– Ну, хорошо, – Гуров встал, собираясь уходить, – сделаю вид, будто вам поверил. Что еще остается? Однако я не уверен, что эта встреча у нас последняя.
Через полчаса, шагая по коридору управления, Гуров встретил следователя Гойду. Тот как бы нехотя сообщил, слегка замедлив шаг:
– Лев Иванович, просили передать: Смирнов уже освобожден. Вчера вечером уехал к семье.
– Вот и замечательно, – чуть пожал плечами Гуров. – Справедливость восторжествовала – что может быть лучше?
Зайдя в кабинет, он набрал номер телефона Смирновых.
– Я слушаю. Вам кого? – услышал он женский голос.
– Здравствуйте, Светлана. Это Лев Иванович Гуров, я недавно к вам заезжал. Алексей, надеюсь, уже прибыл?
– Да… – В голосе женщины зазвучала тревога. – А что случилось?
– Да вы не волнуйтесь! Все ваши проблемы уже позади. У меня к Алексею, так сказать, частный вопрос. Ничего серьезного.
– Да, я слушаю. – Голос Смирнова был спокоен и даже умиротворен. – Это вы, Лев Иванович?
– Алексей, я поздравляю тебя с возвращением к семье. Рад, что твои беды наконец-то закончились.
– Спасибо вам, Лев Иванович. – Смирнов тяжело вздохнул. – До сих пор не могу поверить, что опять дома. Вы что-то хотели у меня спросить?
– Да, Алексей… – Гуров после секундного раздумья продолжил: – Не хотелось бы тебя дергать в первый же день после возвращения, но, может, хотя бы по телефону поможешь вот с чем разобраться. Мы на днях взяли весь состав мастерской «Спектр-Д», которая теперь называется «Карат-экстра». Большинству из этих людей ничего не инкриминируется, и они уже отпущены под подписку. Скорее всего, они пройдут лишь как свидетели. А вот, скажем так, административный состав, их трое, пока под стражей. Но и они от всего открещиваются, хотя улик более чем достаточно. Все валят на одного Мушенкина. Но на того валить теперь можно все, что угодно. В первую же ночь после задержания он преставился. Врачи признали сердечный приступ.
– Сомневаюсь. – Смирнов недоверчиво хмыкнул. – Этого бугая оглоблей не перешибешь. И на сердце он никогда не жаловался. Скорее всего, кольнули чего-нибудь. А кто с ним был в камере?
– Да его же помощники с ним и были. В СИЗО лопухнулись и всех кинули в одно помещение, хотя должны были распределить по отдельности. Значит, это Ханулин, Гаспарян и Медников.
– Медников? – Голос Смирнова стал напряженным и жестким. – Жив, курилка? Да, еще тот шакал. Он считался правой рукой Мушенкина, но делами они ворочали на равных. Гаспарян и Ханулин – пешки, только рангом повыше. Их к секретам, я так думаю, не подпускали. Они знали не больше, чем мы. А Медников держал в руках всю кассу мастерской. Жалованье он нам назначал. Мушенкин лишь утверждал. Так что, если взять его за жабры, он может много чего интересного рассказать. Кстати, если будет упираться, скажите, что я готов встретиться с ним на очной ставке и выступить как свидетель в суде. Эти уроды отняли у меня год жизни. Вот теперь пусть сами посидят.
– Хорошо, Алексей, спасибо. Я с ним сегодня как раз встречаюсь. – Гуров собрался положить трубку, но вновь услышал голос Смирнова:
– Будете там, проверьте-ка его туфли. Особенно каблуки. Поговаривали, что они у Патрикея, это его погоняло, с секретом.
В СИЗО Гуров приехал ближе к десяти. На проходной он встретился со следователем, которому поручили дело «Карат-экстра».
– Вы Лев Иванович? – вежливо осведомился худощавый высокий мужчина, похожий на Жака Паганеля. – Хотите поговорить с Медниковым? Ой, дело безнадежное. Хитер, изворотлив, все спихивает на Мушенкина. Даже не знаю, с какого бока к нему подойти.
– Сейчас, мне почему-то так кажется, он канарейкой защебечет, – многообещающе усмехнулся Гуров.
Медников даже на первый взгляд не казался простаком. Едкий, как кислота, взгляд маленьких бегающих глаз светился хитростью, умом и изворотливостью. Небольшого роста, жилистый и крепкий, как пружина, он даже в следственном изоляторе держался нагловато и уверенно.
Сев напротив Гурова, он вызывающе ухмыльнулся:
– Что, гражданин следователь пал духом и попросил подкрепления?
– Разувайся, – просто и даже чуть скучающе распорядился Гуров.
Стоящий у окна следователь удивленно смотрел на Гурова через прямоугольные линзы очков.
– Ты что, начальник? – Медников выпучил глаза. – А это еще зачем? Может, еще и штаны прикажешь снять?
– Понадобится – прикажу. – Голос Гурова стал более жестким и властным. – Туфли снять и поставить на стол.
Он развернул газету и расстелил ее на столе перед донельзя ошарашенным Медниковым. Тот, немного поколебавшись, все же сдернул с ног туфли, которые без шнурков, изъятых при задержании, успели изрядно растоптаться. Гуров придвинул их к себе и стал внимательно осматривать каблуки и подошвы. Медников, до которого вдруг дошел смысл происходящего, сидел как на иголках. Заметив, что он привстает, Гуров жестко скомандовал:
– Сидеть! Без глупостей!
Правый каблук ничего особенного собой не представлял, а вот левый и впрямь оказался с секретом. С силой повернув его против часовой стрелки, Гуров разъединил его точно посередине и увидел в потайном пазу крохотный, менее чем на грамм содержимого, шприц-тюбик, в котором через прозрачный пластик
