Алонсо все-таки унесли на носилках. После финального свистка Жмыхов уходил с поля под злобный свист трибун. Ему было наплевать. Он предвидел неприятный разговор с тренером, и вот это расстраивало его по-настоящему.
Однако после матча Нилов даже не заглянул к игрокам. Сказали, что он тут же уехал – вроде бы объясняться с руководством клуба насчет грядущих перспектив. Объяснялся с командой сердитый и немногословный Крапивин. Впрочем, сегодня он был даже сдержаннее обычного и только в двух словах выругал нападающих, которые не давили на штрафную соперников и таким образом развязали им руки. Похоже, второй тренер и сам уже смирился с неизбежным крахом. И о чем тут было говорить? Так что, можно считать, все закончилось спокойно.
Правда, случились еще два происшествия, непосредственно касавшиеся Жмыхова. Сначала в раздевалку «Лития» попытался прорваться неугомонный Приходько с двумя товарищами, но его быстро увели остальные игроки «Авангарда», которые после победы были настроены благодушно и не хотели скандала.
Второе происшествие вообще показалось Жмыхову дурацкой шуткой. Когда он после душа, свежий, переодетый в модный костюм, вышел с территории стадиона на автомобильную стоянку, к нему вдруг подошел незнакомый парнишка лет десяти и, волнуясь, спросил: «Вы – защитник Жмыхов?»
– Ну я, – снисходительно ухмыльнулся Жмыхов.
Он гордился тем, что его узнавали в лицо. Иногда у него даже автографы брали. Пацану, видно, тоже понадобилась его подпись – он протягивал Жмыхову лист бумаги. Однако тут же выяснилось, что мальчишка не интересуется автографами, а принес Жмыхову письмо.
Озадаченный Жмыхов повертел в руках белый, гладкий, без единой строчки конверт и хмуро буркнул:
– От кого письмо-то?
– Не знаю, – пожал плечами пацан. – Дяденька просил передать. Он ушел уже.
– Лучше бы это была тетенька, – проворчал Жмыхов, вскрывая конверт. – С пятым номером… Слышь, пацан, ты в следующий раз мне от дяденек малявы не носи…
Он оглянулся – мальчишки уже не было. А в конверте обнаружилась красная пластиковая карточка, вроде тех, что предъявляют футбольные судьи, когда удаляют игрока с поля, и короткая записка, отпечатанная на принтере: «Вы удалены с поля окончательно и бесповоротно. Решение обжалованию не подлежит. Верховный судья».
– Дерьмо! – сказал Жмыхов, засовывая глупую записку обратно в конверт и швыряя на асфальт.
Однако настроение у него почему-то упало. В раздражении он уселся за руль своего «Вольво» и поехал сразу домой, а не в любимый ресторан, где собирался поужинать.
В своей холостяцкой квартире на шоссе Энтузиастов он выпил на ночь водки, посмотрел какую-то чепуху по телевизору и лег спать. Телефоны все отключил – не хотелось никого ни видеть, ни слышать.
Утром все изменилось. Он вышел из дома свежий и полный сил, ни о чем не сожалеющий. День обещал быть прекрасным. На голубом небе до самого горизонта не просматривалось ни одного облачка.
Жмыхов сел в машину, которую оставил прямо у дома, завел мотор, выжал сцепление, посмотрел направо и налево, поставил ногу на педаль газа, и в этот момент под педалью рванул искусно установленный там пиропатрон, начиненный металлическим мусором. Правая ступня Жмыхова мгновенно превратилась в окровавленные лохмотья, а он от невыносимой боли потерял сознание.
Глава 2
Спортивная база клуба «Литий» была обнесена металлической сетчатой оградой, сквозь которую просматривался угол зеленого футбольного поля и мечущиеся по нему фигурки игроков в желтых футболках. Полковник Гуров, старший оперуполномоченный по особо важным делам, объехал территорию базы кругом и остановил свой «Пежо» напротив ворот, над которыми висели жизнерадостные спортивные лозунги и рекламные щиты, на них яркими красками были изображены кроссовки и почему-то жевательная резинка удивительной морозной свежести.
Спутник и напарник Гурова полковник Крячко озадаченно приподнял бровь и вопросительно уставился на товарища.
– И куда это ты меня привез? – спросил он. – С каких это пор ты вдруг заинтересовался футболом?
– Ага, значит, ты в курсе, что это футбольное хозяйство? – обрадовался Гуров. – Я на это и рассчитывал. Сам я в этом действительно… Ну, в общем, это не моя грядка. Так что мне очень пригодится такой эксперт, как ты.
– Какой я эксперт? Обыкновенный болельщик, – скромно ответил Крячко, польщенный, однако, такой характеристикой. – А это база «Лития». Дерьмо команда. Навылет идет.
– Видишь, как здорово ты в этом разбираешься! – восхитился Гуров. – С таким помощником не пропадешь! Хотя, по правде сказать, нас интересуют не планы этой команды, а ее, как бы это сказать, история. Хотя и недавняя.
– А-а! Постой-постой! – оживился Крячко. – Кажется, я твой намек понял. С этим «Литием» на днях в криминальных новостях носились. Кого-то у них взорвали вроде? Неужели это дело на нас повесили?
– Повесили, Стас! – вздохнул Гуров. – Именно повесили. Как гирю. Я отбрыкивался как мог, но обстоятельства были против нас.
Под обстоятельствами Гуров имел в виду лощеного господина средних лет, на правой руке которого болтался «Ролекс» на ремешке из крокодиловой кожи. Этого благополучного господина Гуров обнаружил утром в кабинете генерала Орлова, куда был вызван самим генералом в обход секретаря, что с самого начала указывало на особое доверительное отношение. Генерал представил Арсения Петровича (так звали господина) как чиновника из правительства Москвы, курирующего спортивные игры, но в то же время намекнул, что тот же самый Арсений Петрович имеет очень прямое отношение к силовым структурам, то есть является практически коллегой.
– Знаю, что ты футболом не увлекаешься, – сказал при этом генерал, – но твой Крячко, я припоминаю, вроде болельщик. В случае чего, он тебе объяснит разницу между офсайдом и инсайдом. А вообще речь идет о безобразном покушении на футболиста. Арсений Петрович вот объяснит, что к чему…
