виду искусства. На самом деле Вениамин, наслушавшись рассказов сверстников о том, как в учебных заведениях порою ребята с последних курсов измываются над новенькими студентами, решил пойти туда, где, как он понимал, будут такие же маменькины сыночки, как и он сам. Скрыв настоящую причину своего выбора, Вениамин объяснил матери, что давно уже решил, кем будет в будущем, и не стоит его отговаривать от этого выбора. Матери ничего не оставалось делать, как согласиться.
Тщательная подготовка и природный талант дали свои результаты, и Вениамин был зачислен на первый курс театрального училища. Учился он хорошо, так как с первых дней его захватила театральная жизнь, где можно было перевоплощаться в разных героев. Вениамин был натурой мечтательной и в детстве всегда пытался представить себя то отважным рыцарем, то пылким влюбленным. И вот теперь он мог себе позволить воплотить свои мечты в реальность. И пусть это происходило только на сцене, его это вполне устраивало.
Прошли годы учебы, и Вениамин был принят в один из театров Санкт-Петербурга, тогда еще Ленинграда. В те годы трудно было вот так в одно мгновение стать известным артистом. Для этого надо было иметь не только природный талант, но и хорошие связи «наверху», которых у Вениамина и у его родителей не было. Но это не останавливало молодого артиста, и он в душе мечтал когда-нибудь стать известным. Шли годы, но ничего не менялось.
И вот наступили девяностые. Союз рухнул, а вместе с ним и все мечты, и надежды. Полстраны оказалось за бортом благополучия, и первыми в этом списке были артисты. Людям хотелось хлеба, а зрелища им были не нужны. На тот момент у Вениамина была жена и маленький ребенок, которых нужно было чем-то кормить. Но он не имел такой возможности. Их театр закрылся до лучших времен, а чем-то другим он просто не умел заниматься. Его жена работала учительницей в школе, и ее мизерной зарплаты не хватало на то, чтобы содержать ребенка и безработного мужа. Наступил момент, когда она просто собралась и уехала к родителям, жившим в сибирской деревне, из которой она приехала в свое время. Вениамин все чаще стал прикладываться к бутылке и уже подумывал о самоубийстве. Так, наверное, и случилось бы, если б в его жизни не появился Алексей Петрович.
Они встретились случайно на дне рождении у одного из друзей Вениамина – тогда таковые еще имелись. В разговоре Григорович пожаловался успешному бизнесмену на свою судьбу, и тот обещал помочь. И вот с легкой руки благодетеля Вениамин отправляется в Москву, где на деньги Алексея Петровича открывает современный театр и становится его режиссером. Странное дело, но благодетель ничего не просил взамен, и Григорович воспринял это как помощь хорошего человека, который проникся к нему доверием. Конечно же, большую часть выручки от гастролей Алексей Петрович забирал себе, но этот факт нисколько не смущал Вениамина. Он был доволен своей жизнью. Со временем его театр приобрел известность, и сам Вениамин принимал в этом большое участие, воплощая в жизнь самые смелые проекты.
Так длилось несколько лет, пока в один прекрасный момент Алексей Петрович не сделал Вениамину весьма сомнительное предложение. И вот тогда Григорович понял, что пришла пора платить по счетам. Отказаться он не мог, так как был обязан этому человеку, но и принять его предложение означало подписать себе смертный приговор. В конечном счете Вениамин согласился. А что ему оставалось делать? Как говорится, пан или пропал. В данном случае это было как раз про него. С этого дня не было ни одной ночи, которую бы Вениамин проспал спокойно. Ему все время чудилось, что за ним уже пришли… Но шло время, и ничего такого не случалось. Кроме того, за свои услуги Вениамин стал получать хорошие деньги, на которые смог воплотить свои давние мечты в реальность. Он купил под Москвой дом, завел породистую собаку и домработницу. Купил хорошую машину – в общем, стал успешным человеком. Со временем его страхи ушли на задний план, и их место заняла жажда обогащения. Как говорится, аппетит приходит во время еды. Так длилось до того рокового вечера…
Вениамин Сигизмундович открыл глаза и вернулся к реальности. «Нет. Надо настоять на своем и убедить Алексея Петровича прекратить пока наш совместный опасный бизнес, – подумал режиссер. – В случае чего он-то останется ни при чем, а мне придется доживать свой век в местах не столь отдаленных».
