При виде денег у Никиты загорелись глаза, но тут же опять потухли. Он вздохнул и признался:
– Вы сказали, что в два раза больше дадите. А я для понта сказал, что он мне пятьдесят дал. Двадцатник на самом деле. Выходит, мне от вас только сорок причитается?
– Вон ты о чем! – понимающе воскликнул Гуров. – Хотел сбегать – у кого-нибудь полтинник по такому случаю занять? Неумно это, Никита! Мне ведь важна не сумма. Мне нужны деньги, которые он в руках держал. А сотню я тебе дарю, не расстраивайся!
– Правда? – обрадовался Никита и быстро схватил деньги. – Вот спасибо! Доллар, он и в Греции доллар! А эта двадцатка его, не сомневайтесь! Это я уж вам без балды...
Он с превеликой осторожностью извлек из кармана джинсов сложенную вдвое бумажку и, держа ее за уголок, протянул Гурову. Похоже, он уже смекнул, в чем дело.
Гуров так же осторожно взял купюру и, стараясь лишний раз не касаться ее, положил в пустое отделение бумажника. Затем он сразу же встал и, похлопав Никиту по плечу, сказал:
– Ну, прощай, земляк! Успехов тебе и горячей любви пылких гречанок! Кстати, на родине теперь вина хоть залейся. Правда, большей частью паленого – здешнее вроде получше будет. Но и то – виноградники тут, наверное, не вырубали... А вообще, приезжай – сам сравнишь!
– Ага, как-нибудь обязательно выберусь, – фальшиво сказал Никита, едва не подавившись костью.
Гуров засмеялся и пошел к выходу. Теперь, когда долгожданная встреча, можно сказать, состоялась, ему здесь нечего было делать. Разговор с земляком, пострадавшим от сухого закона, был записан на диктофон. Сейчас Гурову не терпелось вернуться на корабль и повидать подполковника Баранова, которого наверняка заинтересовала бы эта запись. При определенной осторожности эту встречу можно будет организовать не откладывая – лишь бы подполковник оказался на месте. «Эх, знать бы заранее, что мне в руки попадет эта купюра, так и Баранов мог бы чуток подождать с отправкой! Наверное, придется второй раз ему к коллегам обращаться. На бумаге вполне могут быть отпечатки пальцев – ведь не в резиновых перчатках заказчик с этим прощелыгой расплачивался! Вообще-то, лучше бы он со мной лично поговорил – тут Никита совершенно прав в своем негодовании, – но у нашего общего товарища кишка тонка. Он всеми силами старается соблюсти анонимность и сохранить шкуру нетронутой. А время поджимает...»
– Время поджимает... – повторил он вслух.
И вдруг за его спиной знакомый голос насмешливо произнес:
– Что же вы не торопитесь, раз время поджимает?
Гуров повернулся как ошпаренный. Перед ним, улыбаясь до ушей, стояла журналистка Арина.
Глава 15
Гурову показалось, что земля уходит у него из-под ног. Эта чертова девчонка просто истинная ведьма! Каким образом она здесь оказалась? У Гурова появилось жгучее желание хорошенько надрать нахалке уши. Но она и без того выглядела сейчас довольно жалко, несмотря на дерзкую улыбку, – лицо в синяках и царапинах, да еще слегка оплывший левый глаз – все-таки ночью ей уже досталось.
Гуров сосчитал в уме до десяти, а потом, старательно понижая голос, спросил у Арины:
– Простите, я никак не рассчитывал, что вы будете таскаться за мной как хвост – иначе обязательно пригласил бы вас разделить трапезу. Увы, все уже съедено, а я собираюсь вернуться на «Гермес», извините.
– Врете вы все! – с неожиданной грустью сказала Арина. – Никуда бы вы меня не пригласили.
– А вас это очень огорчает? – неожиданно развеселившись, спросил Гуров. – Ну, посмотрите на себя, Арина! Молодая, красивая девка, а вертишься вокруг старого хрыча, даже пострадала на этом поприще! И тебе одно расстройство, и мне неудобство... Давай договоримся – каждый отныне живет своей жизнью, согласна? Неужели ты не можешь найти себе кого-нибудь поинтереснее? Посмотри, сколько вокруг молодых мужиков – загорелых, накачанных... Ну?
Она посмотрела на него, прищурив хитрый глаз.
– Вы хотите сказать, что эти красавцы, которые торчат днем в бассейне, а вечером в баре, и есть интересные мужики? – саркастически спросила она. – Да они двух слов связать не могут! И потом, не очень-то заноситесь – может, у меня к вам чисто профессиональный интерес?
