– Вы были бы бесспорно правы, но только в том случае, если бы существовали свидетельства, доказывающие то, что мистер Хейес нападал на вашего клиента. Однако единственное свидетельство, которое я здесь слышал, сводится к тому, что мистер Дюпре размахивал ножом и наносил им удары мистеру Хейесу. Он даже угрожал офицеру Бакли.
– Тем не менее офицер Бакли не видел того, что произошло в комнате для встреч с адвокатами в очень важный промежуток времени между тем моментом, когда он их запер вдвоем, и тем, когда увидел, как мой клиент наносит удар ножом мистеру Хейесу.
Робард усмехнулся и наклонил голову.
– Мисс Джеффи, вы получаете пятерку, нет, пятерку с плюсом... за стремление к победе, и все-таки приз от вас ускользнул. Я отказываю в освобождении на поруки подозреваемого в убийстве Уэнделла Хейеса и назначаю залог под поручительство в деле об убийстве сенатора Тревиса в один миллион долларов. Если нет каких-либо других доводов и возражений, судебное заседание считается закрытым.
– Он даже не обратил внимания на то, что вы сказали, – мрачно заметил Дюпре.
– А я и не рассчитывала на то, что он примет мои доводы во внимание, Джон.
– Значит, меня можно считать трупом?
– Вовсе нет. Я же говорила: наш судмедэксперт готов свидетельствовать, что ваши раны могли быть получены только в результате самообороны. Другим словами, вы получили их, защищаясь, а не нападая.
– Так почему же вы не сказали это судье?
– Потому что была уверена – подобные доводы вряд ли смогут изменить мнение столь твердолобого судьи, как Робард. Кроме того, я хочу припасти парочку-другую сюрпризов для суда. Мы прорабатываем и еще целый ряд направлений защиты. Так что не отчаивайтесь.
Аманда поговорила с Дюпре еще несколько минут, а затем жестом дала знать Ларри Маккензи, что ее клиента можно отвести назад в тюрьму.
– Мне было неприятно наблюдать, как этот таракашка морочит вам голову, – сказал Маккензи, резко дернув Дюпре за кандалы и таким образом заставив его встать.
– Извините за неприятный сюрприз, но мне пришло в голову вызвать вас в качестве свидетеля только после того, как со своими показаниями выступил Бакли.
– Не стоит извинений, – сказал Маккензи, и все-таки Аманда почувствовала, что какая-то обида на нее у конвоира осталась.
– Аманда, спасибо за предварительный просмотр потрясающего представления, – обратился к ней Керриган, едва Дюпре вывели из зала.
– Наша главная цель заключалась в том, чтобы доставить вам удовольствие.
– Неужели вы и в самом деле собираетесь доказывать, что Дюпре убил Уэнделла Хейеса в целях самозащиты?
– Посмотрим...
– В таком случае – удачи вам.
Аманда уже заталкивала папки в дипломат, когда к низкой перегородке, отделявшей первый ряд зрителей от адвокатских мест, подошла Грейс Рейнолдз, репортер из 'Орегонца'. Грейс была стройной брюнеткой лет тридцати. Раза два она брала интервью у Аманды для газетных очерков и однажды участвовала с ней в вечеринке, когда за той и другой ухаживали адвокаты из одной фирмы.
– Привет, – сказала Грейс. – Судью ты прямо-таки ошарашила и покорила. Я не видела, чтобы Айвен Грозный так много улыбался со времени последнего вынесенного им смертного приговора.
– Мы ведем частную беседу, Грейс, или ты берешь у меня интервью?
– Ну, Аманда, ты же не будешь строить из себя 'Суровую Аманду Джеффи – ненавистницу журналистов' в разговоре со своей старой собутыльницей?
– Не знаю, не знаю...
– А я надеялась, что ты дашь мне настоящий эксклюзив о сутенере-убийце.
Аманда брезгливо поморщилась:
– Ты что, собираешься его так именовать в своей статье?
– На собрании редакционной комиссии предложен именно такой заголовок. Конечно, я могу возразить против мнения редакции, если ты докажешь, что подобное название подпадает под закон о клевете. Правда, не пытайся вешать мне на уши ту смехотворную сказочку, которую ты рассказывала судье.
– Наверное, я теряю свои адвокатские навыки, если люди перестают мне верить.
– Скорее, трезвый рассудок. Твое выступление было самым вызывающим из всех слышанных мной со времени защиты 'Твинки'.
– И разве та защита не была удачной?
– Не помню. Итак, я получу свой эксклюзив?
– Прямо сейчас вряд ли. Зато я обещаю вспомнить о тебе, когда созрею для подобного интервью, если только ты ответишь на один вопрос.
– Спрашивай.
– Ты же была в здании тюрьмы в тот день, когда был убит Хейес?
– В приемном отсеке. – Она покачала головой. – Опять та же бредятина!
