Алексея, что это он насильник.
– И это так и было? – спросил Гуров. – А как реагировал на оговор Зелепукин? И ведь были еще показания Солнцевой?
– Тим, вероятно, очень перепугался, увидев патрульных, и стал кричать, что во всем виноват Лешка. А тот, когда их разняли, был словно не в себе. Он лишь повторял: «Сволочь! Сволочь!» И во время судебного заседания он не произнес ни единого слова, отказавшись и от последнего. А Лена… Она тоже молчала и на допросах у следователя, и на суде. Я склоняюсь к тому, что ее просто запугали. Говорить правду она боялась, а лгать – не желала.
– Н-да, – впервые подал голос Крячко. – А ларчик-то, оказывается, так просто открывался. Но все же, Михаил Соломонович, где сейчас прячутся Солнцева с Зелепукиным? Может, вы знаете, но не говорите нам? Или догадываетесь, но, опять же, молчите?
– Я не знаю. Клянусь своей честью, семьей, – сложил на груди руки Зельдин.
– Ну, насчет вашей чести разговор особый, – усмехнулся Гуров. – А раз не ведаете, где скрываются ваши старые знакомые, то и говорить, наверное, нам не о чем. Остается лишь распрощаться. До свидания!
– И на прощание повторить слова Зелепукина, которые он вам по телефону сказал: «Ладно, Миша, живи», – презрительно бросил Крячко и решительно двинулся к двери.
Глава 19
Выйдя на улицу, Крячко достал сигареты, одну закинул в рот и молча протянул пачку Гурову, хотя тот об этом и не просил. Лев Иванович вытянул сигарету, прикурил ее от зажигалки, протянутой Крячко, и сильно затянулся. Не говоря ни слова, они стояли на тротуаре и, отвернувшись друг от друга, жадно курили.
– Ну и что будем делать дальше? – щелчком отправив окурок в урну, спросил Крячко. – С мотивами преступления мы вроде разобрались. Остается найти главных действующих лиц.
– Поехали за адресом, – хмуро сказал Гуров.
– За каким адресом? – не понял его Крячко.
– За тем, где сейчас отсиживаются Зелепукин и Солнцева, – уточнил Гуров, швырнув докуренную сигарету в ту же урну. – Что ты на меня так удивленно смотришь? Погнали к подружке Солнцевой на фирму. Она нам и подскажет, где их искать.
– Ты, Лева, уверен в этом? – недоверчиво спросил Крячко. – Прямо так возьмет и скажет…
– Уверен, – без тени сомнения сказал Гуров. – От тетки они ушли, дело не доделали – я имею в виду «зеленую метку» Зеленскому-старшему, – а жить где-то надо. Даже имея на руках кучу баксов, что они позаимствовали из сейфа, в гостиницу им хода нет. Если у Солнцевой и имеется паспорт, то у Зелепукина, кроме справки об освобождении, ничего нет. А с такой бумагой его ни в одном приличном месте не примут. Единственный выход – снимать квартиру, причем только через знакомых.
– Логично! – пожал плечами Крячко. – Хотя и спорно.
Спорить, доказывать или уговаривать сыщикам никого не пришлось. Подруга Елены Солнцевой по эскорту, Агния, в миру – Надежда Стрельцина, поначалу попыталась было состроить удивленные глазки, однако у нее это вышло совсем бездарно. И стоило Гурову упомянуть о Сурике-Сурданяне, она испуганно глянула на закрытую дверь и едва не перешла на шепот. Судя по всему, муж бывшей девицы Агнии не был в курсе ее предыдущего места работы. Она поломалась еще с полминуты, не более. Услышав, в чем обвиняют ее подругу, не колеблясь сдала адрес, где обитали Зелепукин и Солнцева, и даже вызвалась показать эту квартиру, что было очень даже на руку полковникам.
По дороге Гуров разговорил Стрельцину. Ее рассказ о подруге ничего нового не принес. Разве только уточнил, что на наркотики Солнцева села после регистрации брака в зоне с Зелепукиным. Она приехала оттуда не счастливой новобрачной, а разбитой душевно и физически. И однажды обмолвилась, что Алексей безнадежно болен. Вероятно, это и послужило причиной срыва. Намеки Гурова о ВИЧ-инфекции Стрельцина не восприняла. Она об этом ничего не знала. Вполне возможно, что и сама Солнцева не ведала о смертельной напасти.
