своему адвокату…
– А ты закрой рот, – неожиданно сурово сказал ему Орлов. – С тобой отдельный разговор будет.
Тут он наконец заметил обмершего лейтенанта и грозно уставился на него.
– Кто такой? – прогремел он. – У вас судорога, что ли, молодой человек? Расслабьтесь, в этом кабинете не привыкли стесняться. Делают что хотят…
Ядовитая стрела была направлена в сторону хозяев кабинета, но полковника Крячко это нисколько не смутило.
– Несправедливо, товарищ генерал! – бодро отрапортовал он. – Делаем, что должно. Не выходя, так сказать, за рамки должностных инструкций. Вот вы изволили намекнуть на такое понятие, как натюрморт. Но возьму на себя смелость заметить, что натюрморт в переводе на человеческий язык означает «мертвая природа». А где вы видите тут мертвую природу? Эта самая природа чересчур даже живая, я бы сказал, наглая, как танк, природа. А разукрасили его при задержании, потому что оказывал сотрудникам вооруженное сопротивление. А Леву он вообще затылком уделал. Этого вы не видите? А к нему, между прочим, сегодня жена приехала…
– Да ты что?! – оживился Орлов. – Мария вернулась? Откуда ты знаешь? Звонила?
– Звонила, – скупо ответил Гуров. – Она, видимо, ненадолго. От силы на неделю. Потом опять укатит на гастроли. – На его лбу красовалась круглая внушительная шишка размером с голубиное яйцо, которую не могла скрыть даже стерильная наклейка.
– Черт возьми! Это надо взять на заметку, – сказал генерал. – А что? Давненько, по-моему, мы не собирались все вместе? Ты передай жене, что я по ней соскучился. И кто только эти гастроли выдумал?
Арестованный слушал чужой разговор без интереса. Только в какой-то момент потянулся и сказал:
– Вы, начальники, пока базарите, дали бы страдальцу сигаретку! Раз уж адвоката не даете, ха-ха!..
Крячко заглянул в сейф, достал оттуда пачку и сунул сигарету в зубы задержанному.
– Все тебе будет, гражданин бандит! – великодушно сказал он. – И курево, и адвокат – только колись! – он щелкнул зажигалкой.
– А что, не колется? – с интересом спросил генерал. – Зря! А кто это вообще такой, ребята? Мне доложили, что Гуров приволок какого-то отморозка, что на севере Москвы какая-то буча произошла – чуть вертолеты в воздух не подняли, гора трупов, понимаешь…
– Труп один, – сказал Гуров. – По предварительным данным, убит некто Забелин Григорий Ерофеевич. Его паспорт был обнаружен в сейфе покойного Вельяминова.
– Вот, значит, как! – с некоторым удивлением произнес Орлов. – Кем убит?
После этого вопроса Стаканников снова вскочил со своего места, в очередной раз потревожив кофейник.
– Виноват, товарищ генерал! – выпалил он. – Не рассчитал. Не овладел ситуацией. Готов понести любое наказание.
– Ишь, какой прыткий! – покачал головой генерал. – Ты мне мозги не забивай, лейтенант. Если виноват, пускай тебя твое непосредственное начальство наказывает. Ты лучше скажи, как ты вообще в одной компании с моими орлами оказался?
– Лейтенант Стаканников заметил у себя в районе человека, приметы которого мы разослали по всем отделам, – пояснил Гуров. – А если проще, то вот этого самого артиста он и заметил. И без промедления сообщил по команде. Ну а дальше мы с Крячко поехали его брать…
– А-а, ну тогда мне все ясно! – перебил его генерал. – Можешь дальше не объяснять. У вас с Крячко без пальбы не получается. Партизаны! Вот и молодого человека в свои игры втянули. – Он повернулся к Стаканникову и погрозил ему пальцем. – Ты, юноша, с них пример не бери! То есть хороший бери, конечно, а вот все эти штучки, натюрморты их всякие…
– Ну, что выросло, то выросло, Петр! – вставил Гуров. – По правде говоря, могло быть хуже. Хозяйка дома, где они прятались, жива, и слава богу! Честно говоря, не предполагал, что эти окажут такое злостное сопротивление. Это моя ошибка.
– Ладно, хватит об ошибках, – махнул рукой генерал. – Давай об удачах. Кроме того, что вы его взяли, что еще?
– Пистолет, – сказал Гуров. – Его пистолет отправили на экспертизу. Сдается мне, что из этого пистолета Бардина прикончили. Тогда однозначно нужно предъявлять обвинение в предумышленном убийстве.
Арестованный передвинул дымящуюся сигарету в угол рта, устремил неподбитый глаз на Гурова и спросил:
– Кому предъявлять?
– Ну кому? Пистолет у тебя взяли, значит, тебе и предъявлять, – сказал Гуров. – Логика!
– Так это сегодня, – простодушно сказал арестованный. – А кто сказал, что он вчера у меня был? Как- никак, а у меня два подельника, начальник. Пускай вину на всех делят.
– Как же на всех, – удивился Крячко, – когда один твой подельник к нам попал, когда Бардин еще жив был, а второй твой подельник в морге лежит? Какой с него спрос? Вот и получается, что тебе по полной программе отдуваться придется. Пожалуй, при таком раскладе тебе не один адвокат, а целая коллегия понадобится.
– Не, так не пойдет! – сказал арестованный. – Расклад совсем другой. Нотариуса Фараон замочил – железно. Могу письменное признание нарисовать, чистосердечное. Все равно уже нам не банковать.
– Это уж точно. Только какой фараон – Рамзес или еще какой? – поинтересовался Крячко.
– У дружка моего покойного кликуха такая – Фараон. У меня Барон, а у него Фараон. Чистые стихи, начальник!
