общества. Считать иначе – значит вернуться к тем печальным временам, когда лишали прав людей с иным цветом или оттенком кожи, иной формой глаз или носа, с иными религиозными или политическими воззрениями…
– Ваша честь! – взревел Чарли-Бык. – Я протестую! Это пропаганда против Конституции Вольной Республики.
– Протест принят! Ответчик Феральти… тьфу, черт… ответчик Стил, лишаю вас слова!
Том сел.
– А вы, ответчик Феральти, имеете вопросы?
– Я не имею вопросов к мистеру адвокату. Но, поскольку высокий суд доверил нам самим вести защиту, я от имени защиты настаиваю на прекращении дела в связи с наличием в нем неразрешимых сомнений, каковые следует толковать в пользу ответчиков.
– У суда нет сомнений, что один из вас – робот и что его следует вздернуть… то есть дезинтегрировать! – свирепо проорал Чарли-Бык, тыча перед собой пальцем.
– Ответчики не оспаривают сейчас справедливость законов Вольной Республики, но кого же из нас вы намерены дезинтегрировать?
– Любого!.. То есть… того, который робот!
– А на этот счет у суда есть сомнения, не так ли? Ваша честь, представляет ли себе высокий суд все последствия возможной ошибки? Ведь, согласно вашей Конституции, человек неприкосновенен, жизнь человека – превыше всего… Я цитирую точно? – спросил Джок.
Том в это время, как бы невзначай, положил руку на пульт дистанционного управления. Шеф, сосредоточенно глядя на него, пробормотал:
– Суд… представляет себе последствия…
Наступила пауза. Старшина присяжных, откашлявшись, предложил неуверенным тоном:
– Может быть, пусть доктор Спенглер, как эксперт… конечно, в пределах возможного… обследует ответчиков?
– Док?
– Да, ваша честь… Но мои возможности ограничены… кое-что, некоторые реакции… ну, проверка вменяемости…
– На кой черт нам проверка вменяемости? – снова вмешался обвинитель. – Робота, что ли, вы в бедлам посадите? А человек – да будь он хоть трижды псих, нам-то какое дело?
– Да… действительно… Ну хорошо. С разрешения высокого суда… я попытаюсь…
Доктор добыл из саквояжа стетофонендоскоп, офтальмоскоп, никелированный молоточек и еще что-то блестящее зубодерного вида. Нацепил зеркало на лоб и с явной опаской приблизился к пилотам. Вдруг затрепетал и робко выдавил:
– А-а… ответчики… не будут противодействовать экспертизе?
– Ну что вы, профессор, пожалуйста, сколько угодно, – вежливо ответил Джок. – Вы ведь не хотите нам плохого?
– Ах, какой же я профессор… Скромный сельский лекарь, на все руки, в силу необходимости… Прошу вас, спиной к свету… чуть выше голову… благодарю… еще немного, – бормоча все это, он тщательно рассматривал глаза Джока сквозь отверстие в зеркале. – Так, теперь второй глаз… очень любопытно…
– Доктор! Я не люблю, когда мне зайчики в глаза пускают!
– О, прошу прощения! Я, собственно, уже… Не могли бы вы открыть рот? Благодарю… Черт возьми!
– Что-то не так?
– Одну минутку, не закрывайте рот… Поразительно! М-да… Ну хорошо… Положите ногу на ногу… Так…
Врач аккуратно ударил Джока молоточком под колено. Молоточек со звоном отскочил. Джок улыбнулся:
– Доктор, это же жесткий скафандр. Он стальной.
– Да… гм… действительно. Прошу прощения… Встаньте ко мне спиной… Дышите… Простите, что это у вас там стучит?
– Полагаю, клапан регенератора.
– М-да… нельзя ли его на время отключить?
– Увы, нельзя. Он всегда работает.
– Очень жаль. Одевайтесь… то есть… Ну ладно. Следующий!
Том Стил покорно подставил глаза под яркий луч, отбрасываемый зеркалом офтальмоскопа.
– Прекрасно… даже более того… Теперь откройте рот… У вас великолепные зубы, да…
– Я не ем сладкого.
– Стоит ли?… Впрочем, зубная боль… Сколько вам лет?
– Семьсот двадцать три.
– Ах, да-да… Эйнштейновское замедление времени… Поразительно… Позвольте вас прослушать… Нет, не спиной… О господи! И здесь тоже клапан регенератора?
– Нет, доктор, это насос бустерной системы.
– А почему я не слышал его у вашего… гм… коллеги?
– Видите ли, насос включается автоматически, по мере падения давления в гидроаккумуляторе. У Джока он может сейчас и не работать… А плохо, наверное, слышно через скафандр?
– Увы… Благодарю вас…
– Ну? – нетерпеливо спросил шеф.
– М-да… гм… Видите ли, ваша честь… Что касается второго обследованного… насколько я могу судить… обследование было даже не поверхностным… но… это превосходный образчик человеческой породы… да, ваша честь… С другой стороны, первый обследованный… имеет в глазах ирисовые диафрагмы…
– А это что? Болезнь, что ли?
– Нет, это механическое устройство, как в старинных фотографических аппаратах…
– Ого! Вот оно как!
– Да, я вас понимаю… но протезы такого рода используются давно… при нарушении системы аккомодации. И, кроме того, левый шестой зуб в нижней челюсти обследованного… запломбирован. Гм.
– Ясно! Ну и что? Кто ж из них робот?
– Гм… боюсь, я не смогу дать окончательного ответа… но… кажется… м-да… гм… второй обследованный…
– Точнее! Укажите, который!
– Гм… – Доктор нерешительно вытянул палец в сторону Тома. – Гм… нет! Я не могу…
Зрители вскочили с мест. Замелькали лучеметы. Том Стил отчетливым движением откинул крышку пульта и положил пальцы на кнопки. Шеф тоже поднялся на ноги и заорал, перекрывая шум толпы:
– Всем сесть! Ну! – Он несколько раз выпалил в воздух. – Спокойней, парни! Здесь идет суд, настоящий суд, черт вас всех побери! Все должно происходить только в рамках законной процедуры!
По толпе прокатился стихающий гул.
– Мистер Бруни!
– Да, мистер Маккартни, – отозвался один из космодромщиков – невысокий плотный человек с нашивками капитана Звездной Службы.
– Мистер Бруни, не могли бы вы с вашими людьми содействовать поддержанию порядка в зале суда?
– Это официальная просьба суда?
– Да, да, капитан!
– Она будет занесена в протокол?
– Уважаемый коллега, – вмешался Том, – не утруждайте персонал. Я надеюсь, модестянская справедливость обойдется без вооруженной поддержки. Кроме того, не стоит осложнять отношения между Звездной Службой и местным населением, не так ли?
– Именно так, коллега. – Капитан перевел дух.
– Ваша честь, – продолжал Том, – могу ли я задать вопрос эксперту?
– Н-ну…
