Скулатый тихонько толкнул дверь ногой. Дверь издала неприятный скрип и медленно начала открываться, как вдруг с внутренней стороны ее резко дернули на себя. Скулатый отпрыгнул и прижался к стене.
На лестничную клетку выбежала Тамара.
– Димочка! Где ты, любимый? – ласково пропела она.
– Дура, – прошипел ей в спину Скулатый.
Тамара резко обернулась и, засмеявшись, обвила его шею руками.
– Испугался, испугался. Господи, как же я соскучилась, Димочка!
– Что за шутки? – все еще продолжал злиться Скулатый.
Она немного смутилась.
– Ну, тебя долго не было. Я сначала в окно смотрела, а потом… Ну, прямо почувствовала, что ты за дверью стоишь. И побежала к тебе. А ты здесь. Любимый!..
– А чего дверь-то открыта была! – Скулатый постепенно приходил в себя. Он начал освобождаться из цепких объятий Тамары.
– Так ведь жарища, – пояснила она. – Пусть, думаю, открытой побудет. Ну, чтоб сквозняк. Понимаешь?
– Вот дура, – снова произнес он. – Ладно, иди. Нечего здесь орать.
Скулатый отдал Тамаре пакет. Она заглянула внутрь, прижала пакет к груди и направилась в квартиру, на ходу щебеча:
– Все самое любимое… Ну, какой же ты внимательный, заботливый…
Скулатый направился за ней, чувствуя, как в нем с новой силой нарастает раздражение от ее бестолковой трескотни. Очутившись на кухне, которая по своей стерильности напоминала операционную, он обессиленный рухнул на стул. Усталость обрушилась на него внезапной лавиной. Колено ныло и дергалось от боли, как будто нога хотела оторваться. Голова разрывалась от множества мыслей, нахлынувших одновременно: «Кулон как-то странно себя вел. Кого первым выставить на стреле? Сколько лет продавщице? Кореец знает, кто его подставил? У Тамары резкий смех… Кто будет смотрящим на территории Корейца, когда она отойдет Кулону? Стрелку я проведу. Надо. Я действительно уже подзадержался в рядовых вышибалах. Пора подниматься. Сначала надо закрепиться при Кулоне, а потом на других людей выходить, посолиднее. Пора валить отсюда… Просто необходимо валить! А сколько мне Кулон заплатит за стрелу? А сам он сколько стоит?…»
Это уже напоминало безумие. Скулатый опустил голову и с силой сжал ладонями виски.
– У тебя голова болит?
Вопрос Тамары заставил его опомниться.
– Нет. Все в порядке. – Он только сейчас заметил, что за то время, пока он задавал сам себе вопросы, на столе появились конфеты, мартини, сыр, маслины…
– У меня есть замечательные рубленые котлеты, – не успокаивалась Тамара, выставляя на стол еще какие-то закуски. – Я тебе…
– Я сыт.
Скулатому не хотелось есть. Чего ему действительно хотелось, так это чтобы Тамара сейчас исчезла. Он был зол на нее. «Нечего сказать, – про себя ругался Скулатый. – Приехал к этой идиотке, чтобы расслабиться, чтобы ни о чем не думать, сексом, в конце концов, заняться, заснуть по-человечески… А она этой дверью так напрягла, что теперь и секса не хочется, и спать ляжешь – не заснешь. Только мысли паршивые в голову лезут. Вот черт!»
– Ну, если есть ты не хочешь, тогда… – Тамара, как в немом кино, широким жестом приложила указательный палец к сомкнутым губам и на цыпочках, как будто боялась кого-то спугнуть, вышла из кухни.
Через секунду раздались звуки начальных аккордов заезженной мелодии из кинофильма «Красотка». В дверном проеме кухни в темно-бордовом с черным кружевом, по всей вероятности, очень дорогом белье, картинно заломив руки за голову, стояла Тамара. Такого поворота событий Скулатый предвидеть не мог, происходящее повергло его в шок, и он впал в состояние, напоминающее кому.