Когда Лев вошел в кабинет, Стас уже читал утренние сводки. Это было странно, ведь обычно Стас опаздывал и уж тем более, приходя на работу, не хватался сразу за дела. Ему требовалось выкурить сигаретку, выпить чашку чая, и только после этого он был готов выслушать планы на день, которые составлял его напарник. Поздоровавшись с ним, Гуров сел за свой стол.
– Может быть, я что-то пропустил? Снега вроде бы за окном не вижу…
– Не понял. Ты это о чем? – Стас удивленно посмотрел на друга.
– Не пойму, чем вызвано такое стремление к работе? Раньше я за тобой подобного не замечал.
– Решил измениться в лучшую сторону. – Стас снова стал просматривать отпечатанные листки.
– Ну что же, похвально. – Лев посмотрел на часы. – Наш молодой, по всей видимости, перенял твою привычку опаздывать на работу.
– По-моему, это ты сегодня пришел после меня. Или я ошибаюсь? – Пододвинув к себе пепельницу, Крячко достал пачку сигарет.
В это время дверь открылась, и на пороге появился Илья. Было видно, что он спешил. Его волосы были растрепаны, а куртка расстегнута.
– Транспорт сегодня плохо ходит, пришлось две остановки пешком прошагать.
– Пешком – это полезно, а вот на работу надо приходить вовремя. Старайся заранее предугадать будущее развитие событий, – назидательно сказал Гуров.
Стас покосился на друга.
– Больше не повторится, Лев Иванович, – убедительно сказал Илья.
– Верю. Поэтому и не ругаюсь. Порядок должен быть во всем. А то сначала начнешь на работу опаздывать, потом выпивать не в праздники, а потом и вообще скатишься неизвестно куда. Все начинается с малого.
Гурову нравилось то, что он говорил, и он хотел было продолжить, как вдруг Стас перебил его:
– А как фамилия режиссера театра? – При этом он щелкал пальцами.
– Какого театра? «Фурора»?
– Ну, естественно. Какого еще? – нетерпеливо ответил Стас, еще раз заглянув в листки.
– Григорович… – Гуров понял, что Стас нашел что-то интересное, и подошел к его столу.
– Вот посмотри. – Крячко протянул один из листков Льву, ткнув пальцем в середину текста. – Читай!
«Сегодня, около девяти часов утра, в поселке Солнечный, в лесополосе, был обнаружен труп гражданина Григоровича, проживающего там, же в поселке. По версии следователя, смерть произошла по причине сердечного приступа».
Секунду подумав, Гуров отбросил листок в сторону, бросился к своему столу и, схватив куртку, направился к двери.
– Поехали! Быстро!
Крячко не надо было повторять два раза. Он и сам понимал, что найденная им информация требует немедленной проверки. Спустя несколько минут они уже ехали по направлению к поселку.
Дорога заняла немного времени: на дорогах не было пробок. Справа от поселка находилась небольшая роща, сквозь молодую листву которой просматривался дом режиссера, даже издалека казавшийся неуютным. Да и стоял он, можно сказать, на отшибе – до поселка было минут десять ходьбы пешком. Чтобы, к примеру, сходить в ближайший магазин, пришлось бы топать по узкой тропинке через рощу. Правда, до дороги от дома было рукой подать.
Гуров съехал с трассы и остановил машину. Уже подходя к дому, сыщики увидели, что во дворе суетились несколько человек.
– Одни незнакомые лица, – сказал Крячко.
– А откуда нам их знать? Здесь пока работают местные коллеги, – не оборачиваясь, ответил Гуров.
– Твое «пока» меня несколько пугает, Лев. Не хочешь ли ты сказать, что мы еще и этим делом будем заниматься?
– Еще не знаю…
Стоило сыщикам войти во двор, как к ним тут же подошел молодой человек в темном костюме.
– Следователь Петров. Меня предупредили, Лев Иванович, что вы приедете. Я так думаю, одна голова хорошо, а две лучше.
– Это вы к чему? – Гуров сдвинул брови.
