— Достаточно. Достаточно, чтобы знать, что мы совершили путешествие длиной во много лет. Достаточно, чтобы понимать, что ты все время была рядом со мной. Именно поэтому мне так тяжело. Я должен приказать тебе убираться, должен покончить с этим раз и навсегда. Я точно знаю, что это правильно. Но… оказывается, на этот раз я просто не могу тебя отпустить. Я держу в руках доказательство любви моей матери и знаю, что любовь сильнее смерти. Что сердце отдают раз и навсегда.
Я кивнула, едва сдерживая слезы.
— Она спрятала все самое дорогое. Эту подвеску и то, что осталось от тех, кого она любила. Сумочку, расшитую символами ее рода, ее родины. И маленького сына. Она отдала за тебя жизнь. А Джон отдал свою жизнь на службе у своего друга и соратника. Это правда.
Он сухо кивнул.
— Я очень многого не понимал. Я до сих пор не считаю Хью из Херроуфилда героем, но думаю, он все же не лишен некоторых достоинств. Он был со мной исключительно честен. Это вызывает уважение. Он гораздо больше похож на тебя, чем мне казалось раньше.
— О его честности знают все.
— Лиадан.
Я посмотрела ему в глаза. Лицо у него было бледным как мел, осунувшимся, изможденным. Но в глазах горело нечто совершенно иное. Голод.
— Я еще не дала ответа? Еще не сказала, чего я хочу? Мне нужно обязательно произнести это вслух, Бран?
Он молча кивнул.
— Я уже говорила, что мое мнение о тебе не изменилось с тех пор, как ты пришел ко мне в Семиводье, и мы на время едва не забыли обо всем вокруг. Все произошедшее в последнее время — просто часть нашего с тобой пути. Мы вместе страдаем, терпим, меняемся и снова идем вперед, рука об руку. Я считаю тебя неимоверно сильным, иногда чересчур сильным, себе во вред. Я вижу в тебе вождя, человека способного видеть будущее и дерзать ради его воплощения. Я вижу мужчину, который до сих пор боится любви и смеха, но теперь, узнав правду о себе, учится и тому и другому. Я вижу единственного мужчину, которого хочу назвать своим мужем и отцом своих детей. Ты, и никто другой, Бран.
Он поднял руку и погладил меня по щеке. Очень осторожно, словно теперь, когда все так изменилось, ему нужно снова этому учиться.
— Это… это предложение руки и сердца? — спросил он, и в уголках его рта затеплилась слабая улыбка — впервые со дня нашего знакомства.
— Думаю, да, — ответила я и снова покраснела. — Как видишь, я делаю его как следует, стоя на коленях.
— Хммм… Однако мне кажется, что предлагаемый тобой брак — это союз равных.
— Вне всякого сомнения.
— Я не в силах это произнести. Я просто не могу заставить себя отказаться. И все же… ну как я могу принять твое предложение. Ты просишь невозможного. — Он снова помрачнел. — Ты просишь меня обречь тех, кого я люблю, на жизнь, в которой нет ничего кроме опасностей и бегства. Как я могу на это пойти?
— А! — сказала я. — Я бы не стала пока тебе этого рассказывать, но, похоже, у меня нет выбора. Для тебя… для нас… кажется, есть место. В Британии в Херроуфилде. Место и дело. Так, по крайней мере, говорит отец. Его брат не в силах удерживать власть над своими землями. Эдвин Нортвуд пристально следит за ним, надеясь расширить свои владения. Отец не может вернуться туда, чтобы прийти на помощь брату, а вот ты вполне можешь туда поехать. Не обязательно прямо сейчас, но это возможно, и над этим стоит подумать. Там земли твоего отца, Бран, там люди твоего отца. Ты как-то упрекал лорда Хью за то, что он следовал зову сердца и отвернулся от Херроуфилда. Теперь он дает тебе возможность сделать то, чего он не может сам: помочь Саймону собрать свои силы и вновь объединить своих людей.
