верхов или тихий бунт низов никогда не приведут к дворцовому перевороту. И вдруг явился Фишер и заставил играть до голых королей, видеть в мастере уважаемого профессионала, решать неотложные вопросы по реформированию «старого» догматического мира. Это казалось слишком сложным, быть может, несвоевременным и уж наверняка рискованным. И прежде чем начать действовать, задавался сакраментальный вопрос – зачем?
«Чтобы с новой гегемонией советских гроссмейстеров в мир шахмат снова не пришла «русская зима», от чего нас уберегает солнечный гений Роберта Фишера!» – отвечали те, кто поднял американца на недосягаемую высоту. На удивление быстро они создали шумный хор для славословий, где восхваления неповторимого шахматиста заглушали голоса закулисных политиков, пугающих «красной угрозой» с Востока. Для них новый кумир Запада был уже давно непогрешим, по-пьедестальному монолитен и божественно вечен. И пусть проходят годы, меняются составы турниров, пополняются летописи матчей, эти «фишероманы» пером, например спортивного обозревателя газеты «Де-Мойн реджистер» Формэна Джей- кобсона, были готовы остановить даже ход времени. Узнав об отречении Фишера, последний «авторитетно» писал: «Своими выдающимися успехами Бобби вполне заслужил, чтобы за ним была навсегда сохранена шахматная корона, независимо от того, намерен ли он продолжать играть или нет». Не больше и не меньше как пожизненный неиграющий чемпион! Правда, неясно, что делать с Карповым – то ли вообще игнорировать, то ли объявить вице-чемпионом и обязать отстаивать этот «титул» как обычно – раз в три года? Скандал в благородном семействе? Лабиринт очередных неразрешимых проблем.
А если не смешивать шахматы с политикой, из-за которой одни так охотно взялись за роль «центрального нападающего», а другие не менее охотно подчинились псевдодиктату шахматиста?! «Наши журналисты, – признавался американский обозреватель У. Нэк, – изображали Фишера доблестным рыцарем «холодной войны», американским гением-одиночкой, схватившимся с чудовищной машиной советских шахмат». Словно чья-то невидимая рука расчертила весь мир на черно-белые квадраты, ограничив его многомерность размерами шахматной доски. Шла бескомпромиссная игра в нечто, принесшая ничто, сценарный план которой был, однако, расписан до мелочей. И как во всяком уважающем себя театре абсурда, единственным непосвященным и отказавшимся от своей роли стал главный персонаж. Избравший уход формой своего протеста. Спасавшийся бегством от ура-патриотов обеих противоборствующих сторон. И, конечно, непонятый в своем отшельничестве.
«Бобби Фишер – самая большая загадка мировых шахмат», – писала в те дни французская «Фигаро». А голландская «Де Фолькскран» сурово констатировала, что в «период обладания высшим титулом Фишер не обогатил мировую шахматную школу, а внес в шахматный мир разногласия, далекие от спорта».
Опять парадоксы, опять противоречия иррациональной «проблемы Фишера»! Но на сей раз – без нравоучительного эпилога. Ибо так захотел он сам. Уйдя без объяснений. Отказавшись от миллионных гонораров. Предав анафеме культ героев, авторитет стародавних и нынешних властителей мира. Но там, в прошлом, остались невыигранные турниры и ненаписанные книги, десятки, сотни несыгранных партий – утерянные для всех безнадежно…
Глазами экспертов
ЖУРНАЛ «ШАХМАТЫ В СССР» (СССР): «Международная федерация пошла навстречу пожеланиям Р. Фишера, изменив «формулу боя» в матчах за шахматную корону: вначале было решено проводить эти матчи до шести побед. После того как Р. Фишер стал чемпионом мира, он предпринял попытку изменить и этот порядок. Ныне учтено еще одно его пожелание. Матчи будут проводиться до 10 побед, но Р. Фишер добивается того, чтобы не ограничивалось количество партий в подобных матчах».
