Гуров вдруг почувствовал, что пол куда-то поехал, а лицо Мишкина стало огромным и заслонило собой все. Гуров попытался крикнуть, позвать на помощь, но из горла вырвался только слабый хрип. Глядя в ухмыляющееся лицо Мишкина, Гуров попытался достать его кулаком. Руки не слушались, и сыщик провалился в темноту. Последнее, что он слышал, был хриплый голос Мишкина.
– Готов! – проговорил он. – Аккуратно берем и выносим... Что ж ты, друг, так напился с утра-то?
Телефон нетерпеливо зазвонил. Крячко, не отрываясь от документов, протянул руку и взял трубку.
– Стас, ты Марии звонил? – Звонил Орлов.
– Звонил, – рассеянно ответил Крячко. – Спросил ее, забирал ли Лева утром папочку с собой...
– Какую папочку? – заорал генерал. – Я тебя просил выяснить, не знает ли Мария, куда Левка подевался!
– Петр, мне нужно было в лоб ей влепить? Дескать, Лева у нас пропал. Когда ты его в последний раз видела? – Станислав вздохнул. – А так я выяснил, что Гуров утром уехал. И поехал он на работу. Кстати, голос у Марии странный. Не поссорились ли они опять?
– Что ты мелешь, Стас? – вновь сорвался Орлов. – Лева пропал, а ты о какой-то ерунде говоришь!
– Петр, первый раз, что ли, такое случилось? – Разговор начал утомлять Крячко. – Сколько раз Лева исчезал, никого не предупредив...
– Ты на часы посмотри! – Генерал, похоже, был в ярости. – Когда это было, чтобы Левка на целый день пропадал и ни с кем не связался? Или ты знаешь, где он торчит сейчас, да скрываешь?
– Ничего я не знаю, – пожал плечами Станислав и посмотрел на часы.
Стрелки застыли почти на восемнадцати. Только сейчас Крячко понял, что случилось нечто серьезное. Гуров не мог пропасть так надолго, никого не предупредив. Задрожавшими руками Крячко достал из пачки «Мальборо» сигарету.
– Петр, искать надо Леву! – выдохнул он в трубку.
– Пенек! – заорал генерал. – Я тебе об этом уже полчаса говорю. Поднимай всех на уши! Может, видел кто Гурова. Куда он мог пойти?
– Только к аналитикам, – вспомнил Крячко. – Они ему к утру обещали информацию с пленки обработать. Неужели он один поехал киллеров брать? Он же не дурак!
Крячко бросил трубку и выскочил из кабинета. Он промчался по коридорам, словно преследуемый привидением. В дверях аналитического отдела Станислав едва не сбил с ног Филиппова и даже не извинился. Майор удивленно посмотрел вслед Крячко и пошел своей дорогой.
Сознание тяжело возвращалось к Гурову. Сначала появились головная боль и сухость во рту. Потом заломило суставы рук и ног. И наконец стали возвращаться зрение и слух. Через полуприкрытые веки Гуров увидел электрический свет, а затем услышал и голос:
– Вот напился, урод! За рулем уснул. Совсем охренели эти чайники. Давай-ка дверку открывай, мужик. Сейчас я тебя быстро в чувство приведу!
Гуров с трудом разлепил веки. Резкий электрический свет резал глаза и причинял сильную боль. Гуров не мог понять, где он находится, он ничего не помнил. Попытался пошевелиться; руки слушались, но плохо. Обладатель голоса, увидев это движение, затряс ручку дверки.
– Вылезай, говорю, твою мать... – снова заорал он. – Или я тебя сейчас за шиворот вытащу!
– Да подожди ты, Сева, – раздался второй голос. – Может, просто плохо с сердцем человеку стало. Что ты заводишься?
– Я ему сейчас дам «плохо с сердцем»! – вновь заорал первый. – Вылезай из машины.
Гуров с трудом разлепил веки. Яркий свет переместился несколько в сторону, и сыщику удалось наконец что-то рассмотреть. Он сидел на месте водителя в своем собственном «Пежо». На улице уже стемнело, а яркий источник света оказался электрическим фонариком, которым светил ему в глаза сотрудник ДПС. Второй стоял рядом и с участием заглядывал в салон.
– Как вы себя чувствуете? – спросил он, поймав мутный взгляд Гурова.
