своей мысли. Гектор же был ничем, пустотой, в которую можно было ускользнуть, чтобы снять напряжение постоянной заботы и долга, которое разделяли они со Стюартом.
Нелегко будет рассказать Гектору новости, но Джек был готов, он сделает все что угодно. Он заберет Гектора с собой, и оба будут прекрасно жить на заработок Джека. Гектор получит все, что только пожелает, и будет делать, что захочет, может работать, а может и не работать. Самое главное – Джек сможет о нем позаботиться. Ему хотелось научить Гектора многим вещам – в конце концов, он был еще мальчишкой, с подростковыми манерами и привычками. Джек сомневался, что Гектор бывал в музеях или в опере, вряд ли он когда-нибудь бывал за границей. Прекрасно было бы наблюдать, как в Гекторе развивается чувствительность, как он переходит за порог мальчишества. Только эти фантазии помогали ему заснуть.
От доктора Мозите Джек узнал, что Стюарт сдал анализы и результаты были отрицательными.
Только около одиннадцати Джек приступил к работе. Он достал кучу папок из коробки с входящей документацией и насчитал шестнадцать, которые должен был рассмотреть еще на прошлой неделе. Предельные сроки сдачи отчетов наверняка уже прошли.
Он взял файл Кобаяши, своего самого требовательного клиента – и самого выгодного клиента компании. Его поручили Джеку в прошлом году, когда он был на вершине уверенности и успеха: все, к чему бы он ни прикоснулся, превращалось в золото. Президент компании, старый грубый бостонец с родословной длиннее, чем у Бога, на последней рождественской вечеринке сказал ему, громко, чтобы все могли услышать:
– Моя жена обрабатывала меня, чтобы я позволил тебе пройтись с ней по магазинам.
– Да? – Джек напрягся, раздумывая, что последует дальше. В офисе никто не знал о его ориентации. Только Джейн была в курсе его личной жизни. Он натянуто улыбнулся и приготовился выслушать колкие замечания о геях и их тяге к стильным штучкам и различным аксессуарам.
– Да, она говорит, что, если ты сумел добиться стопроцентной прибыли в шестидесяти процентах случаев, на что же ты способен у стойки возврата в магазине «Сакс»?!.
Люди смеялись от души, и Джек тоже.
– Жена собирается покупать норковую шубу и хочет, чтобы ты пошел с ней и помог вернуть деньги в двойном размере.
Весь вечер Джек был в ударе: никто еще не подбирался так близко к дружескому вниманию Хэнка Шермана.
Он взглянул на лист с информацией о клиенте, прикрепленный снаружи папки. Этот отчет был его детищем, и никогда прежде, до этих последних двух недель, Джек не позволял себе пренебречь им. Он работал с этим клиентом предприимчиво, старательно и педантично – Кобаяши был очень придирчив, он уже прошел три инвестиционные фирмы, прежде чем его дело легло на стол к Джеку. Показать убыток более чем за два квартала было бы концом, и Джек знал это. Он понял одну простую истину о японских корпорациях – ты входишь через боковую дверь со скромностью разносчика пиццы. Обмениваешься с ними любезностями, спрашиваешь о погоде, об их женах, как дела у детишек в школах, и лишь потом уделяешь внимание делам, но непременно так, словно ты попал сюда по чистой случайности: «Так получилось, что у меня с собой пицца для продажи, не хотите приобрести?» И тогда и продавец, и покупатель притворяются, что обмен деньгами есть действие их недостойное, но необходимое.
Джек взял трубку и сказал секретарше:
– Молли, мне нужно, чтобы вы позвонили в Токио.
– Опять? – в трубке заскрежетал ее гнусавый бостонский акцент.
– Что значит «опять»?
– Ты просил сделать это еще вчера утром. Я уже распечатала материалы по телефонной конференции.
– Конференции?
Джек словно увидел выражение лица Молли за стенкой, когда она сказала:
– Да, сэр.
Его сердце сильно забилось. Он почти ничего не помнил, только что-то отдаленное и смутное. Из-за этого стресса память никуда не годилась, мозги словно решето. Может, это сумасшествие? Без всякого сомнения, алкоголь и бессонные ночи сделали свое дело.
– Где отчет?
– В корзине с входящей документацией, – скептически произнесла Молли. – Напечатанный, откорректированный, скопированный и разосланный для встречи в два часа.
– Тогда ладно, – сказал Джек. – А я знаю об этой встрече?
Молли едва слышно вздохнула:
– Она отмечена на вашем календаре.
Джек поблагодарил ее и повесил трубку. Боже! Он проверил расписание. Встреча с главами фирмы и самим Хэнком отмечена карандашом аккуратным почерком Молли. Он назначил эту встречу? И какова повестка дня? Почему, черт побери, он не может вспомнить события двух предыдущих дней?
Джек медленно вдохнул и выдохнул. Черт! Все происходит слишком быстро. И он слишком много пьет, и он потратил слишком много времени на поездки к тому углу и к своей бывшей квартире – посмотреть, горит ли свет, спит ли Стюарт. Кроме того, он принимал огромные дозы перкодана, который прописал ему Мозите, чтобы заглушить боль от недавно появившейся экземы. И запивал его водкой – вот так вот. А теперь он не может вспомнить, хоть убей, он ли назначил это совещание, или Хэнк, или кто другой из руководства. Джек взял распечатку переговоров с мистером Кобаяши, подготовленную Молли. Вероятно, он предложил больший и слишком рискованный биржевой портфель, двигаясь от стабильного роста к более активным, но сомнительным вложениям. Отчет был на шестнадцати страницах, и половина высказываний Джека, записанных Молли, сопровождалась вопросительными знаками – почему он так невнятно говорил? Однако смысл был ясен: Джек порекомендовал компании вкладывать деньги в приобретение произведений искусства и раритетов и предложил уполномочить его или агента фирмы посетить распродажу вещей Джеки Онассис в Сотби. Джек пришел в ужас – неужели он действительно убеждал руководство фирмы,