Воцарилось долгое молчание, и я начала жалеть о своих словах. Наверное, я поторопилась. Наверное, надо было подождать с такими новостями.
— Хью из Херроуфилда доверит мне это дело? — тихо спросил Бран.
Я посмотрела ему в глаза. Ошибки быть не могло, в них засиял новый свет — такой дают надежда и цель в жизни.
— Он доверяет сыну Джона, — ответила я. — А со временем, когда ты покажешь себя, люди Херроуфилда тоже в тебя поверят.
— И ты на это готова? Ты поедешь со мной аж в Британию? Станешь жить вдали от семьи, среди чужих?
— Я не окажусь вдали от семьи, Бран. Мой дом везде, где мы будем втроем. И ты кое о чем забыл. Во мне течет кровь бриттов. Саймон из Херроуфилда — мой дядя, эти люди мои не меньше, чем твои.
Он слегка кивнул и крепче сжал мою руку.
— Поверить не могу. И все-таки верю. Уже прикидываю, что там можно сделать и как этого добиться. Я боюсь туда возвращаться, для меня это место ужаса и тьмы. И все же мне не терпится вернуться и все исправить. Не терпится доказать то, что раньше казалось мне немыслимым — что я могу стать достойным сыном своего отца.
От этих слов мне захотелось плакать. Я все еще чувствовала невероятную усталость после минувшей ночи и от того, что ситуация вокруг менялась быстрее, чем я могла уследить.
— А ребята? — неожиданно спросил Бран. — Что будет с моими людьми? Куда они денутся? Я не могу оставить их просто так, без места и цели в жизни.
— Знаешь, — ответила я, — может статься так, что они могут гораздо больше, чем ты себе представляешь. Пошли к костру. Ты можешь стоять? А идти с моей помощью? Отлично. Обопрись на мое плечо. Давай, опирайся. Никто не ждет от тебя сверхчеловеческой выносливости, разве что, ты сам. Одна эта рана на голове иного уложила бы в могилу. Ты много дней голодал, и на тебе нет живого места. Я хочу, чтобы ты попил и поел немного овсянки. У твоих людей есть для тебя предложение, интересное и способное стать ответом на твои сомнения. Они очень преданно оберегали своего командира, Бран. Возможно, тебе удастся сказать им пару слов благодарности. И еще я должна попрощаться с отцом, дома в нем очень нуждаются. Позже мы поговорим с ним обо всем этом подробнее.
— Я… — он, шатаясь, поднялся на ноги. Лицо бледное — призрак, да и только.
— Пойдем, сердце мое. Обопрись на меня, мы пройдем этот путь вместе.
Глава 32
Они отлично знали своего командира. Ни Альбатрос, ни Змей — никто не вскочил и не предложил нам помощь, когда мы медленно и осторожно пробирались к огню. Никто не стал суетиться и отпускать замечания. Но для нас мгновенно освободилось место, из ниоткуда появились вода, эль и овсянка в глиняных мисках. Отец все еще сидел у огня, но по всему было видно, что он готов отправиться в путь.
— Я так понимаю, вы хотите мне что-то рассказать, — сердито хмурясь, произнес Бран, как только уселся.
Вокруг нас собрались, по-моему, все его люди, кроме, разве что, дозорных. Воздух был пропитан напряженным ожиданием, но оно тотчас пропало, как только к костру подошел Крыса с моим хнычущим сыном на руках.
— Наверное, вам лучше поговорить без меня, — сказала я, принимая малыша на руки и вставая. — Мне кажется, это сугубо мужское дело.
— Ты здесь своя, — тихо возразил Бран. — Мы подождем. — Он обернулся на Альбатроса со все еще перевязанными руками. На Змея, разрисованное лицо которого побледнело от множества бессонных ночей. На Выдру и Паука, только что вернувшихся с задания. На высокого, мрачного Волка и на юного Крысу, охранявшего самое маленькое, самое драгоценное достояние отряда. — Мне надо кое-что сказать вам, —
