девушка – никаких лишних хлопот. По сравнению с нашим славным Крячко просто конфетка. Но все равно нехорошо так спаивать девушек, Гуров! Представляешь, как бедняжка будет чувствовать себя утром?
– Присутствие знаменитой актрисы ее подбодрит, – улыбнулся Гуров. – Но вообще-то в ее состоянии я нисколько не виноват. Мне она досталась уже готовой. Тебе еще повезло – сначала она страшно ругалась матом.
– Да, я просто везунчик, – с иронией сказала Мария. – Так ты привел ее, чтобы меня порадовать?
– Нет, я привел ее потому, что у меня не было другого выхода, – серьезно сообщил Гуров. – К сожалению, дела совсем плохи, Мария.
– Я так и поняла, – кивнула Мария. – На наш домашний телефон уже несколько раз звонили – спрашивали тебя. По их тону я поняла, что дела идут неважно. Спать я, конечно, уже не могла.
– Когда последний раз звонили? – спросил Гуров.
– Совсем недавно. А вообще за последние полтора часа звонков было не менее шести. Все время незнакомый голос. Что происходит, Гуров?
– Хотел бы я знать, что происходит, – хмуро сказал Гуров. – Паны дерутся, у холопов чубы трещат... Ты что-нибудь знаешь об Управлении электронной и сверхточной связи?
– Спроси что-нибудь полегче, – со вздохом сказала Мария.
– Вот и я не знаю, – покачал головой Гуров. – И мне это очень не нравится. Знание – сила.
– Ты вообще спать сегодня собираешься? – спросила Мария. – Я, слава богу, могу себе позволить валяться завтра до десяти. Теперь, когда ты дома, я успокоилась и иду спать. Если будешь есть – ужин в холодильнике. Советую отключить телефон.
– Боюсь, что спать мне сегодня не придется, – ответил Гуров. – И телефон пусть останется как есть. Я буду ждать звонка.
– Наша служба и опасна и трудна... – вздохнула Мария. – Только какой дурак выдумал, что она еще и не видна? Служит Гуров, а страдают все... Ладно, спокойной ночи!
Едва она удалилась, зазвонил телефон. Гуров сумрачно посмотрел на аппарат, немного помедлил и снял трубку.
– Слушаю, Гуров! – сказал он.
В ухо ему словно ударило эхо снежного обвала, а потом уже знакомый взвинченный голос проскрежетал:
– Гуров, тебе когда-нибудь говорили, что ты идиот?
– Только что сказали, – не моргнув глазом, ответил Гуров. – А в чем, собственно, дело, полковник Любимов? Знаете поговорку: «Юпитер, ты сердишься – значит, ты не прав»?
Его собеседник как будто на мгновение опешил, но очень быстро пришел в себя.
– Не строй из себя умника! – прорычал он. – Посмотрим, что ты дальше запоешь, мент! Ты что себе позволяешь, понимаешь?!
– А что – я кому-то на ногу наступил? – невинным тоном спросил Гуров.
– Не строй из себя придурка! – неистовствовал Любимов. – Где машина? Где документы моего сотрудника? Где девка? За все ответишь!
– Все-таки позволю себе еще раз напомнить про Юпитера, – спокойно сказал Гуров. – Ты, Любимов, оттого сейчас дергаешься, что допустил ощутимый промах в работе и тебе хочется поскорее его замазать, чтобы самому не отвечать перед начальством. Вот ты и пытаешься нагнать на меня страху. Только меня так просто не напугаешь. Даже сверхточной связью. Я согласен на переговоры, но только в том случае, если они будут вестись по моим правилам, понятно?
– О чем ты говоришь? – уничтожающе произнес Любимов. – Какие переговоры? Ты вообще понимаешь, в каком ты дерьме оказался?
Он продолжал хорохориться, но в его голосе уже не было прежней уверенности. Гурову был прекрасно известен такой тип людей – они привыкли все брать нахрапом, и остановить их можно было, только проявив не меньшую волю. Иного обращения они не понимали. Поэтому Гуров спокойно продолжал гнуть свою линию.
– Мы оба оказались в дерьме, полковник, – заметил он. – Поэтому я и предлагаю переговоры. Чтобы выработать какое-то компромиссное решение. Ведь нам обоим нужно выбраться из этой ситуации с наименьшими потерями, согласен? Если не согласен, то я оставляю за собой право распорядиться полученной информацией по собственному усмотрению...
