устроился на стуле, словно давая Гурову понять, что готов к длительному разговору.
Вообще-то, допрос Тополева можно было назвать пустой формальностью. Судя по всему, в прошлых беседах с Гуровым начальник охраны «Гранита» был вполне откровенен и не скрывал ничего, что могло бы помочь сыщику в поисках пропавшего Ширяева. И все же, задавая Тополеву вопросы, Гуров надеялся, что могут всплыть какие-нибудь незначительные факты или мелкие детали, способные помочь сыщику выйти на нужных ему людей. Однако надежды не оправдались. Судя по всему, свои контакты с коррумпированными милицейскими чинами Ширяев так тщательно скрывал, что о них не знал даже начальник его службы безопасности. И это насторожило Гурова.
– Слушайте, Леонид Семенович, как могло случиться так, что бывшая невеста вашего босса знала о том, что у него есть какие-то контакты в МВД, а вам об этом ничего не известно? – спросил сыщик у Тополева.
– Вы не правы, господин полковник, – усмехнувшись, ответил тот. – Я никогда не говорил, что не знаю об этих связях. Я лишь не знаю конкретных лиц, с которыми Виктор Эдуардович вступал в контакт. Видите ли, шеф категорически запретил мне даже пытаться наводить о них хоть какие-нибудь справки. Может быть, имей он дело с другими людьми, я бы и пренебрег его приказом ради обеспечения его же безопасности, что является моей главной обязанностью, но я, в отличие от большинства российских граждан, не питаю иллюзий относительно возможностей нашей милиции. От вас довольно трудно скрыть что-либо, что вы страшно хотите знать. И если бы я попытался навести хоть какие-нибудь справки о тех милиционерах, с которыми встречается мой шеф, он бы об этом узнал от них мгновенно. А я не хочу ломать себе карьеру.
– Значит, вы карьерист? – усмехнулся Гуров.
– Лев Иванович, я уже достаточно много послужил нашей Родине честью и правдой, не думая о благах и наградах, – Тополев говорил спокойно, но сыщик почувствовал, что на этот раз сумел задеть его за больную жилку. – Взамен я получил мизерную пенсию по инвалидности и отсутствие шансов устроить нормальную жизнь. Я хочу вкусно есть, моя супруга любит красивые вещи, а дети хотят учиться, чтобы суметь чего- нибудь добиться в этой жизни. Поэтому я не вижу ничего оскорбительного в слове «карьерист» и портить свою репутацию тем, что отказываюсь выполнять непосредственные приказы начальства, я не собираюсь. В поисках нового места работы такая характеристика могла бы оказаться губительной.
– Значит, вы считаете, что вам скоро придется искать новое место работы? – наивно поинтересовался Гуров.
– Лев Иванович, не передергивайте мои слова, – рассмеялся Тополев, очень быстро сумев взять себя в руки. – Я знал, что могу начать искать новое место работы, еще тогда, когда устраивался в «Гранит». В нашей стране в среде бизнесменов долго живут только те, у кого слишком много денег, или те, чьи доходы настолько малы, что они не интересуют ни налоговую инспекцию, ни криминальные структуры. Остальным долгий век не отпущен.
– В общем-то, вполне справедливое наблюдение, – кивнул сыщик. – Ну что же, Леонид Семенович, расписывайтесь в протоколе и можете быть свободны. И на всякий случай попрошу вас не покидать столицу в ближайшее время. Вы можете нам понадобиться.
После ухода Тополева Гуров по очереди вызвал сначала Сальникова, а затем и Ливонова – тех телохранителей, которые обнаружили пропажу Ширяева с супругой. Обоих сыщик допрашивал гораздо более тщательно, чем начальника службы охраны, но и они ничего нового не сказали. Оба парня отвечали сдержанно, и Гуров сразу почувствовал в этом тополевскую руку. Бывший разведчик намертво вбил в головы своих подчиненных, что в любой ситуации они должны держать язык за зубами. Оба телохранителя излагали только сухие факты и уклонялись от ответа, когда речь заходила о каких-то предположениях или мыслях, которые могли возникнуть у них в отношении Ширяева за время их работы телохранителями.
– Господин полковник, – прямо ответил ему на один из подобных вопросов Ливонов. – Нам платят не за то, чтобы мы составляли личное мнение о своем начальстве или тех, с кем оно встречается. Мы должны обеспечивать безопасность шефа, а на все остальное нужно закрывать глаза. В противном случае легко лишиться работы.
– В таком случае, господин Ливонов, замечу вам, что в данной ситуации, отказываясь давать конкретные ответы на мои вопросы, вы как раз усугубляете опасность, нависшую над вашим шефом, – так миндальничать, как с Тополевым, Гуров сейчас не собирался. – К тому же ваши ответы наводят меня на мысль, что вам есть что скрывать по поводу пропажи Ширяева. А это, знаете ли, уголовно наказуемое преступление.
– Вы можете думать все, что хотите, – спокойно ответил Ливонов. – Суть дела от этого не меняется. Пока вы не докажете обратного, вам придется считать меня невиновным. И повторю вам, что уже я все сказал по поводу этого происшествия. Мне добавить нечего.
– Ну что же, пока можете быть свободны, – проговорил Гуров, поняв, что большего от Ливонова он не дождется. – Но предупреждаю, что, если узнаю об укрытии информации от следствия, я лично позабочусь о том, чтобы вы понесли максимальное наказание.
Ливонов пожал плечами, показывая, что ему это безразлично, и вышел, позвав следующего. Беседа с телохранителями супруги пропавшего бизнесмена, освободившимися задолго до того, как Ширяев вернулся домой, прежде чем окончательно исчезнуть, не была в списке первостепенных задач Гурова. Поэтому он до сих пор не общался с ними и внимательно осмотрел первого из вошедших.
Владимир Мыльников (как, впрочем, и Сергей Родин), один из двух телохранителей жены Ширяева, сразу поразил сыщика своим отличием от остальных бодигардов «Гранита». Даже если бы Тополев не упоминал ранее, что эти два парня работали на Ширяева до его прихода в фирму, Гуров бы мгновенно понял, что телохранители бизнесмена и охрана его жены прошли разную школу. Если в Ливонове и Сальникове чувствовались те же сдержанность, скрытая мощь и ледяное хладнокровие, что были в начальнике службы охраны, то из Мыльникова и Родина просто перли развязность, вседозволенность и уверенность в том, что именно они являются хозяевами жизни.
Несколько секунд сыщик внимательно присматривался к Мыльникову, пытаясь понять, что он из себя представляет, и вскоре пришел к выводу, что именно такие парни создают телохранителям репутацию тупых, безмозглых людей, способных только к агрессии. Если исходить из того, что пастух и овца подобны с лица, что подтверждалось схожестью Тополева с теми ребятами, которых он сам нанимал на службу, Мыльников и его напарник должны были походить на Ширяева. И Гуров понял, что такой человек ему понравился бы куда меньше бешеной собаки. А затем возникла та же мысль, что посетила сыщика после общения с Ининой: «А может быть, и не стоит наказывать людей, которые помогли «исчезнуть» такому животному?» Но сыщик тут же одернул себя. С такими думами недолго дойти и до суда Линча!
Но, по крайней мере, один положительный факт в общении с Мыльниковым сыщик все-таки нашел. Гуров по своему богатому опыту знал, что из таких людей, каким показался ему телохранитель Ширяевой, можно вытащить куда больше информации, чем из спокойных и уравновешенных мужчин типа Тополева и
