— Вставай, Князь! Отходим!
— Что? — спросонья я не очень понимал, о чем Немчук толкует.
— Шторм заканчивается. Запрет отменили. Выходим!
Сон слетел. Я торопливо засобирался: затолкал в сумку вещи, которые успел уже вытащить.
Через час мы были в море.
5
С запада, севера и востока небольшую бухту закрывали скалистые берега.
Она была открыта только на восток. Вход в бухту перекрывали два каменистых острова.
Баркас малым ходом вошел в нее.
— Четыре года назад мы нашли здесь линейный корабль. Шведский, — объяснял мне Шаталов. Мы стояли на носу баркаса. — Пока руки не доходят его обследовать.
— Какая здесь глубина? — спросил я.
После открытого простора Выборгского залива в замкнутом спокойствии бухты я чувствовал себя зажатым.
— У северного берега — метров семь, у западного — около восьми, а вот там, — Шаталов показал на гряду камней у южного берега бухты, — до пятнадцати метров. Там мы линкор и нашли. Похоже, во время сражения корабль пытался укрыться здесь, но налетел на подводные камни, разломился и затонул.
Я еще раз оглядел бухту.
— Это и есть ловушка?
— Она самая, — Кирилл Анатольевич показал за корму. — За вот тем большим островом мы спрячемся. И будем ждать… «гробокопателей».
— А если у них есть радар?
— Вряд ли.
— Вы уверены, что они появятся?
— Конечно. Я им такую «конфету» подсунул.
— «Конфету»?
— Примерно неделю назад мы с ребятами пустили в городе слух о ценности этого линкора.
— И все?
— Кое-кто уже «клюнул». Я знаю.
— Откуда?
— Вы задаете слишком много вопросов, Зураб.
— Вы даете слишком мало ответов, — парировал я.
6
Я инстинктивно зажмурил глаза, когда уходил под воду. Потом решился их чуть приоткрыть.
Маска! Она для того и сделана, чтобы тебя защитить!
Я осторожно вдохнул-выдохнул, чувствуя, что за моей спиной вверх, к поверхности, поднимаются пузырьки воздуха.
Шаталов нырнул первым и уже ушел вниз. Я видел только свет фонаря и его смутный силуэт.
И вдруг испугался одиночества. Глянул наверх, туда, где темнело днище «Стремительного», потом перевернулся головой вниз, неловко ударил ластами и пошел вдогонку за Шаталовым.
Он ждал меня рядом с чем-то большим и темным. Жестом показал, чтобы я приблизился. И… взял меня за руку. Я едва не отпрянул: что это? зачем? Шаталов потянул меня за собой, чуть вперед и вниз, вдоль темного предмета, к странному выступу. Заставил меня коснуться этого нароста.
Пушка! Настоящая пушка! Сколько ей лет? Кто ее сделал?
Я осторожно провел рукой по стволу, который сделал свой последний выстрел еще до рождения моего прадеда.
Кирилл Анатольевич дернул меня за руку и показал: наверх! Поднимайся наверх!
Я нехотя подчинился. Поднимался я медленно. Как меня и учили на курсах повышения квалификации.
Странные это были курсы: мы, трое офицеров из ВДВ, попали в одну группу с морпехами. Три недели нас учили мокрым делам. Именно так — мокрым. Мы заделывали «пробоины» в корпусе надводного корабля и подводной лодки, учились нырять с аквалангом. И прочим другим премудростям. Например, как пить водку по-ихнему, по-морскому. Странные это были курсы.
Я вынырнул метрах в десяти от борта «Стремительного». Слава Немчук и Паша Савельев помогли мне подняться на палубу и снять акваланг. Как ни хорошо было внизу, на глубине, пусть и небольшой, но воздух показался свежим и пьянящим.
— Ну как? — спросил Паша.
Я ничего не ответил. Слова могли только все испортить. Он больше ничего не спрашивал, улыбнулся: понял, мол, что ты думаешь.
Шаталов поднялся минут через десять после меня. Сам вскарабкался на борт.
Стянул маску. Его лицо светилось от предвкушения.
— Порядок? — спросил я.
— Полный. Самый полный! — Кирилл Анатольевич вскинул большие пальцы на руках.
7
Не люблю ждать и догонять… Кто это сказал? В какой книжке я мог такое прочитать? В каком фильме услышал? Название крутилось совсем рядом.
Но никак не удавалось его ухватить.
8
Мы заперли Славу Немчука и Пашу Савельева в разных каютах. На всякий случай. Паша сидел под замком тихо, а Немчук барабанил в дверь и громко матерился.
— Молодец, Зураб, — Шаталов удовлетворенно потирал руки. Но тут же запечалился:
— Не думал, что Слава и Паша в этом замешаны.
Я почувствовал что-то неладное утром, на второй день засады. Немчук и Савельев о чем-то тихо переговаривались в рубке. Слава горячился, а Паша вяло возражал.
Они замолчали, когда я вошел в рубку:
— Что нового? — спросил я.
— Шторм приближается, — ответил Слава. — Уходить надо.
— Шторм? — Я оглядел безоблачный горизонт.
— По радио только что передали, — пояснил Слава.
— Понял.
Я вышел на палубу и сел на носу. Солнце едва поднялось над горизонтом, но уже припекало. Думать было лень.
Шторм приближается… По радио только что передали… Но… Радиостанция еще не работает!
Накануне вечером Шаталов заметил, что аккумуляторы у переносной станции сели. Слава предложил подсоединить радио к сети баркаса, но Кирилл Анатольевич отказался. Он уже подозревал? Или — опасался?
Шаталова я нашел внизу, он заканчивал зарядку аквалангов.
— Кирилл Анатольевич, давайте поговорим начистоту.
— Что-то случилось?
Я глубоко вдохнул и выпалил:
— Вы своих ребят тоже подозреваете?
— Не понял? — Он аккуратно положил акваланг в специальный шкаф и взял следующий. — С чего вы взяли?
— Радио можно было к сети подключить. Пока аккумуляторы заряжаются.
— Конечно.
— Почему вы этого не сделали?
— Не подумал.
— Знаете, что самое интересное?
— Что?
