мог стоять за удушением 'Русского зодчего'? Кто и почему не желал общего, по вашим словам, блага, кому оно стало бы во зло? Знаете, есть в криминалистике такой базовый принцип: 'Смотри, кому выгодно'. А ваш несбывшийся холдинг стал бы кому-то весьма невыгоден. Кому? Ведь элементарная логика подсказывает: некий недоброжелатель был полностью в курсе ваших дел и знал, что вы близки к успеху. Откуда, кстати, в курсе? Да-да, я не исключаю протечку из вашего ближайшего окружения! Ведь создай вы ассоциацию, справиться с вами стало бы неизмеримо труднее. Это как с прутиками и веником, помните, есть у Льва Толстого такая притча? И, поняв, что у вас и ваших единомышленников, того и гляди, все получится, ваш загадочный недруг стал применять самые грязные методы. Вот, кстати… В файлах Рашевского несколько раз упоминается некий 'С.Х.'. Или некая? Может быть, это вообще не человек, а организация. Но поминаются эти две буквы в очень неприятном и настораживающем контексте! Вам они ничего не говорят, ни на какие догадки не наводят? У вас есть знакомые, партнеры, конкуренты с такими инициалами?
Стоп! Что-то такое странное мелькнуло в глазах Белоеда. Удивление? Настороженность? Опаска? С чего бы это, а?
– С такими? – переспросил строитель. Теперь он говорил медленно, словно взвешивая каждое слово на невидимых весах. – Что-то не припомню… Вы, Лев Иванович, если водки больше не хотите, то хоть поешьте что-нибудь.
Лев тотчас взял на заметку эту заминку Белоеда, который явно ушел от вопроса, но решил события не форсировать и на строителя не давить. Пусть-ка хорошенько подумает! Но вот предупредить его кое о чем не помешает. Некоторое время Гуров сосредоточенно жевал кусок подогретой Белоедом пиццы, раздумывая о том, как строить разговор дальше. Хозяин молчал, погруженный в какие-то свои невеселые мысли.
– Степан Владимирович, – начал Гуров, но его прервал раздавшийся из кармана пиджака призывный писк мобильника.
'Кто бы это? – подумал Лев, извлекая трубку. – Маша? Станислав? Ну, точно, 'друг и соратник'. Видать, что-то важное случилось'.
– Лев, – послышался возбужденный голос Крячко, – ты где сейчас? С председателем «Зодчего» беседуешь? Бросай все, в следующий раз закончишь беседу, нужно срочно встретиться. Я, кажется, догадался, как труп Рашевского тащили до Фомищева!
Да, это была новость! Разговор с Белоедом придется немного отложить, что, возможно, к лучшему: надо дать человеку опомниться.
– Ты на Петровке? – спросил Гуров. – Отлично. Езжай ко мне домой и жди меня, я скоренько подтянусь, тут близко. Мария дома должна быть, она тебя ужином покормит. Неужели догадался? Ладно, не гони лошадей, успеешь похвастаться, это не телефонный разговор.
Он повернулся к Белоеду:
– Я сейчас покину вас, Степан Владимирович. Распечатки оставьте себе, вам есть над чем поразмыслить. Я завтра же созвонюсь с вами, тем более что мне, возможно, понадобится переговорить с некоторыми сотрудниками вашей фирмы. И вот о чем я хочу вас предупредить. – Голос Гурова звучал доброжелательно, но твердо. – Если вам в голову придут какие-то предположения относительно личности вашего врага, то упаси вас боже проверять их самостоятельно или, пуще того, затевать вендетту. Лучше, если вы ими со мной поделитесь. Дело, похоже, серьезное и опасное, так что доверьтесь профессионалу, договорились?
– Договорились, – кивнул строитель, но прозвучало это как-то неубедительно. Вид у Белоеда стал слегка отсутствующий, и Лев понял, что мыслями его собеседник где-то далеко в прошлом, именно там он ищет ответы на поганые загадки сегодняшнего дня.
Уже захлопывая входную дверь, Лев обернулся к провожавшему его хозяину:
– Еще раз, Степан Владимирович, никакой самодеятельности! Ждите моего звонка завтра, ближе к полудню. У вас номер сотового какой? Спасибо, я запомню.
'Ох, не наломал бы он сдуру дров, – подумал о Белоеде Лев, подходя к своему дому. – Но не охрану же к нему приставлять?! Ладно, чай, не подросток, хватит ума не играть в частного детектива!'
Полковник Гуров совершил ошибку. Он переоценил хладнокровие и разумность Степана Владимировича Белоеда.
Глава 6
Станислав Васильевич Крячко сидел на гуровской кухне и аппетитно уписывал сандвич с куренком и соленым огурцом. Сандвич был такой толщины, что не всякий рот разинется. Перед 'другом и соратником' дымилась, источая умопомрачительный аромат, чашка кофе.
– Жена у тебя – чистое золото, – сказал он, прожевав очередной кусок и приветствуя хозяина широким взмахом руки с зажатым в ней богатырским сандвичем. – Она только что ушла, у них сегодня какой-то шефский вечер, оказывается, бывают еще такие. Хорошо, я Машу успел застать, а то куковал бы сейчас перед твоей дверью. Ты небось тоже голодный? В холодильнике она тебе еще один такой бутербродик припасла, таких же размеров, так что присоединяйся. Кофе я только что самостоятельно сварил, он еще горячий. Кстати, Маша спрашивала, что ей передать своему главрежу: как идет расследование убийства его брата?
– Вот как? Не рано ли ждать от нас результатов? – Гуров налил себе кофе. – Можешь слопать и второй сандвич, я, видишь ли, с импровизированных поминок. Перехватил там немного, да и разговор такой получился, что аппетит как-то отбило. Да расскажу я тебе все подробно, куда я денусь… Только сперва тебя выслушаю, раз уж ты считаешь, что твое озарение до завтрашнего утра подождать не может. Что же ты Маше на ее вопрос ответил?
– Что дела идут, как обычно, потихоньку, но в нужном направлении. И что закончатся они, как обычно, нашей победой. Хоть пороха мы с тобой пока не выдумали, убийцу не схватили, но один конец клубочка я, кажется, отыскал. В подробности я вдаваться не стал, тем более она торопилась. Подробности, – Крячко довольно прищурился, – я для тебя приберег.
Станислав достал пачку сигарет, протянул ее Гурову. Тот отрицательно покачал головой. Крячко глядел на друга с ожиданием: ему не терпелось поделиться своей идеей, но в то же время хотелось растянуть удовольствие от предвкушения того, как он сейчас блеснет своей догадливостью.
– Ты, Стас, порой как ребенок, право слово, – улыбнулся Гуров. – Все на похвалу напрашиваешься, причем еще до того, как растолкуешь, за что тебя хвалить. Давай закуривай и приступай, я – весь внимание. Не размазывай кашу по тарелке. Так какая, по-твоему, холера перенесла труп журналиста в эту богом забытую глушь?
