– Так-так, – сказал он немного погодя. – Нравственность. Достоевский. У русских это в большом почете. Мне всегда нравились русские. Они умеют не скрывать чувств. Я вас понял. Мы с вами находим общий язык.
Судя по столь витиеватым и запутанным комментариям, это было не совсем так, но Гуров воспринял тираду благосклонно.
– Ну вот и договорились! – сказал он. – Заводите машину – и вперед! И не забудьте номер телефона!
– Я имею хорошую память, – как бы сквозь сон пробормотал Пабло.
Он погладил инкунабулу, лежащую у него на коленях, прижал ее к груди и полез на место водителя, не сводя глаз с Гурова. Остальные в немом изумлении следили за происходящим, не в силах произнести ни слова.
Зафырчал мотор, Пабло с каменным лицом выжал педаль газа, и джип вначале медленно, а потом все быстрее покатился по дороге в сторону города. Потом он свернул за скалу и пропал из виду. Тогда полковник Крячко обернулся к другу и посмотрел ему в глаза.
– Как хочешь, Лева, а я ничего не понял! – проникновенно сказал он. – Зачем ты это сделал? Он же нас кинет – это козе понятно.
Гуров не ответил, посмотрел по сторонам. На него со всех сторон были устремлены напряженные взгляды – озадачен был не только полковник Крячко. Ничего не понимал Портнов, не понимал Шрайбер, и уж тем более ничего не понимал Неверов. Правда, последнего больше всего интересовал простой и конкретный вопрос, касавшийся самого насущного. Он спросил:
– Я тоже не догоняю, господа, мы как обратно-то вернемся? Пешком? Мои туфли не выдержат такой нагрузки. Как хотите, а вам придется нести меня тогда на руках…
– Мы выбросим тебя в море, – невозмутимо сказал Крячко. – Еще раз рот откроешь – и, как говорят поэты, волны сомкнутся над твоей головой. – После этого Крячко снова обернулся к Гурову и попросил его: – Давай отойдем, Лева!
Они отошли к самому краю обрыва. Внизу на каменистый берег накатывались сердитые изумрудные валы, острые каменные зубья были покрыты клочьями белой морской пены. Крячко некоторое время смотрел на игру волн внизу, а потом сказал негромко:
– Не понимаю тебя. Мы в чужом краю, у нас на руках два преступника, мы сами в любую минуту можем оказаться под подозрением, ты отдал краденую книгу махровому аферисту, ты даже машину ему отдал! Я за свои ботинки не боюсь, но перспектива пеших прогулок меня тоже не радует. Что происходит, Лева?
– Да все то же, Стас! – ответил Гуров. – Мы с тобой продолжаем балансировать на канате, причем канат этот натянут не нами, и еще вопрос, надежно ли он закреплен. Но тем не менее мы пока удерживаем равновесие, что вообще-то удивительно.
– Но теперь-то мы точно рухнем? – убежденно произнес Крячко, испытующе глядя на Гурова. – Ты решил покончить со всем разом?
– В общем-то, нет, – пожал плечами Гуров. – Надеюсь, что и на этот раз нам удастся удержать баланс.
– Каким образом? Неужели ты веришь, что этот подлец портье станет работать на нас и заманит в ловушку свою хозяйку? Про Беккера я уже не говорю. Этот Беккер тут – культовая фигура. Кто захочет с ним связываться ради двух запыленных ментов из далекой Москвы?
– Никто не захочет, – согласился Гуров. – Думаю, что даже хозяйку этот Пабло подставлять не станет. Это называется менять часы на трусы.
– Тогда в чем фишка – объясни! На что ты рассчитываешь?
– На естественное желание, которое уже возникло у Пабло и скоро возникнет у его хозяйки – покончить с нами.
Крячко вздернул подбородок, посмотрел на Гурова с укоризной.
– Ну, хотя бы посоветоваться со мной мог! – проворчал он. – Если хочешь знать мое мнение, то я еще пожил бы. Может быть, ты один тут поработаешь, а я поеду себе потихоньку? Будет кому сообщить в Москве о твоей безвременной кончине…
– Да не причитай ты! – махнул рукой Гуров. – Разве я говорил, что собираюсь умирать? Я сказал, что кое у кого непременно возникнет желание расправиться с нами. И в той запутанной ситуации, в которой мы сейчас оказались, такое желание будет нам только на руку. Это будет как ложный замах в боксе. Противник догадывается, что замах ложный, но поделать с собой ничего не может. Инстинкты зовут его нанести удар. И он его нанесет.
– И что? Нам-то что делать? Кроме ложного замаха, неплохо бы владеть еще парочкой приемов, а я чувствую себя первоклассником, вышедшим бить морду королю двора, которого все обожают и боятся…
– Что-то я по твоему поведению не заметил, чтобы ты чувствовал себя первоклассником, – насмешливо сказал Гуров. – Скорее уж перворазрядником. Если получится, обязательно поговори на эту тему с Андреевским. Или с негром из «Американы».
– Сам-то хорош! – проворчал Крячко. – Тебе тоже есть о чем поговорить с этим негром. Лучше скажи, каким ты видишь наше будущее? Что нам готовят и как мы будем отбиваться от сеньоры Эвелины, если она захочет нас угробить? И что мы будем делать с этими тошнотиками, которые у нас за спиной, – со Шрайбером и Неверовым?
– У меня есть план, – доверительно сказал Гуров. – Немного наглый, но, в принципе, реальный. Мы включим все связи, которыми успели здесь обрасти. Во-первых, сейчас мы свяжемся с доктором Дичковым и попросим забрать нас отсюда. Далее мы попросим, чтобы он поселил нас где-нибудь, но только не у себя дома. Во-вторых, Петлюгин наверняка уже позвонил Дичкову, и мы договоримся, как нам с ним связаться. Мы с ним встретимся и предложим включиться в наш план. Пообещаем ему вернуть в этом случае Неверова. Поскольку Эвелина Шрайбер будет реагировать очень быстро и все события будут развиваться как цепная реакция, то Петлюгину будет проще выполнить наши условия, чем искать Неверова своими силами. И в конце концов, должно же в нем когда-то проснуться чувство солидарности!
