любовно заготавливал впрок для будущих акций. Запас пороха. Еще кое-что по мелочи. А главное, база данных, которую он составлял на каждого причастного к футболу человека, в которой отмечал грехи каждого и выставлял каждому штрафные баллы. И намечены меры, которые он планировал принять по отношению к этим людям.
Шаронов не был трусом, но сейчас он едва не потерял сознание от навалившегося на него ужаса. Он весь словно превратился в кусок льда. Ничего живого в нем не осталось. Если бы кто-то сейчас сильно ударил по нему, то он просто рассыпался бы в ледяную пыль и перестал существовать.
Но это продолжалось не слишком долго. Шаронов все-таки был человеком действия и умел обуздывать свои чувства. Он решил, что еще может что-то исправить.
Если они его ждут, они его получат. Но он постарается избавиться от всех улик. Пусть тогда попробуют предъявить ему обвинение. Да, собственно, что им может быть известно? Только какие-то догадки, смутные подозрения. Улики! Нужно избавиться от улик!
Шаронов поехал к себе. По дороге он все продумал. Он проникнет к себе в квартиру через балкон приятеля из соседнего подъезда. Со свойственной ему предусмотрительностью Шаронов давно мысленно подготовил такой вариант. Перекинуть с балкона на балкон доску – хотя бы гладильную, – и можно без труда перебраться в свою квартиру. А тот, кто ждет его у подъезда, пусть ждет. Тем временем он уничтожит свои записи, выбросит в канализацию яд, избавится от пистолета, от пороха – добро пожаловать! С соседом можно будет даже договориться о том, чтобы вернуться тем же путем назад, для полной чистоты эксперимента. Он сейчас в отпуске, живет один, и никаких проблем с этим возникнуть не должно. Кроме одной – сосед будет знать слишком много. Но это меньшее из зол, почти микроскопическое по сравнению с тем, что может произойти, если он войдет в свою квартиру через дверь и вместе с милицией.
Войдя в свой двор, Шаронов внимательно осмотрел каждый закоулок. Во дворе много людей – на их фоне он никому не бросается в глаза. Милиция наверняка дожидается его у входа в подъезд. Он даже приметил какого-то расхристанного алкаша, угнездившегося на лавочке у крыльца – обычный приемчик! Наверное, кто-то караулит возле машины – Шаронов оставил ее сегодня во дворе, не решился выехать на ней после вчерашнего ДТП. Но он сделает по-своему. Быстро и незаметно войдет в подъезд по соседству и поднимется на шестой этаж к Николаю. Сначала, чтобы не смущать человека, скажет, что потерял ключи. Потом придумает еще какую-нибудь отговорку.
Шаронов решительно и быстро прошел вдоль стены дома и именно так, как планировал, незаметно проник в чужой подъезд. Когда вошел в кабину лифта, сердце его колотилось как бешеное, но к шестому этажу ритм его стал размереннее, и Шаронов почувствовал себя почти спокойным.
Сосед был дома. Это был жизнерадостный, склонный к полноте человек лет сорока семи, заработавший военную пенсию, но на этом не успокоившийся и пристроившийся в какую-то охранную контору. Шаронов никогда не видел его печальным или озабоченным. Казалось, для Николая в жизни вообще не было проблем. Любую дикую идею он воспринимал как чрезвычайно забавный анекдот и никогда никого не осуждал. Удивительно коммуникабельный и удобный человек.
Слова Шаронова о потерянных ключах и намерении перебраться в свою квартиру через балкон он воспринял с тем же энтузиазмом, с каким, например, поддержал бы предложение выпить пива после обеда. Более того, он тут же развил бурную деятельность, разыскал подходящую доску и даже предложил Шаронову поменяться ролями – на балкон полезет он, Николай, и откроет хозяину входную дверь. Шаронов вежливо, но решительно отказался. Высоты он не боялся нисколько и через пять минут был уже на своем балконе. Николай показывал ему со своего балкона большой палец. Он воспринимал все это как бесплатный цирковой номер.
Но Шаронова ждало небольшое разочарование. Он очень быстро убедился, что перед уходом запер балконную дверь. С форточкой было то же самое. Нужно было вынимать стекло.
– Кинь-ка отверточку! – попросил он Николая, который с любопытством наблюдал за его действиями. – Или стамеску.
Сосед понимающе кивнул и скрылся в квартире. Шаронов поскреб пальцем начинавшую осыпаться краску на оконной раме. Внешне он был спокоен, но нервы его были на пределе. Каждая секунда промедления вызывала у него почти физические муки.
Сосед появился быстро и перебросил ему отвертку с длинной ручкой. Шаронов махнул ему рукой.
– Иди к себе! – хмуро сказал он. – Не люблю, когда над душой стоят.
Николай захохотал и снова ушел в свою комнату. Шаронов приступил к работе.
Но едва он поддел отверткой первый гвоздь, как произошло что-то ужасное. Дверь щелкнула, распахнулась перед самым его носом, и изнутри, из его собственной квартиры прозвучал чужой насмешливый голос:
– Леонид Иванович! Да не утруждайте вы себя! Вам стоило только постучать…
Для Шаронова этот голос был как удар грома. Секунду он смотрел перед собой, ничего не понимая. За дверью стоял совершенно незнакомый ему человек с загорелым до красноты лицом и, добродушно улыбаясь, жестом приглашал Шаронова в его собственную квартиру!
– Кто вы такой?! – почти беззвучно произнес Шаронов, до боли сжимая в ладони рукоятку отвертки.
– Все в порядке, Леонид Иванович! – весело сказал незнакомец. – Мы не бандиты, не квартирные воры. Мы из милиции. Я – полковник Крячко… Да вот прошу убедиться – тут и ваши соседи снизу, в качестве понятых, разумеется…
Из глотки Шаронова вырвался вопль, полный разочарования и злобы. Он не мог больше этого слушать. Он понял, что ему осталось только одно – бежать. Он взмахнул отверткой, нанес удар и бросился напролом в глубь квартиры.
Он сам удивился, как легко удалось ему прорваться мимо плотного, уверенного в себе полковника. Тот отшатнулся, уворачиваясь от удара отверткой, и Шаронов огромным скачком выпрыгнул на середину комнаты. Она была полна людей. Все шкафы, ящики, коробки были открыты, выпотрошены и перевернуты. Светился экран компьютера на столе. Двое соседей снизу – муж и жена, – открыв рты, с ужасом смотрели на Шаронова, точно он был привидением.
А он уже не мог остановиться. Взмахнув своим оружием, он бросился на выросшего перед ним высокого представительного человека с седыми висками. Лицо его казалось строгим, как у директора школы. Он отвел удар, нацеленный ему в шею, и почти незаметно, но сильно двинул Шаронова кулаком в солнечное сплетение. Шаронов охнул и выронил отвертку. И тут же на руках у него повисли двое мускулистых молодых людей. Они в момент скрутили его и защелкнули на запястьях наручники.