Веселов встретил Гурова и Крячко в условленном месте за квартал от нужного дома на дежурной «Газели», на которой ездил на осмотр квартиры тетушки Солнцевой. От Тушино до 1-й Магистральной улицы, где на съемной квартире жили Зелепукин с Солнцевой, было ближе, чем от подружкиной фирмы. Поэтому капитану пришлось ждать, пока «Пежо» Гурова не пробьется через московские пробки.
Как и предвидел Лев Иванович, ничего интересного у тетушки не нашли, за исключением двадцати тысяч долларов, которые оставила ей при прощании племянница. Хотя старушка рьяно сопротивлялась и даже плакала, их у нее пришлось изъять как вещественное доказательство.
Диспозиция захвата была проста. Агния должна была позвонить в квартиру и сделать все возможное, чтобы ей открыли дверь. А далее… В общем, всем было понятно, что делать дальше.
Крячко передернул затвор и загнал патрон в ствол «макарова». Он поставил пистолет на предохранитель, засунул его назад в наплечную кобуру и посмотрел на Гурова:
– Лева, мы с Сашей двинулись, а вы за нами следом минут через десять подтягивайтесь. Не толпой же нам в подъезд заваливаться.
Гуров также подготовил пистолет к стрельбе. Брошенный на месте преступления «наган» еще ни о чем не говорил. Зеленая метка для Зеленского-старшего подразумевала, что он, как и сын, приговорен к смерти. И вряд ли Зелепукин планировал убивать его поленом по голове или еще каким народным способом. Деньги у них были, а на волю бывший зэк, без сомнения, шел с адресами и завязками. Поэтому, при наличии «зеленых», проблемы купить приличное оружие у него вряд ли могли возникнуть.
Взволнованная Стрельцина позвонила в квартиру. За дверью не было слышно ни звука. Гуров и Крячко, прижавшиеся справа и слева к косякам, переглянулись. Гуров неодобрительно покачал головой и дал женщине знак звонить еще раз. Длинные и очень громкие трели, трижды нарушившие покой квартиры, могли бы поднять и пьяного, и глухого. Однако и на этот раз никто не среагировал. Ожидание… Еще один звонок…
Крячко опустил «макаров», который до этого держал у плеча, готовясь к штурму. Он открыл рот, видимо, желая выразить мнение о текущем моменте, однако неожиданно из-за двери донесся негромкий голос:
– Заходите, дверь незаперта.
Пистолет Крячко вновь взлетел на уровень плеча. Веселов, стоявший несколькими ступеньками выше, скользнул за спину Гурова. Лев Иванович аккуратно потянул за руку Стрельцину, уводя ее от дверей, и передал по эстафете капитану. Потом он взялся за ручку, секунду помедлил, после чего отчаянно кинул подбородок вниз, давая этим сигнал, и рванул дверь на себя.
Крячко кинулся внутрь, поводя дулом пистолета из стороны в сторону. Гуров в два шага очутился за спиной Станислава, чтобы при необходимости прикрыть его огнем. Узкий коридор был пуст. Крячко шагнул вперед к открытой двери в комнату и на мгновение поднял вверх палец: «Внимание!». Затем напружинился, в отчаянном прыжке перелетел через открытое пространство и, развернувшись, прижался к стене. Гуров шагнул вперед, занимая его место у комнатной двери. Крячко знаком показал, что разглядел одного человека.
Неожиданно их безмолвный диалог прервал все тот же негромкий голос:
– Заходите, я не буду сопротивляться.
Гуров удивленно поднял брови, подумал и на короткий миг дернулся вперед, выглядывая из-за косяка. Похоже, обстановка в комнате его удовлетворила, потому что он спокойно шагнул вперед, правда, не выпуская из рук «макарова». Крячко тут же встал позади него.
Худой человек с серым лицом, одетый в новенький спортивный костюм, сидел в кресле и спокойно смотрел на сыщиков. На журнальном столике рядом с креслом стояли початая бутылка виски и пепельница, лежали сигареты с зажигалкой. Пистолет с ребристой ручкой явно иностранного производства валялся рядом с сигаретами. Крячко скользнул к столику и, стараясь не делать резких движений, забрал пистолет левой рукой, так как правая все еще была занята штатным «макаровым».
– Проходите, присаживайтесь, – бесцветным голосом сказал Зелепукин. – Извините, что принимаю вас сидя. Увы, силы на исходе.
– А где ваша спутница? – спросил его Гуров.
– Лена там, в соседней комнате, – вяло повел рукой, указывая на стенку, Зелепукин. – Ваш коллега,
