— А, Валечка, здравствуйте! — загнусавил он, весьма довольный произведенным эффектом. — Сколько лет, сколько зим! А ловко вы меня тогда облапошили.
Ведь я чувствовал, что неспроста вы появились у нас в Бюро. Но каюсь — провели старика. Читал, читал в «Явке с повинной» ваше, с позволения сказать, расследование. Написано ловко, я бы даже сказал неплохо, вот и Женечка подтвердит, — кивнул Виктор Эммануилович на Бахтенко, который стоял, прислонившись к дверному косяку. — Только теперь, Валечка, должок за вами, а долги платить нужно, так ведь, или вас Обнорский иному учит? Что же вы молчите, словно аршин проглотили, или я не прав?
— Чего вы хотите? — спросила я, чувствуя предательский звон в ушах и отчетливо сознавая, что влипла.
— Покажите мне бумаги, которые вы забрали в «Сумерках».
— А если я откажусь?
— Мы ведь можем и сами их забрать.
Но мы люди демократичные, любим, чтобы все было добровольно.
Я гордо молчала.
— Не хотите добровольно. Ладно. Женечка, — обратился Виктор Эммануилович к Бахтенко, — принеси, пожалуйста, сумочку нашей гостьи.
Женя поставил перед Виктором Эммануиловичем мою сумку. Зловредный старикашка достал из нее пачку грязных бумаг и положил их на стол.
— Большое спасибо за документики, я их внимательно изучу, — сказал Виктор Эммануилович. — А у меня к вам, кстати, есть еще одно дело: не хотите ли вы, Валентина Ивановна, стать нашим человеком, так сказать, агентом влияния в «Золотой пуле». Иногда — уверяю вас, очень редко — я буду обращаться к вам с просьбами, в которых вы, я надеюсь, мне не откажете. Это будут очень несложные просьбы: опубликовать убедительной материал в «Явке с повинной» на ту тему, которую мы вам подскажем, или просто рассказать, что творится в вашей «Золотой пуле». Деньгами мы вас не обидим — вам ведь нужны деньги, правда?
— Благодарю вас, я хорошо зарабатываю.
— Где-то я уже слышал это, — поморщился великий инквизитор. — Вы когда-нибудь задумывались о мотивах предательства?
— А эту фразу я уже где-то читала!
— Что ж, похвально, Валечка, похвально. Радует и то, что Андрей Викторович Обнорский старается брать к себе в Агентство людей образованных. Ну так что, согласны?
— Не согласна.
Виктор Эммануилович задумчиво посидел, потом вскочил с места — довольно резво для его возраста, я зажмурила глаза, ожидая, что сейчас он ударит меня по лицу. Но ничего не произошло.
Я открыла глаза. Виктора Эммануиловича уже не было в комнате.
— Ты можешь идти домой, — хмуро сказал мне Женя Бахтенко, — метро здесь рядом.
Бахтенко открыл дверь. Я кубарем скатилась с лестницы. В поисках выхода я долго блуждала по лабиринту дворов, пока не оказалась в крошечном тупиковом дворике с трансформаторной будкой. Неожиданно я поняла, что меня окружают одни предатели: Скрипка, променявший меня на Агееву, Вронский, сдавший меня этим бандитам из БРР, Женя Бахтенко, рассказавший о найденных мною документах Виктору Эммануиловичу. Я дала волю душившим меня слезам, а отрыдывшись, обрела способность соображать и выбралась на набережную. Метро действительно было рядом. Я шла, не замечая снега, который слепил глаза, и пыталась думать. Наверное, мне следовало утопиться. «Утопление. Черная речка. Горностаева», — представляла я рубрики завтрашней сводки, глядя на черную воду. Внизу по гранитному бортику, смешно перебирая лапами, бежала ворона. Перья ее были взъерошены на ветру.
Домой я пришла в состоянии полной раздрызга.
— Где ты ходишь? — напустилась на меня Сашка. — Звонила Агеева. Она хотела узнать, что тебе удалось найти в библиотеке по запросу Скрипки. Я не стала говорить ей, что сегодня последний вторник месяца и библиотека закрыта.
— Я была в гостях. Включи мне, пожалуйста, воду в ванной. Я немного погреюсь, а потом все тебе расскажу.
Сашка подозрительно посмотрела на меня и отправилась в ванную. Я заглянула в комнату, где мать укладывала Машку спать. Увидев меня, маленькая мартышка выбралась из кровати и закричала: «Хочу к Вале». Я взяла ее на руки прижала к себе худенькое тельце и пообещала, что в воскресенье мы обязательно пойдем в Сосновку кататься на большой лошади.
Зазвонил телефон, и Сашка принесла мне трубку.
— Слушай, Горностаева, — услышала я голос Скрипки. — Что ты себе позволяешь? Когда ты наконец принесешь мне материалы про отравления и яды? Ты что, не понимаешь, что из-за твоей безответственности мое расследование оказывается под угрозой срыва?
— Я тебя ненавижу, — нажала я на кнопку отбоя.
Потом я лежала в горячей воде и думала. Вернее, я пыталась думать, но выходило у меня плохо.
Что же это получается? В редакции «Сумерек» я нахожу документы, вроде бы подтверждающие факт растраты Вронским казенных денег. Кстати, как-то слишком легко я нашла эти документы. Что же они там лежали почти у всех на виду, и никто их не замечал, а пришла глупая Горностаева, поковыряла ножкой — и вот они, документики! А потом эти документы у меня отнимают ребята из БРР. Зачем они им?
Там про БРР — одна невнятная бумажка.
И что же у нас выходит? А выходит все очень даже просто и понятно. Новый редактор «Сумерек» Грустнев мечтает смешать Вронского с грязью и подкидывает порочащие его документы, чтобы их обнаружили дознаватели. Но их нахожу я.
И тогда Грустнев задействует ребят из Бюро региональных расследований, чтобы их вернуть и снова подкинуть.
Придется, наверное, идти к Обнорскому и все ему рассказать. Пусть скажет, что теперь со всем этим делать.
— Валь! Ты там жива? — постучала в дверь Сашка.
Поздно вечером мы опять сидели на кухне и разговаривали.
— Не впадай в кому, — утешала меня сестра, применяя свою медицинскую терминологию. — Иди ложись. Выспись хоть, а то на черта похожа, и отключи телефон в комнате, мне звонить будут…
Удивляясь способности нынешних студентов учиться по телефону, я пошла стелить диван. Зазвонил телефон, и через минуту на пороге возникла Сашка.
— Это тебя. Незнакомый мужской голос. Будешь говорить?
— Рыжая, не спишь? — раздался из трубки бас Женьки Бахтенко.
— Что я должна сделать еще в угоду твоему Виктору Эммануиловичу? — прокричала я, чувствуя, как бешено колотится сердце. — Взорвать «Золотую пулю»? Убить Обнорского?
— Ничего. Ничего делать не нужно.
Я хочу объяснить тебе, что ничего страшного не произошло, если хочешь — я отдам тебе документы, которые у тебя забрали.
— Ты что, их украл?
— Нет. Просто они нам не нужны.
— Объясни мне, Женя! — взмолилась я. — Разве тебя не выгнали из Бюро после той истории с моим внедрением?
— Выгнали. Но из Бюро не уходят.
Если им надо, найдут и заставят работать.
— Так это вы подожгли «Сумерки»?
— Нет.
— Значит, Вронский?
— Нет.
— Тогда кто — Грустнов?
— Не знаю я, кто поджег. Я думаю, что пожар был случайным.
— А зачем вы меня похищали?
— Никто тебя не похищал. Тебя просто привезли на деловую встречу.