– Что это значит? – мгновенно настораживаясь, поинтересовался Гуров.
Она победительно усмехнулась и небрежным тоном сказала:
– А у меня в вашем лице, похоже, большая сенсация наклевывается, старший оперуполномоченный Гуров! Кстати, а Стасу вашему порошочек тоже подложили? Или не успели все-таки?
У Гурова потемнело в глазах. Так опростоволоситься – эта пронырливая девчонка знает о нем все! Но каким образом? Что произошло? Неужели она связана с великановской шайкой? Но зачем тогда ей понадобилось раскрывать свои карты?
– Вам случайно не стало плохо? – с тревогой спросила Арина, заглядывая Гурову в лицо.
В ее рыжеватых глазах было много нахальства, но в них также была и та искренность, которой никогда не увидишь в глазах преступника. Нет, Гуров никак не мог поверить, что она связана с Великановым. И потом, зачем бы тогда ей пришлось отбиваться бутылкой от коварного помощника капитана? Нет, она, конечно, нахалка, взбалмошная девчонка – кто угодно, но только не преступница. Гуров потряс головой и сказал:
– Нет, мне не то чтобы плохо, но нехорошо – это уж точно! Знаете, Арина, все это мне очень не нравится. Вы знаете то, что вам знать никак не положено, а теперь и я хочу знать, откуда вы это знаете. Понимаете, из-за вас может сорваться очень серьезная операция. А кто будет виноват?
– Разумеется, вы, – с невинным выражением лица ответила Арина.
– Разумеется, – сурово подтвердил Гуров. – Поэтому я должен с вами серьезно разобраться. Давайте присядем куда-нибудь и поговорим начистоту.
– Значит, вы все-таки приглашаете меня в ресторан? – обрадовалась Арина. – Не было счастья, как говорится...
– Только не в этот, – смущенно сказал Гуров, оглядываясь на вертящуюся дверь ресторанчика, где все еще расправлялся с остатками завтрака земляк Никита. – Там неважно готовят. Давайте поищем что-нибудь поприличнее.
– Давайте поищем, – согласилась Арина и первой пошла вперед, помахивая сумочкой на длинном ремешке.
Гуров пошел рядом, поглядывая на эту маленькую женщину со смешанным чувством досады и восхищения.
– Так, может, вы мне объясните, откуда... – начал он.
– Откуда я знаю про ваши штучки, старший оперуполномоченный Гуров? – небрежно спросила она. – Да с ваших собственных слов. Ваших и вашего приятеля, от которого вы все время, как Иуда, отказывались. Вы забываете, что я профессионал. Я давно почувствовала, что с вами что-то неладно, и всюду таскала с собой диктофон. Вчера ночью он наконец мне пригодился. Пока вы бурно переживали вторжение, я незаметно сунула диктофон под кровать. А когда ваш друг ушел, я вернулась за расческой и преспокойно забрала диктофон обратно. Запись получилась не ахти, но я на слух не жалуюсь. Так что все просто, дорогой товарищ Гуров! – Она насмешливо посмотрела на него. – Ну и что – сбросите теперь меня за борт?
– Вообще-то не мешало бы, – пробормотал он. – Хотя бы для того, чтобы скрыть свой позор. Не представлял, что можно так проколоться на старости лет! Подумать только – вы все время вились вокруг меня, рассчитывая выудить сенсацию, и все-таки добились своего!
– Ничего, бывает! – утешила его она. – И вовсе не поэтому я вокруг вас вилась, между прочим! Вы мне действительно симпатичны, что бы вы там ни думали. В доказательство я эту пленку хоть сейчас вам могу отдать, хотите?
– Хочу, – сказал Гуров. – Только одной пленки мало. Мне нужно, чтобы вы дали слово молчать.
– Вообще молчать или только о ваших тайнах? – поинтересовалась Арина и тут же добавила: – И как долго молчать? И как я должна давать слово – клясться на Библии или у вас в милиции есть какой-то другой способ? Кажется, нужно давать подписку о неразглашении, да?
– Привлечь бы вас за незаконное прослушивание жилища! – мечтательно сказал Гуров. – Чтобы в следующий раз неповадно было...
– Будете пугать – никакой пленки не получите! – предупредила Арина. – И вообще завтра весь теплоход будет знать, что на борту находятся менты с секретной миссией. Вот увидите, я так и сделаю!