– Так, значит? – зловеще протянул полковник Любимов и с большой неохотой затем сказал: – Ладно, уговорил! Говори, какие у тебя условия! Посмотрю, что могу для тебя сделать...
– Ты это делаешь прежде всего для себя, – хладнокровно заметил Гуров. – А мои условия просты. Мы просто встретимся вдвоем и поговорим без свидетелей.
– Ладно, согласен. Когда и где? – нетерпеливо спросил Любимов.
Гуров не торопился – ему не хотелось упустить впопыхах что-нибудь важное.
– По вашей милости я остался без колес, – сказал он. – «Пежо» у вас?
– Можно сказать и так, – хмыкнул Любимов. – Но за свою тачку можешь не беспокоиться. Нам она на хрен не нужна, по правде сказать. Если хочешь, я могу пригнать тебе ее лично. Устраивает?
– Вполне, – сказал Гуров. – Лучше и не придумаешь. Тогда подъезжай завтра прямо к главку. Там и поговорим. К десяти утра.
– Это несерьезно, – заметил Любимов. – Переговоры должны вестись на нейтральной территории.
– Моя машина и будет этой территорией, – ответил Гуров. – На любой другой ты непременно расставишь по всем углам своих «связистов». А они у тебя драчуны, Любимов. Уверен, что так нам обоим будет спокойнее.
– Ну, может быть, – сказал Любимов. – Черт с тобой! Сделаю по твоему капризу. Только не воображай, что тебе повезло, Гуров. Я от тебя не отступлюсь. Ты будешь вспоминать меня до самой смерти.
– Я повешу твой портрет над кроватью, – проникновенно сказал Гуров.
– Если она у тебя будет – кровать, – гнусным голосом заметил Любимов.
Глава 16
Рано утром Гуров попрощался с Марией и попросил ее быть осторожнее.
– Не знаю, во что я ввязался, – сказал он. – Но ничего хорошего ждать не приходится. Этим людям нельзя доверять. Они способны на все. Они вполне могут и до тебя добраться. Поэтому, если заметишь что-нибудь подозрительное, сразу свяжись со мной, ладно?
– Это называется – утренний заряд бодрости, – иронически заметила Мария. – Ну что же, учту. А с этой твоей что делать?
Гуров поморщился. Надежда продолжала оставаться самым слабым местом в его схеме. У него была слабая надежда, что после вчерашнего она проспит хотя бы до полудня, поэтому он сказал:
– Пока не буди ее. Для меня важно, чтобы она как можно дольше не показывала нигде своего носа.
– Я не могу ее здесь весь день сторожить, – возразила Мария. – Может быть, приковать ее наручниками к батарее?
– Это не наш метод, – меланхолично сказал Гуров. – Хотя у меня самого было такое искушение. Но она будет кричать. Нет, это определенно не подходит. Будем надеяться, что до ее пробуждения ситуация как-то разрешится.
– Господи, что происходит? – с чувством сказала Мария. – У меня такое впечатление, будто ты ищешь вчерашний день. Человек, потерявший собственную тень. У тебя вон даже лицо осунулось.
– Лицо расправится, – пообещал Гуров. – Не обращай внимания. И вчерашний день найдется, но, конечно, не сразу... Как-нибудь я тебе все объясню, но сейчас мне нужно бежать. Я созвонился с Петром – мы должны встретиться, прежде чем отправимся в главк. У меня в запасе всего пятнадцать минут...
До генеральского дома Гуров добрался, как и рассчитывал, полностью уложившись в четверть часа. Орлов лично встретил его в дверях, уже облаченный в мундир, чисто выбритый и благоухающий одеколоном. Они молча пожали друг другу руки, и генерал, не задавая вопросов, сразу увел Гурова к себе в кабинет.
Он даже не предложил ему чашку кофе, и это свидетельствовало о том, что Орлов очень сейчас далек от душевного равновесия. Внешне это, впрочем, почти никак не проявлялось – лишь его недоверчивый цепкий взгляд выдавал крайнее нетерпение. Тем не менее генерал терпеливо ждал, пока Гуров заговорит
