тащить за конем всю дорогу от Дели до Даулатабада, то есть сорок дней дороги. Бедняга по дороге распался на куски, и в Даулатабад конь привез одну лишь ногу. После этого все жители покинули Дели, оставив там свое имущество.
Один человек, который пользуется моим полным доверием, рассказал мне, что однажды ночью султан вышел на ровную крышу дворца, посмотрел на темный город, в котором не было видно ни одного огонька и даже дыма факела, и сказал: «Теперь моя душа спокойна и мой гнев улегся».
Позднее султан предложил жителям других городов заселить Дели. В результате начали вымирать другие города, а Дели все равно остался малонаселенным. Таким мы и нашли его во время нашего сюда прихода, пустым и праздным, с немногими жителями»[5].
Эксперимент султана не принес ему успеха. Он все равно не смог остановить постепенное разложение империи и через семнадцать лет вынужден был разрешить изгнанникам снова поселиться в Дели.
Я долго ждал возможности посетить Даулатабад. Но вот однажды известный поэт урду Сикандар Али Ваджд, областной судья из Аурангабада, пригласил меня к себе в гости. В то время я работал в университете Османия в Хайдарабаде. К конечной цели моего путешествия длиной более шестисот километров меня домчал за одну ночь паровозик узкоколейной дороги, проходящей по долине реки Годавари. Субботним утром я вышел из поезда на вокзале в Аурангабаде. Не ожидая, когда господин Ваджд сможет уделить мне время после своего рабочего дня, я прыгнул в первую попавшуюся тонгу и приказал извозчику ехать прямо в Даулатабад. Тощая лошадка потащилась по северо–западной дороге, ведущей в Эллору. Примерно через час езды наша двухколесная тележка доползла до одинокого гранитного холма, подножие которого было стесано и превращено в отвесные стены крепости, расположенной на вершине. Тонга вкатилась в вымерший город султанов и остановилась прямо перед воротами внешней крепостной стены.
Я присоединился к небольшой группе бомбейских студентов, ожидавших у входа начала экскурсии. Вместе с ними я прошел через оборонительную систему трех угловых башен, охраняемых необычно высоким бастионом с эркером, на выступающих подпорках. В поле моего зрения попал стройный, заостренный кверху минарет Чанд–минар, на который по западноазиатскому образцу надето два кольцевых балкончика. Я искал взглядом мечеть, но безуспешно, минарет, говорят, никогда не служил муэдзинам для призывов к молитве, он лишь напоминал о победе ислама над индусскими князьями Декана.
У каменного мостика через ров, заполненный зеленоватой водой, нас встретил экскурсовод в униформе. Он объяснил нам, что в крепость входить одним не разрешается, так как туда кроме извилистого туннеля, пробитого через скалистую гору, нет дороги.
Когда мы оказались в темном лазу, в котором с трудом можно выпрямиться, по телу у нас забегали мурашки. Экскурсовод зажег факел, и его чадящее и мигающее пламя красным прыгающим светом вырвало из тьмы унылые своды коридоров. Через несколько шагов проводник предупредил:
— Идите по одному вплотную друг к другу, здесь лежат отравленные копья.
Действительно, повсюду на земле валялись остриями вверх ржавые трезубцы, удары которых обрекли на смерть немало воинов.
Через минуту наш проводник движением руки снова остановил нас — в середине коридора зияла глубокая пропасть, которую мы наверняка просмотрели бы в полутьме. Мы осторожно обошли ее по скользким дорожкам у стен туннеля, живо представив себе, как в эту бездну один за другим падали атакующие крепость воины и оставались лежать с переломанными конечностями в подземелье, откуда не было выхода.
Там, где туннель неожиданно поворачивал, засверкало вдруг отверстие отполированного наклонного туннеля, через которое проникал матовый свет дня.
— Это скользкая горка для сбрасывания неприятеля в ров, — послышался приглушенный голос начальника крепости, и мы с ужасом вспомнили, что в крепостных рвах обычно держали крокодилов, которые, вероятно, с большим удовольствием принимали добычу, падавшую прямо в их огромные пасти.
