– Это как называется? – Гуров говорил размеренно-спокойным голосом, но что-то тигриное, сверкнувшее в его глазах, заставило Шушаева покрыться мелким потом и, съежившись, вжаться в кресло. – Натурные съемки? Сам снимал, урод? Говори! – не выдержав внутреннего натиска закипающей ярости, он взорвался, издав почти тигриный рык.
– Нет, нет, не сам… Это… это я купил… – залепетал Плейбоша, изображая руками абсолютное отрицание всего сущего. – Я не знал, что там такое. Мне сказали, что это обычная легкая эротика. Я и предполагать…
– Слушай, ты! Ври, да не завирайся. – Гуров взял себя в руки, но по его лицу было видно, что это ему дается с большим трудом. – Такие вещи в ларьках не продаются. И даже у обычных торговцев пиратскими кассетами и дивиди. Видео такого рода, которое представляет собой натурную съемку реально совершенных преступлений, относящихся к категории особо тяжких, и являющееся реальным вещественным доказательством, расходятся по особым каналам распространения. И за немалые деньги. Судя по увиденному, этой девушки в живых уже нет? Что молчишь? Я же знаю, что в конце таких сюжетов жертв, как правило, убивают. Я прав? Эту – задушили, застрелили?
– Н-нет… – сдавленно проскулил Шушаев. – Но… ножом по горлу.
– Та-ак! – Взгляд Гурова был предельно многообещающим. – Влип ты, урод, по самое не хочу. Твоя версия о том, что тебе эту кассету подсунули и что ты не являешься постоянным клиентом поставщиков подобной гнуси, не катит ни в малейшей степени. Поэтому советую признаться без уверток: сколько же у тебя всего таких «киношек»?
– Ше-шесть… – неохотно признался Плейбоша, понимая, что ему сейчас лучше говорить только правду.
– Шесть кассет с насилием, пытками и убийством?! – Гуров напрягся, усилием воли преодолевая соблазн выхватить пистолет и изрешетить этого растленного «эротомана». – И вот этим ты, гнида, любуешься на досуге? Ты ловишь кайф от бессмысленных мук этих несчастных, которых и убивают-то ради удовольствия тебе подобных?
– Да при чем здесь я?! – возмущенно взвизгнул Шушаев, тараща блеклые, как истертые пластмассовые пуговицы, глаза. – Я, что ли, убиваю? Мне продали – я купил!
– Если бы такие, как ты, твари не покупали эту дрянь, никто бы подобную мерзость и не стряпал. Понял? Спрос рождает предложение. Ты – реальный соучастник всех этих преступлений, и тебе от этого уже никакими адвокатами не отмазаться. Запомни! Все верно – убийц и насильников у нас предостаточно. Они ежедневно творят свое поганое дело. Может, это и звучит аморально, но эти-то хотя бы своих жертв не мучают часами, растягивая ад до бесконечности. Ведь даже представить себе невозможно, через что прошли эти бедолаги, прежде чем их убили. В общем, плохи твои дела, Плейбоша. Твое единственное спасение – сотрудничество со следствием.
Гуров достал сотовый и, созвонившись с управлением, вызвал опергруппу с ордером на обыск. Когда он закончил говорить, в прихожей раздалось тирликанье дверного звонка. Шушаев нервно вздрогнул, но Гуров, предупредив его движение, внушительно потряс крепко сжатым кулаком.
– Если сотворишь глупость – ты понимаешь, о чем я говорю? – руки и ноги поменяю местами. А теперь к двери, шагом марш! – скомандовал он.
Плейбоша, как идущий на казнь, неохотно потащился в прихожую. Гуров достал пистолет и притаился за распахнутой внутренней дверью. Словно не своими руками, Плейбоша открыл запор и распахнул входную дверь.
– Привет, Юлик, – послышался молодой нагловатый тенорок. – Что это ты такой скучный? К тебе как, можно? – что-то заподозрив, поинтересовался гость.
– Можно! – ответил за Плейбошу, утратившего дар речи, Гуров. Он стремительно вышел из-за двери и, увидев перед собой долговязого, с крепкой шеей сержанта ППС, быстро схватил его за рубаху на груди и одним рывком забросил в глубь прихожей.
Тот никак не ожидал появления посторонних и в первое мгновение, увидев Гурова, какую-то долю секунды пытался сообразить, как ему лучше на это отреагировать – или пуститься наутек, или наехать на незнакомца нахрапом… Однако ни того, ни другого он сделать не успел. Рывок оказался настолько мощным, что гость брякнулся на пол, пролетев через всю прихожую. Тут же он услышал лязг двери, которая захлопнулась, превратив квартиру в ловушку, вскочил на ноги, схватился за кобуру и сразу же отдернул руку, поскольку ему прямо в лоб уперся вороненый ствол и властный голос скомандовал:
– Не двигаться, иначе уложу без предупреждения. А ну, кажи свою ксиву!
Гуров специально говорил приблатненным тоном, чтобы сбить с толку гостя Плейбоши. Не понимая смысла происходящего, сержант трясущимися руками достал из кармана красную книжечку служебного удостоверения.
– Лахин Андрей Антонович, – вслух прочитал Гуров. – Так… Полк патрульно-постовой службы. И что же тебя, раб божий Лахин, привело сюда?
– Я… – запнулся Лахин, изо всех сил стараясь понять, с кем имеет дело, но, смекнув, что незнакомец грозного вида, должно быть, крутейший авторитет криминального мира, решил раскрыться, объявив себя своим в доску: – Я по делу вот, к Юлику. Он просил информашку – я принес. Деловые отношения. Ну, вы это, в натуре, пушку-то уберите. Видите же, что работаю на вас.
– Да нет, шестерка ты воровская, – тягостно вздохнул Гуров, – работаешь ты не на нас, а на них. – Он кивнул в сторону Плейбоши, застывшего в углу наподобие восковой фигуры из Музея мадам Тюссо. – Кругом! Руки за спину.
Кляня себя за простофильство, Лахин казался злосчастным Андрием, застигнутым при совершении измены Тарасом Бульбой. Гуров достал из-за пояса сержанта наручники и защелкнул их на его запястьях. Затем забрал из его кобуры пистолет и, прохлопав карманы, без особых церемоний толкнул в залу. Шушаев с выражением покорности превратностям судьбы на позеленевшем лице поплелся следом.
– Говори сразу: гости еще ожидаются? – Гуров испытующе посмотрел на утратившего остатки гонора Плейбошу.
– Нет, вот только он один, – безразлично проблеял Шушаев, садясь на место.
– Ну что ж, давай теперь побеседуем с тобой. – Усадив сержанта в одно из кресел, Гуров сел напротив. – Так какую информашку ты принес Юлику?
