Анкару. А среди политиков Азии и Африки были люди, смотревшие на Круппа как на благодетеля; особенно благодарил его за ценную помощь своей стране малийский президент Модибо Кейта. Отделение Сенегала от Малийской федерации нанесло удар по снабжению Мали продовольствием. Положение спасли большие поставки грузовиков Круппа.
Французские производители грузовиков заявили, что сами сделали бы это быстрее, если бы не интриги африканских политиков, но в Мали им не поверили. В 1953 году газета «Манчестер гардиан» писала, что «Крупп – самый опасный конкурент британцев в области экспорта строительной техники в слаборазвитые регионы мира». Для этих районов Крупп был не конкурентом в области экспорта, а «добрым самаритянином».
Между тем «Нью-Йорк таймс» уже отмечала «быстрый рост» его концерна. Так же думали и сами немцы. В 1956 году, когда Вера занималась разводом, Альфрид намечал планы на два года вперед.
В киге Норберта Мюлена «Круппы», изданной во Франкфурте в 1960 году, есть острое и точное замечание: «Где не добились своего солдаты Гитлера, там преуспели коммерсанты Круппа».
Все эти достижения имели, естественно, и оборотную сторону. В свое время адвокат Отто Кранцбюлер держался за то, что его подзащитный – человек пассивный, зависимый, неспособный к динамичным акциям, которые ему приписывало обвинение. Этот же аргумент приводил и другой его адвокат, американец Кэрролл, добиваясь помилования, а также комиссар Макклой, пересматривавший решение трибунала. Но каждый шаг Круппа после его возвращения к руководству концерном доказывал обратное – что он, как и утверждал генерал Тэйлор, был исключительно одаренным предпринимателем.
В связи с этим члены совета директоров посовещались и приняли решение объявить журналистам, что подлинным архитектором достижений концерна является Бертольд Бейц. Это решение не только польстило честолюбивому заместителю Круппа, но и вполне устроило главу династии. Более тщеславный магнат, пожалуй, не смирился бы с уходом в тень, но Крупп вообще чурался публичных почестей; его более всего интересовал результат.
И все бы ничего, да вот с фактами плоховато. Бейц приступил к новым обязанностям с ноября 1953 года, через месяц после появления упомянутой статьи в «Манчестер гардиан». К этому времени Крупп уже ежедневно принимал ответственные решения по делам концерна. Эссен успешно восстанавливался, на верфях фирмы строили новые корабли, многочисленные грузовики и товарные поезда везли на продажу готовую продукцию. Крупп был уверен, что новая техника, которую он начал производить, даст ему возможность опередить конкурентов. В мае 1953 года, когда Бейц еще председательствовал в страховой компании, Альфрид вторгся на рынок Восточного Пакистана, предложив Дакке строительство заводов и новые стальные технологии. Он обещал, что Пакистан сможет выплавлять 300 тысяч тонн стали в год, а себе оставлял 10 процентов от всего будущего дохода. Власти согласились на его условия, и Крупп увеличил ежегодные доходы концерна. Тем, кто поверил, что Крупп превратился в чисто формального лидера, следовало бы изучить его сложные переговоры с Неру или историю контракта, подписанного в Рио-де- Жанейро, когда он убедил бразильцев, у которых было недостаточно наличных денег, оплатить поставки нужных им тяжелых машин акциями рудников. Специалисты Альфрида стали добывать руду – и тоже с прибылью для фирмы. Контракты в Дакке и Рио частично отвечают на вопрос, которым изводились тогда все аутсайдеры: где Крупп достает деньги? В известном смысле самой эффективной – и эфективной в тот год – была его великолепная затея с этим турне, когда Крупп разъезжал по всему миру, беседуя на равных с королями, президентами и премьерами, а Янсен в правлении концерна считал каждый пфенниг. Позднее финансовый директор сказал: «Если бы нас вынудили открыть наши отчеты, это означало бы конец. Наше положение было гораздо более тяжелым, чем можно представить».
