— Гораздо лучше с тех пор, как мы взяли Галикарнас, и немалая заслуга в этом по праву принадлежит тебе и твоим ветеранам. Ведь это ваше вмешательство решило исход сражения.
— Ты преувеличиваешь. Я всего лишь выполнил твой приказ.
— А теперь я попрошу тебя выполнить другой.
— Тебе стоит лишь приказать.
— Возьми Аминту и фессалийскую конницу, один эскадрон гетайров, тяжелую пехоту греческих союзников и возвращайся в Сарды.
Парменион просветлел:
— Мы возвращаемся домой, государь?
Александр покачал головой, разочарованный такой реакцией, и старый полководец опустил голову, пристыженный неуместностью своего вопроса.
— Нет, Парменион, не возвращаемся. Прежде чем идти дальше, нам нужно укрепить наши завоевания. Подойдика, взгляни на эту карту: ты поднимешься по долине Герма и покоришь всю Фригию. Если какой- нибудь город решит сопротивляться, используй осадные машины. Что касается меня, я пройду вдоль побережья до Телмесса. Таким образом, я отрежу персидский флот от всех портов на Эгейском море.
— Ты так думаешь? — В голосе Пармениона слышалось некоторое напряжение. — Я получил сведения, согласно которым Мемнон нанял на Хиосе новые войска и готовится вторгнуться на Эвбею, а оттуда в Аттику и Центральную Грецию, чтобы поднять тамошних греков против нас.
— Я в курсе дела.
— И тебе не кажется, что лучше вернуться, чтобы отразить эту угрозу? К тому же приближается зима, и…
— Антипатр справится. Он мудрый правитель и превосходный полководец.
— О, конечно, в этом нет никаких сомнений. Значит, мне надлежит оккупировать всю Фригию?
— Именно.
— А потом?
— Как я уже сказал, я тем временем пройду вдоль побережья до Телмесса, а там сверну на север, к Анкире, где ты и присоединишься ко мне.
— Ты хочешь двигаться вдоль береговой линии до Телмесса? А тебе известно, что на некоторых участках путь лежит через узкие, очень опасные ущелья? Ни одно войско никогда не проходило по этому пути.
— Мне уже говорили об этом.
— Кроме того, Анкира находится высоко в горах, в самом сердце плоскогорья, а когда мы прибудем туда, уже будет зима.
— Да, будет зима. Парменион вздохнул.
— Ну, если так… Что ж, пойду собираться: видимо, у нас не так много времени.
— Да, не много, — ответил Александр.
Старый военачальник осушил свой кубок, встал и, склонив голову, направился к выходу.
— Парменион! Тот обернулся:
— Да, государь?
— Береги себя.
— Постараюсь.
— Мне будет не хватать твоих советов и твоего опыта.
— А мне тебя, государь.
Он вышел и закрыл за собой дверь.
Александр же вернулся к карте, чтобы повнимательнее изучить свой маршрут, но вскоре услышал какие-то возбужденные препирательства и голос стражника:
— Нельзя тревожить царя такими глупостями.
Царь выглянул:
— О чем спор?
Там стоял юноша-пехотинец из педзетеров, простой солдат, не имевший никаких отличий.
— Чего ты хочешь? — спросил Александр.
— Государь, — вмешался стражник, — не теряй времени на этого олуха. Его беда в том, что его одолела дурь и до смерти хочется повидать свою женушку.
— Что ж, мне его желание кажется законным, — с улыбкой заметил Александр. — Ты кто? — спросил он солдата.
— Меня зовут Евдем, государь, я из Драбеска.
— Женат?
— Государь, я женился перед самым походом и пробыл с женой всего две недели, а с тех пор больше ее не видел. Говорят, мы не возвращаемся в Македонию, а вместо этого идем на восток. Это правда?
Александр оценил эффективность системы оповещения в войсках, но это его не удивило.
— Да, правда.
Молодой солдат смиренно опустил голову.
— Мне кажется, ты не горишь желанием следовать за своим царем и товарищами.
— Дело не в том, государь, а просто…
— Ты хочешь поспать со своей женой.
— Сказать по правде, да. И многие другие — тоже. Наши семьи хотели, чтобы мы вступили в брак, поскольку уходим на войну: они хотели оставить в доме наследника, на случай… Кто его знает.
Александр улыбнулся:
— Больше ничего не говори. Меня тоже хотели женить, но одно из немногих преимуществ царя состоит в том, что он женится только по своему желанию. Сколько вас таких?
— Шестьсот девяносто три.
— Великие боги, да вы уже все подсчитали! — воскликнул царь.
— Да, вот… Мы думали, что раз близится зима, а зимой не будет сражений, то можно попросить у тебя…
— Разрешения вернуться к вашим женам.
— Да, государь, — признал солдат, ободренный отзывчивостью Александра.
— И твои товарищи избрали тебя в представители?
— Да.
— Почему?
— Потому что…
— Говори не стесняясь.
— Потому что я первым ступил в брешь, когда рухнула стена, и я спрыгнул с горящей штурмовой башни, только когда она обрушила стену.
— Пердикка говорил мне о таком солдате, но не назвал его имени. Я горжусь знакомством с тобой, Евдем, и рад удовлетворить твое желание и желание твоих товарищей. Вам будет выдано каждому по сто статеров города Кизика, и вы получите двухмесячный отпуск.
У солдата от волнения загорелись глаза.
— Государь… я…— забормотал он.
— Но с условием.
— Что угодно, государь.
— Когда вернетесь, приведите с собой других воинов. По сотне каждый: пехотинцев или конников — неважно.
— Положись на мое слово. Можешь считать, что они уже в твоем строю.
— Тогда ступай.
Солдат, не зная, как выразить благодарность, продолжал стоять столбом.
— Ну? Не ты ли умирал от желания вернуться к жене?
— Да, но я хотел сказать тебе… хотел сказать, что…
Александр улыбнулся и сделал знак подождать. Он подошел к ларцу, достал оттуда золотое ожерелье с маленькой камеей, изображающей богиню Артемиду, и протянул солдату.