На верхний двор мы протиснулись через опускающиеся сверху железные ворота. Если неприятелю удавалось все–таки преодолеть препятствия и проникнуть в верхнюю часть крепости, то здесь его встречал огонь. В скале еще было видно отверстие, через которое проходил воздух. Железные ворота чуть ли не плавились от сильного огня, а воздух в туннеле нагревался так, что его наверняка не выдержали бы те, кто счастливо смог преодолеть все предыдущие ловушки. Неудивительно, что несолоно хлебавши от стен Даулатабада (тогда еще называвшегося Деогири) пришлось отойти и известному своей силой и жестокостью делийскому султану Ала–уд–дину. Однако крепость все же пала, говорят из–за измены.
Студенты отдыхали в павильончике ядавских княгинь, а я тем временем преодолел еще сто ступенек, ведущих на вершину горы, где стоит готовая к выстрелу огромная пушка «Буревестник». Ее ствол направлен на раскинувшийся внизу пустой и безлюдный город. Мой взгляд задержался на Пипал гхате. За ним лежит святое для южноиндийских мусульманских паломников место Хульдабад — «Райский город». Вероятно, такое название этому месту было дано из–за огромного количества мавзолеев, в которых похоронены известные правители Декана, а может быть, потому, что там укрылась скромная могила фанатичного императора Аурангзеба. Тем временем солнце, стоявшее прямо над головой, напомнило мне, что уже давно пора было возвращаться в город, чтобы встретиться с господином Вадждом — поэтом.
Большинство иностранных туристов знает Аурангабад как исходный пункт автомобильных путешествий до всемирно известных пещерных храмов в Аджанте и Эллоре. Если бы они могли тут ненадолго задержаться, то увидели бы, что и Аурангабад, несмотря на сравнительную с Аджантой и Эллорой молодость, может предложить им немало интересного. Его основал на развалинах древнего индуистского города опытный абиссинский инженер Малик Амбар, раб, а позднее министр правителей Ахмаднагара. Его сын Фатех–хан после смерти отца назвал город Фатехнагар, однако Великий Могол Аурангзеб переменил название на Аурангабад.
В назначенное время перед гостиницей меня ждал господин Ваджд — элегантный с легкой проседью человек в белоснежном узком шервани, какие носят все состоятельные мусульмане.
— Сначала я хочу предложить вам небольшую поездку по достопримечательным местам, а вечером мы можем побеседовать с приятелями о литературе урду, — приветливо сказал Ваджд и открыл передо мной дверцу своей новой машины «Амбассадор».
К моему удивлению, машина направилась сначала за город, в сторону Аджанты. Слева вдоль дороги потянулся каменный водопровод, на котором через правильные интервалы стояли выложенные из кирпичей и оштукатуренные башенки. У одной из них мы остановились и приложили ухо к стене. Изнутри слышался шум падающей воды. Ваджд, выдержав паузу, сказал:
— Пожалуй, водопровод — это самый полезный памятник. Он обеспечивает водой город уже четвертое столетие. Черный вазир Малик Амбар вовремя понял, что вновь построенному городу более всего необходим обильный источник хорошей питьевой воды. Источников в окрестностях города было много, однако они находились сравнительно далеко, на склонах гор, отстоящих от города на расстоянии нескольких десятков километров. Амбар решил подвести воду к городу по трубам. Эту задачу было выполнить нелегко: на пути водопровода оказалась холмистая местность. Однако Амбар не побоялся трудностей. Он придумал и опробовал на моделях остроумную систему нагнетательных труб и перепадовых башен, за счет чего ему удалось без использования внешней энергии провести воду прямо в город. Этой системой подачи воды восхищаются и современные архитекторы всего мира.
На обратном пути я неотрывно всматривался в это чудо средневековой техники. Действительно, в некоторых местах водопровод поднимался на холм. Как удалось вазиру заставить воду течь наверх? Не успели мы решить эту интересную задачу, как машина уже повернула к белому мавзолею. В саду водопроводные трубы заканчивались у высокого колеса, которому место, пожалуй, не столько у гробницы, сколько на мельнице.
— Это Панчакки — Водяная мельница, — подтвердил мою догадку поэт, — своеобразная достопримечательность. Водяных мельниц в Индии очень мало. Неудивительно, что эти места привлекали внимание святых. Именно здесь поселился духовный наставник Великого Могола Аурангзеба исламский мистик Баба Шах Музаффар, тут же он и похоронен. Каждый год в день его смерти сюда приходят огромные толпы мусульман.