И однако, не настолько отчаянным, как многие думали. Крупп имел разнообразные источники доходов. Один из них – те самые 70 миллионов долларов, оставленные в резерве союзниками в обмен на обещание, которое Крупп не собирался выполнять. Другим источником стала смена эпох: Крупп пересидел в тюрьме экономический хаос, а когда вышел, порядок уже восстановился. Кредит в 20 миллионов выделили немецкие банки, верившие в возрождение фирмы. Кроме того, в соответствии с решением правительства ФРГ, Крупп, как и другие промышленники, имел право на компенсацию ущерба, нанесенного оккупационной политикой союзников после победы над Гитлером. Крупп одним из первых подал соответствующую жалобу. Реальный ущерб, причиненный его концерну, было оценить крайне трудно, так как никто не знал точно, какая часть его имущества уцелела на момент окончания войны и что потом увезли или разрушили победители. Федеральное правительство просто поверило тем данным, которые представил по этому вопросу сам Крупп. Концерн был явным фаворитом, надеждой нации. То есть важным источником доходов и действительной основой стабильности фирмы был ее собственный авторитет; отсюда и доверие кредиторов, и значительные налоговые льготы. Очень кстати пришелся и кредит в 60 с лишним миллионов долларов от Экспортного банка. Конечно, ни федеральное правительство, ни финансисты не были бы столь щедры к малоизвестному страховщику из Померании Бертольду Бейцу.
По окончании первого финансового года Крупп устроил на вилле первое в истории фирмы торжество для юбиляров: людей, проработавших в концерне двадцать пять, сорок или пятьдесят лет. Его речь имела большой успех. Он рассказал о новых проектах фирмы в Испании, Греции, Пакистане, Ираке, Судане, Иране и других странах, о том, что создается новый филиал по планированию строительства за рубежом, и сообщил слушателям, что годовой оборот составил уже около миллиарда марок. Тут все просто рот раскрыли. Но Крупп поднял руку: «Давайте пока не будем слишком гордиться тем, что сделано. До вершины еще далековато». Но из ущелья Альфрид явно уже выбрался.
В дальнейшим такие чествования юбиляров проводились в Зальбау, который считался городским залом приемов, но на самом деле тоже был крупповским. Вилла «Хюгель» уже не очень подходила для таких вещей: количество работников фирмы к этому времени достигло 125 тысяч человек.
Концерн постоянно осваивал новые виды продукции – средства связи, синтетические ткани, пластмассы, механизмы для очистки воды и воздуха (к сожалению, они никогда не использовались на его собственных заводах). Двести ученых разрабатывали проблему применения нового металла – титана, прочного, как сталь, на 80 процентов легче и нержавеющего, идеального для авиации. За три года с первого юбилея оборот концерна возрос в четыре раза, достигнув 4 миллиардов марок (примерно пятая часть этой суммы приходилась на предприятия в других странах).
Но это официальная статистика, Крупп сознательно не упоминал еще примерно о миллиарде долларов «отчужденного» товарищества «Рейнхаузен» (сталь и уголь), которое формально ему не принадлежало. Правда, согласно Мелемскому договору с англичанами, американцами и французами, он должен был ликвидировать эти холдинги, но не делал этого. Поскольку в ФРГ теперь производилось свыше 28 миллионов тонн стали, так что она вышла на третье место в мире после США и России, прибыли концерна, получаемые таким окольным путем, были внушительными. Французский журнал «Реалите» сообщил, что концерн Круппа занимает четвертое по значению место среди корпораций Европы. Личное состояние Альфрида оценивалось в 800 миллионов долларов. «Рейтер» отметило, что при Альфриде фирма возродилась и росла более быстрыми темпами, чем в свое время при Густаве. Один немецкий литератор заявил: «В экономическом смысле это – замечательный прогресс».
Однако в общественном смысле эти успехи причиняли руководству фирмы много головной боли. Со времени побоища века прошло меньше десяти лет, и газетные отчеты о процветании Крупа злили бывших солдат, получивших увечья от крупповских танков и снарядов. В Мельбурне Крупп вышел из самолета под свист и крики: «Убийца евреев! Палач!» Не глядя на толпу, он спокойным скучным голосом заметил: «Мне немного жаль, что некоторым не нравится, что я в Австралии». В Оттаве отель, в котором он остановился, пикетировали ветераны с плакатами: «Возвращайся в Нюрнберг, военный преступник!»
В английской палате общин даже консерваторы время от времени возмущались тем, каким «почетом окружен повсюду этот бывший рабовладелец», а в палате лордов кое-кто требовал наказать «этого военного преступника». Даже в бундестаге твердые социал-демократы ворчали по поводу «этого торговца смертью».
Сам Крупп препоручил эту неприятную проблему доктору Хундхаузену, имевшему штат из 40 опытных манипуляторов общественным мнением. Им удалось справиться со стоявшей перед ними крайне сложной задачей: оружейная фирма накопила уже большой опыт ведения кампаний в прессе, не раз круто менявший