Сыщик ничего не ответил. Только кивнул в ответ на вопрос милиционера. Он осторожно открыл дверку и с трудом выбрался из «Пежо». Первый милиционер направил луч фонарика ему в лицо, но второй убрал руку.
– Извините, мне что-то плохо стало, – проговорил Гуров, едва ворочая распухшим языком. – Сейчас таблетки подействуют, и я дальше поеду.
– Ну-ка дыхни сюда! – приказал первый и протянул Гурову трубку. – Сейчас мы посмотрим, от чего тебе плохо.
Второй милиционер только пожал плечами. Гуров не знал, пил ли он сегодня. Сыщик вообще не помнил, что произошло с ним. Какой сегодня день, он тоже не смог бы сказать даже под дулом пистолета. Единственное, что помнил Гуров, так это поездку в кафе.
Какое кафе? С кем поехал? Зачем? Что случилось потом? Все эти вопросы так и оставались без ответа. Сыщик не знал, пил ли он. Если не пил, то как объяснить такое состояние? А если пил, то зачем это было нужно?.. Поэтому и дыхнул в трубку с опаской, приготовившись предъявить служебное удостоверение. Если парни окажутся слишком приставучими.
Реакция в трубке наличия алкоголя не показала. Однако первый милиционер отступать не собирался. Он потребовал, чтобы Гуров предъявил права и документы на машину. Поняв, что так просто от него не отстанут, сыщик решил показать служебное удостоверение. На месте оказалось все. И права, и документы на «Пежо», и блокнот. Вот только удостоверения и пистолета не было ни в карманах, ни в машине! Гуров похолодел.
– А вы не из милиции? – спросил второй дэпээсник, рассматривая права сыщика. – Что-то фамилия мне ваша знакома.
– Из главка, – устало проговорил Гуров.
Милиционер согласно кивнул, видимо, вспомнив, кто такой Гуров. Он взял своего недовольного товарища под руку, извинился перед сыщиком и повел ретивого стража порядка к патрульной машине. Гуров остался один. Он сел в салон и обхватил голову руками.
Как он ни старался, ничего он вспомнить не смог. Сложилось такое впечатление, будто какой-то период жизни был безжалостно вырезан из его памяти. Каждая попытка вспомнить хоть что-то заканчивалась резкой головной болью. Вроде в кафе он поехал с кем-то знакомым. Но с кем? Этого вспомнить не мог, хотя и старался: почему-то ему казалось, что это воспоминание и есть ключ ко всему, что с ним случилось.
Когда Гуров окончательно пришел в себя, то понял, что находится на Волоколамском шоссе. На всякий случай запомнив номер дома, у которого стояла машина, Гуров поехал домой. Выяснить подробности случившегося время еще будет. Сейчас ему больше всего хотелось отлежаться и унять головную боль.
До своей квартиры Гуров добрался около половины седьмого. Мария была дома. Увидев жену, Гуров вспомнил, что у нее из-за него возникли проблемы в театре. Раз она была дома, то проблемы эти решить не удалось. Впрочем, сейчас Гуров был не в состоянии раздумывать над этим.
– Лева, может, расскажешь, где ты сегодня был? – тихим голосом спросила Мария. – Тебя даже на работе ищут.
– Ой, милая, – попытался улыбнуться Гуров, – если бы я знал это!
– Даже так? – В ее голосе послышались гневные нотки. – Великий сыщик не знает, где он был? Может, ты не помнишь и с кем? Так я освежу твою память! Только не говори, что двух проституток с Тверской ты сажал в свою машину, чтобы везти на допрос!
– Кто тебе это сказал? – Гуров схватил Марию за плечи. – От кого ты услышала такое?
– Отпусти меня. – Мария холодно посмотрела мужу в глаза. – Или я тебя так пну, что тебе женщины больше никогда не понадобятся!
Гуров понял, что Мария сделает это. Он хотел было объяснить, что ничего не помнит о прошедшем дне. Что ему позарез нужно узнать, кто и зачем подстроил его потерю памяти. Человек, который известил Марию о том, будто Гуров брал с Тверской двух проституток, должен был знать, что случилось с сыщиком.
Гуров опустил руки. Он уже открыл рот, чтобы рассказать Марии историю, мало похожую на правду, но в этот момент зазвонил телефон.
– Лев Иванович? Рад узнать, что вы в добром здравии добрались домой! – послышался в трубке знакомый голос.