Р. БИРН (США): «Если матч надолго затянется, он утратит всякое творческое значение и превратится в борьбу на измор».
Б. ЛАРСЕН (Дания): «Матч, который может продлиться пять месяцев, углорит всех – участников, организаторов, журналистов, читателей, зрителей – в общем всех, кто будет так или иначе с ним связан…»
Г. ГОЛОМБЕК (Великобритания): «Матч с неограниченным числом партий легко может превратиться из битвы умов в состязание на физическую выносливость. С таким же успехом можно было бы ввести в программу шахматных олимпиад соревнования по поднятию тяжестей или перетягиванию каната».
А. КАРПОВ (СССР): «Статистика показывает, что за последнее время мы с Фишером проигрывали по одной партии в год. Сколько же времени может продлиться наш матч без ограничения числа партий?»
ЖУРНАЛ «ШАХМАТЫ В СССР» (СССР): «По мнению трех экс-чемпионов мира Б. Спасского, Т. Петросяна и М. Таля, вполне достаточно играть и 20 партий, ибо последующие встречи уже проходят как в тумане, они не выявляют силу шахматиста…»
Т. ПЕТРОСЯН (СССР): «Алехин, как известно, обладал непримиримым шахматным характером. Но ему потребовалось сыграть 34 партии, чтобы выиграть всего шесть. Ничьих было 25… Лет 15 назад, чтобы выиграть у меня 10 партий, пришлось бы играть со мной полгода».
М. ТАЛЬ (СССР, Латвия): «Матч должен быть очень напряженным. Сколько времени, к примеру, потребуется Фишеру, чтобы потерпеть десять поражений? Довольно сложный вопрос. Оба соперника проигрывают чрезвычайно редко, и я подсчитал, что для десяти поражений или побед при неограниченном числе партий им потребуется три года неторопливой, размеренной игры».
А. КАРПОВ (СССР): «По правде сказать, я даже не совсем понимаю, почему Фишер так стремится увеличить продолжительность матча. Возможно, считает, что в этом случае он сумеет с наибольшим эффектом использовать свою физическую выносливость. Однако, на мой взгляд, не меньшую роль будет играть такой фактор, как упорство, и уж тут я ему не уступлю…»
Ю. АВЕРБАХ (СССР): «Понятно, что долго не участвуя в соревнованиях и утратив спортивную форму, чемпион мира рассчитывает набрать ее в ходе беспримерного марафона. В кратком матче несколько поражений могут стать роковыми. Фишер боится риска».
Б. ДАРРАХ (США): «Поскольку Фишер, три года не участвовавший в соревнованиях, потерял форму, он считает, что продолжительный матч даст ему достаточно времени, чтобы восстановить ее».
Б. ЦУКЕРМАН (США): «Фишер всегда боялся поражений, а теперь этот страх принял у него какой-то патологический характер – вот почему он, как мне кажется, выдвигает явно неприемлемые требования…»
ЖУРНАЛ «ШАХМАТЫ В СССР» (СССР): «Если принять дополнительное требование Фишера – при счете 9:9 матч заканчивается и чемпион мира сохраняет свое звание, то это будет означать, что для победы претендент должен добиться результата 10:8, то есть иметь перевес в два очка!»
М. ЭЙВЕ (Голландия): «Для победы в матче 1972 года Фишеру достаточно было преимущества в 1 очко. И он не имеет морального права требовать, чтобы нынешний претендент добивался перевеса в 2 очка…»
Р. БИРН (США): «Я считаю требование Фишера прекратить матч при счете 9:9 неприемлемым. Оно ставит претендента в неравные условия».
ГАЗЕТА «СОВЕТСКИЙ СПОРТ» (СССР): «Создается впечатление, что соискателя высшего шахматного титула весьма продуманно хотят заранее поставить в унизительное положение, отвести ему роль статиста, заставить покорно выполнять все прихоти чемпиона мира. Налицо, таким образом, эскалация диктата, попрание элементарных правил уважения соперника, добрых спортивных традиций…»
