Он помотал головой.
– Это секрет.
– Да ладно, мне-то можно сказать, – удивилась Максин.
Элла изобразила, что застегивает рот на молнию.
– Мы никому не можем сказать. Это секрет еще больше, чем когда вы разбили папину машину о стойку ворот.
– Послушайте, я рада, что это такой большой секрет, – терпеливо объяснила Максин. – Но я тоже имею право знать. Я же там была, правда?
Джош какое-то время обдумывал этот аргумент. Переглянувшись с Эллой, он серьезно сказал:
– Хорошо, но вы больше никому не должны говорить. Поклянитесь, что не скажете, Максин.
– Кто расскажет, тот жопа, – сказала Максин. Элла опять захихикала. Это было ее любимое слово.
– Дедушка сказал, это нужно держать в секрете, – объяснил Джош, – потому что, если мы расскажем кому-нибудь, вас уволят и мы больше никогда в жизни вас не увидим.
– Ох. – Нахлынувшие эмоции заставили ее глаза наполниться слезами. К счастью, они как раз подъехали к школе и можно было не бояться, что она на кого-нибудь наедет.
– Приятно, когда тебя ценят, – мрачно сказала она, подавив желание обнять их и расцеловать. Если она сделает это на глазах у их друзей, Джош умрет от стыда. Она откашлялась и попыталась обратить ситуацию в шутку. – Так, значит, я вам все-таки чуточку нравлюсь?
– Мне да, – сообщила Элла. – И Джош тоже был рад.
Максин улыбнулась.
– Почему, милая?
– Элла!.. – прошипел Джош.
Но Элла слишком обрадовалась возможности прервать молчание. Она протиснулась в щель между передними сиденьями и сообщила громким шепотом:
– Потому что деда дал нам деньги за то, что мы ничего не расскажем. Много денег, вы даже не представляете сколько, но если мы кому-нибудь расскажем секрет… теперь кроме вас… нам все придется вернуть.
– Ясно. – А как приятно было думать, что это ее они боятся потерять. Корыстные маленькие засранцы.
– Джош хочет купить компьютер. – Элла неодобрительно наморщила нос. – Фу, компьютеры дурацкие. Я не хочу его!
– Это потому что ты девчонка, – фыркнул он. – Ты хочешь дурацкую лошадь.
Элла пихнула его, потом с ангельской улыбкой посмотрела на Максин.
– Настоящую живую лошадь, – радостно сказала она. – И звать ее будут Жопа.
ГЛАВА 48
Дженни лежала в ванне и говорила себе, что она глупая. Она взрослый человек, в конце концов, не ребенок, для которого день рождения – это настоящая точка отсчета. Важность дней рождения определяется по скользящей шкале; по мере того как ты становишься старше, их значимость уменьшается. Святые небеса, забыть о собственном дне рождения – в этом даже что-то есть!
Правда, если все остальные тоже о нем забывают, это уже хуже.
Но она сама вырыла себе яму, из которой, похоже, нельзя было выбраться, не теряя лица, потому что день рождения был завтра, и значит, уже поздно упоминать о нем как бы между делом, по ходу разговора. Почему было не заняться этим раньше? Просто она наивно полагала, что все и так про нее вспомнят.
Она все еще была в ванне, когда зазвонил телефон, а через несколько секунд Алан приоткрыл дверь.
– Телефон, солнышко. Это Максин. Предчувствие подсказало Дженни, что, если она вылезет из воды и подойдет к телефону, Максин не вспомнит про ее день рождения. А если она останется в ванне, может, и сообразит.
– Спроси, что она хочет. – Дженни начала медленно намыливать плечи. – Пусть передаст тебе, или скажи, что я перезвоню.
Он опять заглянул через пару минут.
– Она спрашивает, можешь ли ты посидеть завтра с детьми. Гай уже разрешил ей взять пару выходных, и они с Бруно собирались поехать в Лондон. Но теперь Гаю нужно где-то быть завтра вечером, и он спрашивает, не можешь ли ты его подменить. Он говорит, что вернется не позже полуночи.
Вот тебе и предчувствие. Дженни устало кивнула.
– Хорошо. Я перезвоню ей через минуту.
– Не нужно. – Он явно был доволен собой. – Я уже сказал, что ты будешь. Она просит тебя приехать к половине восьмого.
Дженни внимательно посмотрела на него.
– Ну спасибо.
– А что? – удивился Алан. – Я знал, что ты согласна. Просто ответил за тебя, вот и все. Может, у тебя были другие планы?
– Нет. – Она закрыла глаза. – Других планов у меня не было.
– Значит, нет проблем! – Он пощекотал ей пятку. – Строптивая.
Дженни заставила себя улыбнуться. В конце концов, это только день рождения. Не такое уж важное событие.
– А ты что скажешь? Есть планы на завтра?
– Честно говоря, я планировал провести тихий романтический вечер дома, с моей красавицей женой. – Он мечтательно поднял глаза к потолку. – Только мы вдвоем…
– Ты мог бы завтра зайти…
– …но раз уж тебя все равно здесь не будет, – весело заключил Алан, – я спокойно смогу выпить с парнями в клубе.
Устроившись на диване с банкой пива и пакетом соленых крендельков, Дженни так зачиталась, что даже не слышала, как подъехала машина. Когда Гай распахнул дверь в гостиную, она подскочила до потолка, во все стороны рассыпая крендельки.
– Прости. – Он улыбнулся и поднял с пола кренделек. – Страшная книга попалась?
– Ты сказал, что вернешься к двенадцати. – Дженни посмотрела на часы. – Еще только половина десятого. О нет! Только не говори, что ты бросил ее в отеле…
Когда прошлым вечером Гаю позвонила Шарлотта и принялась уговаривать пойти вместе с ней на банкет, который ее фирма устраивала каждый год, Гай предпринял поистине нечеловеческие усилия, чтобы этого избежать. Но Шарлотта была в отчаянии. Абсолютно все придут с кем-нибудь, объяснила она, все ужасно модные, а ее в последний момент подвел партнер, умудрившись подцепить сальмонеллу. «Пожалуйста, Гай, я просто не могу идти одна, – умоляла она. – Я ведь не в постель тебя тяну; я знаю, что между нами все кончено, но, пожалуйста, помоги мне в последний раз, пожалуйста!»
У него просто не хватило духу отказать. Однако судьба – после долгого перерыва – была на его стороне. Не успели они приехать в отель, как Шарлотта скрылась в уборной. Появившись через полчаса, бледная и страдающая, она повисла у Гая на руке и жалобно простонала: «О боже! Я думаю, мне придется уехать домой. Надо же, именно сегодня, вечно мне везет! Чертов цыпленок. Чертова сальмонелла».
Гай, ликуя в душе, попрощался со всеми присутствующими, которым его даже не успели представить, довел Шарлотту до машины и отвез домой.
Опасаясь, что ее в любой момент может вырвать, она с жаром отвергла его предложение побыть с ней, пока ей не станет лучше. Пищевое отравление не самое шикарное заболевание, и ей очень хотелось остаться одной.
– Бедная Шарлотта! – Дженни стоило большого труда не смеяться, глядя на Гая. – По-моему, везучей ее не назовешь.
– Точно. Все ямы – ее, – согласился он с безжалостной ухмылкой.
Дженни посмотрела на часы; всего-то двадцать минут одиннадцатого. Гай вернулся, и она, судя по всему, может идти домой. Но Алана там все равно не будет, а перспектива сидеть в одиночестве дома в свой день рождения ужасно ее угнетала.
