свидания.
Когда она положила трубку, Гай поднял голову от газеты.
– Вот, – гордо сказала она.
– Очень убедительно, – он взял из коробки последнее печенье. – Лучший образчик актерского мастерства, что я видел. С кем вы разговаривали, с говорящими часами?
ГЛАВА 23
Воскресные утра стали гораздо веселее, подумала Tea. Просыпаться по воскресеньям в одинокой постели было ужасно грустно. В первые месяцы после того, как рухнул ее брак, именно эти часы были самыми мучительными. Одинокое воскресное утро, как и одинокое Рождество, – это настоящее воплощение отчаяния.