Тамара в ритме музыки начала слегка покачивать бедрами, затем, увеличивая амплитуду, стала добавлять движения руками и корпусом, отдаленно напоминающие волну. Кульминация этого компота, состоящего из танца живота и верхнего брейка, была ошеломляющей. Тамара закинула ногу на косяк, положила руку на бедро и провела по ней языком от плеча до локтя. Больше этого безобразия Скулатый вынести не мог и отвернулся к окну.
Он услышал тихие сдержанные всхлипыванья, которые, постепенно усиливаясь, начали переходить в рыдания. Тамара раньше никогда себе такого не позволяла. Скулатого это одновременно и удивляло, и раздражало.
– Прекрати, – выдавил он сквозь зубы, повернувшись к ней лицом.
Тамара сидела на полу, как-то неуклюже прислонившись к дверному косяку. Крупные слезы ручьями текли по ее щекам, а лицо до неузнаваемости исказила гримаса обиды.
– Почему?… Я хотела… – Тамара пыталась прорваться сквозь собственные рыдания. – Я думала, если очаровать не могу, хоть улыбнуться заставлю.
Она горько усмехнулась сквозь слезы и, уже в голос рыдая, продолжила:
– Зачем я только белье это дорогущее купила? За что, за что? – И добавила шепотом: – Ты такой равнодушный. Как же с тобой холодно. Что же мне делать? Что делать?
Скулатый всегда ненавидел женские слезы и женские упреки. Но сейчас Тамара показалась ему такой беззащитной, что Скулатый, неожиданно для себя, испытал безграничное чувство жалости и нежности к ней.
– Иди сюда. – Он поманил Тамару рукой.
Она покорно поднялась и, по-детски вытирая слезы ладонью, подошла к мужчине. Не вставая со стула, одной рукой он обнял ее за талию, а другой провел по ее длинным каштановым волосам, убирая их с лица. Тамара посмотрела на него мокрыми от слез глазами. Скулатый был поражен, какие у нее красивые темно- зеленые огромные глаза. То, что они зеленые и большие, Скулатый, конечно, знал и раньше, но что они так красивы, заметил впервые.
– Прими душ и ложись. Я скоро приду, – проговорил он, стараясь выглядеть как можно спокойнее, и убрал руку с талии Тамары.
Девушка опустила голову и, все еще всхлипывая, покорно побрела в ванную комнату. Скулатый был удивлен и растерян. Он как будто впервые видел Тамару. Подтянутая, стройная, практически безупречная фигура, правильные тонкие черты лица, густые длинные шелковистые волосы и потрясающие колдовские глаза… Все это Скулатый видел на протяжении года, а рассмотрел и оценил только сейчас.
– Дима! – позвала его Тамара, стараясь перекричать льющуюся воду. – Димочка! Иди сюда!
– Сейчас! – крикнул Скулатый, не задумываясь.
Теперь он твердо знал, что спать сегодня ночью будет очень крепко. На ходу снимая рубашку, Скулатый вышел из кухни, миновал тесную прихожую и открыл дверь в ванную комнату. Занавески не было, и взгляду мужчины предстало обнаженное девичье тело. Струйки воды скатывались с плеч Тамары и с плеском разбивались об эмалированную поверхность. Скулатый скинул с себя брюки. Глаза Тамары азартно загорелись. Он шагнул вперед и тут же заключил девушку в объятия. Тамара машинально потянулась губами к его губам, но Скулатый отстранился. Целоваться с партнершей по сексу было не в его правилах. Только голый животный секс.
Глава 4
– Ты видел расстояние до трибун? – Крячко сел в машину и одним пальцем утопил диск в магнитоле. По салону негромко разлилась музыка. – Шарахнуть с такого расстояния невозможно. Значит, в Михайловского стрелял кто-то из тех, кто находился вместе с ним на трассе. Я вижу это так. Машины проходят рядом друг с другом, убийца поднимает руку с оружием – и шарах! И мчится себе дальше. Скорости у них настолько высокие, что он успел бы уйти очень далеко, прежде чем машина Михайловского потеряла управление и сошла с трассы. А он уже к этому моменту был трупом. Ты не согласен?
– Согласен. Но…
Гуров сам не закончил начатую фразу. Развернув «Пежо», он пустил его в сторону центральной части столицы, а в голове у полковника тем временем крутился план дальнейших действий. С какой стороны
