…Маленькая серая птичка залетела во дворец, посеяв мгновенный хаос.
Зафир кричал от восторга, горничные, бестолково суетясь, бегали со швабрами, пока им, наконец, не удалось загнать ее в студию. Там птичка то кружила под высоким потолком, то беспомощно билась в стеклянные двери.
Энья, отослав горничных, наказала Зафиру сидеть тихо и наблюдать. Потом она подошла к старшему сыну и сказала:
— Когда начинается суматоха, когда вокруг все бегают и кричат, ты, Закари, должен сохранять спокойствие. Не надо говорить первое, что придет тебе в голову, не бегай и не кричи вместе со всеми. Если ты король, то должен просто сидеть и наблюдать: видишь, как дворец, который нам кажется таким большим, мал для нее; видишь, как она старается освободиться? Но скоро ее силы иссякнут, и она сдастся.
И они сидели и ждали, пока маленькая птичка, выбившись из сил, не нашла себе пристанище на стеллаже за книгами. Энья осторожно раздвинула их.
— Она здесь, Закари. Она испугана, но сидит тихо. Поэтому теперь ты можешь помочь ей.
В его ладони птаха казалась почти невесомой. Разглядев ее поближе, он заметил, что наряд ее состоял из восхитительных серебристых перышек самых разных оттенков. Держа в руке крохотное тельце, Закари чувствовал, как трепещет от страха ее сердце.
Он вынес птичку в сад и осторожно положил под дерево. Она просидела там почти полчаса, приходя в себя. А потом улетела…
Закари ощущал биение ее пульса под своими пальцами так же, как и тогда — трепет птичьего сердечка. И как бы Эффи ни старалась казаться спокойной, он знал, что она испугана. Отпустив ее руку, он почувствовал, как опустела его ладонь.
Она улыбнулась:
— Пойду приготовлю что-нибудь освежающее.
Ее лицо горело, запястье так жгло, что хотелось сунуть его под холодную воду, только это все равно не могло бы уменьшить опасный жар в теле… Просторный шатер казался ей теперь душной ловушкой, словно все лучи солнца, собранные гигантской линзой, вдруг обрушились на этот маленький клочок пустыни.
Как ей хотелось снова оказаться в привычном окружении дворцовых стен, вернуться к своей повседневной работе, к тому спокойствию, что она приносила! Вернуться туда, где простой горничной не приходилось выдерживать на себе пристальный взгляд короля.
«Должно быть, это пустыня оказывает на меня такое действие, — думала Эффи, собирая поднос. — Это пустыня заставляет видеть то, чего нет. Это она создает миражи… Вот и сейчас — Закари вовсе и не собирался смотреть на меня как-то по-особенному».
Король Закари аль-Фариси никогда бы не захотел ее как женщину.
Опустившись на колени, она налила в чашку холодный мятный чай. Платье Кристабель было ей узко, верхняя пуговица не застегивалась, и, когда она наклонялась, на ее груди была видна узкая ложбинка. Его скулы напряглись, когда он заметил кулон, захваченный между ее двумя упругими округлостями, и вдруг пожелал, чтобы его пальцы были этим невидимым кулоном, устроившимися в мягкой теплоте, или его язык… Он мог бы протянуть руку и коснуться ее нежной шеи… только он знал, какой будет ее реакция…
Она просто испугается.
— Присоединяйся ко мне, — предложил Закари. — Давай вместе выпьем чаю.
Дрожа от волнения, она опустилась на подушку. Закари попытался разрядить ситуацию.
— Как думаешь, не будет ли это выглядеть несколько экстравагантно, если в середине пустыни построить бассейн?
Эффи рассмеялась:
— Еще как будет!
— Жаль. Это единственное, чего мне здесь не хватает.
Они тут же отвели глаза, так как оба знали, что это ложь.
— Я тоже люблю плавать, — наконец нашлась Эффи. — Или даже просто смотреть на воду — во дворце Калисты очень красивый пруд. И в королевском поместье в Кионии тоже — там даже не пруд, а огромное озеро. Мне про него мама рассказывала.
— Я думал, твоя мать работала во дворце…
— Ну, может, ее туда посылали на какую-то работу. — Эффи пожала плечами. — Озеро там огромное, как море. Мама говорила, что по вечерам это было просто изумительное зрелище…
Закари лишь улыбнулся очередной ее фантазии, очередной сказке. Он знал, что это озеро было создано по желанию королевы Тиа, сразу же после рождения ее младшей дочери принцессы Элизы. В то время мать Эффи уже давно не работала во дворце.
Должно быть, опять всему виной неуемное воображение Эффи. Где-то услышав об этом озере, она невольно включила его в рассказ о своей матери. Впрочем, ему все равно нравилось слушать ее истории.
— Ты помолвлена с кем-нибудь?
— Нет.
— Но тебе уже двадцать пять. — Он видел, как вспыхнуло ее лицо. Большинство женщин из бедных семей к этому возрасту уже были замужем и имели детей.
— Я несколько лет ухаживала за своей больной матерью… А сейчас у меня нет времени на это. Нелегко работать во дворце целый день, а потом приходить домой, чтобы опять заниматься тем же самым.
— Значит, в браке ты отводишь себе только роль прислуги?
Эффи пожала плечами:
— Мне больше нечего предложить…
— Я не согласен. — Зачем она так говорит о себе? Ей бы чуть больше уверенности и лоска, и какой изумительной женщиной могла бы она стать!
Он снова посмотрел на ее пышную грудь, стянутую узким платьем Кристабель, на опущенные глаза, когда она говорила с ним.
«Счастлив будет тот, кому она отдаст свое сердце», — подумал Закари.
— Возможно, когда-нибудь я и найду кого-то… — Эффи снова пожала плечами. — Некоторые из дворцовых слуг проявляли ко мне внимание, но скорее только потому, что у меня есть собственный дом. Сама я их вряд ли интересовала.
— Ты не должна так говорить о себе. Ты имеешь полное право на то, чтобы к тебе относились с уважением. — Его раздражало, что она все время пожимала плечами. — Когда король что-то советует, люди обычно бывают только благодарны за это, — ядовито заметил Закари.
Эффи почувствовала себя виноватой.
— Я не то чтобы с вами не согласна… Просто у меня никогда не было никаких приятелей. И вообще для меня замужество — это совсем не то, о чем я сейчас мечтаю.
— А о чем ты мечтаешь?
Эффи смущенно нахмурилась.
— Наверное, хочу быть просто счастливой…
— А ты не счастлива?
— Я… — Она совсем растерялась, потому что на самом деле — здесь, сейчас, рядом с ним — она действительно была счастлива, можно сказать, впервые с того дня, когда умерла ее мать… — Сейчас я счастлива.
— И ни о чем больше не мечтаешь?
— Конечно, мечтаю… — Ее щеки горели, как два красных яблока. — Но мечты — это мечты, они не могут быть реальностью.
— Наверное, мечтаешь о принцах, которые избавят тебя от твоей работы?
— Вы шутите. — На ее лице мелькнула улыбка.
